9-й день недели

Дальний

– Конечно, помню! – Молодой человек воскликнул несколько громче, чем того требует ситуация.

– Там красиво. – Тон Яна Григорьевича потеплел. – Хотелось бы ослабить галстук, снять туфли и поговорить по душам. Никаких лишних глаз, только ты и я. Понимаю, не самое подходящее время. Но, чёрт подери, слишком от всего этого устал. Да и ты, думаю, тоже.

Закончив разговор, Колганов едва не запрыгал от радости.

Глава 92

Марченко несколько раз набирал номер Колганова, но тот разговаривал. Звонивший незнакомец зашифровался, и узнать его по номеру нельзя. Время тоже выбрано интересное – День тишины. Словно человек или не собирается устраивать

информационный повод перед выборами, или знает, что ему это не удастся.

Ещё известно, что Лазаревский не в курсе. Оксана сначала хотела ему рассказать, но тот, по её словам, был слишком занят и попросил не отвлекать. Поэтому, кроме девушки и самого звонившего, о происходящем знают только двое: один должен быть на месте, второй только едет.

Полицейский оставил машину на парковке Бирюлёвского дендрария, и заспешил в указанное место. Здесь, оказывается, снимали одно из интервью Иванова. Оксана описала приблизительно, как его найти. Марченко старался избегать открытых мест и прижимался к лесопосадке, насколько это представляется возможным. Потому как незнакомец настаивал на встрече тет-а-тет, и пиариться лишнему не следует. Если у информатора сообщник, или несколько, то следователя без труда обнаружат на подступах. Но наличие организованной группы, к сожалению, лишь констатирует недобрые намерения звонившего.

Вот уже близко. Дерево, похожее на дуб и нагромождения рядом. Это оно. Но, кроме самого Марченко, поблизости ни души. Судя по времени, он немного задержался и все разошлись. Я опоздал. Чтож теперь.

Облегчённо выдохнув, чуть сбавил шаг. Телефон Колганова по-прежнему занят. Что за чёрт? Но, подойдя немного ближе, грязно ругнулся и бросился изо всех сил к дереву.

Глава 93

Ян Григорьевич стоит спиной и держит небольшой кожаный портфель. На оклик повернулся неторопливо, словно в замедленном видео. Мужчина молча смотрел на Колганова и ещё какое-то время сохранял выражение задумчивости.

– А знаешь, Егор, это риск.

– Вы о своём предложении? – Предположил несколько запыхавшийся Колганов.

– О своих действиях. – Лазаревский прищурился. – Сейчас переломный момент. Пан или пропал.

– Вы можете забрать свои слова обратно. – Колганов чуть сник. – Это ваши деньги и…

– Я не об этом, Егор. – Перебил Ян Григорьевич. – Деньги для меня пустяк. Я мог бы заплатить тебе в десять раз больше и даже этого бы не заметил. Дело не в деньгах, а в результате. Сейчас я впервые чувствую неуверенность. А это такая редкость… Тем не менее, пойду до конца. В этом моя суть и моё предназначение.

– Ян Григорьевич, я вас не понимаю, - признался журналист.

– А я объясню. – Мужчина улыбнулся краешками губ. – Мы здесь как раз для этого. Чтобы расставить точки над «и».

В Колганова закралось нехорошее предчувствие. Тем временем Ян Григорьевич ровным тоном продолжил:

– У нас двадцать девять процентов. Неплохой результат. Мы проделали хорошую работу. Но этого мало. Не скажу, что ожидал большего. Всё-таки пожил достаточно и смотрю на вещи трезво. Поэтому разработал план. Разработал заранее. Но существовала одна деталь, мешающая его исполнению: ты был нужен мне как Хранитель карты, пусть и бестолковый. Как ключ к вратам Храма Солнечных. Ведь ты единственный из моего окружения, кто в нём побывал. Но нашлась моя пропавшая дочь Маржана. И она это сделает за тебя.

– Что-что? – Молодой человек, хоть и ощущал серьёзность происходящего, ничего не понимал.

Ян Григорьевич посмотрел насмешливо.

– Ты правда ничего не помнишь?

– А что я должен помнить? – Колганов пожал плечами. – О чём вообще разговор?

– Когда ты надел кулон, ничего не почувствовал?

Журналист почувствовал себя рыбой, вытащенной из воды.

– Откуда вы знаете про кулон?

– О, друг мой, я знаю всё. – Мужчина неприятно расхохотался. – Особенно, что касается тебя.

Колганов не выдержал.

– Оксана…

– Да, она сильно мне в этом помогла. – Подтвердил собеседник. – Но и не только она. Мы умеем опутывать сетями.

Журналист ощутил собственную ничтожность вкупе с всевластием человека, стоящего напротив. Однако старался не подать виду.

– Мы это кто?

– Холодные. – Лазаревский посерьёзнел. – Кулон над тобой не властен. Иначе бы ты тронулся рассудком или превратился в труп. Сила золота, как правило, волю людей подавляет. Она бессильна либо перед Ратниками и Святыми, а ты, судя по всему, к ним не относишься; либо перед теми, над кем держат обережный круг. Кто-то тебя охраняет, Егор, кому-то ты не безразличен.

– Что? – Колганов, отказываясь верить, покачал головой. – Я пошёл. Вы, кажется, сами сошли с ума.

– Стоять! – Ян Григорьевич выхватил из портфеля пистолет с глушителем и направил на журналиста.

– Ваш любимый «глок».
– Изумлённый Колганов выдавил первое, что пришло на ум.

– Да. – Согласился оппонент. – Заряженный золотыми пулями, смоченными ядом Змея. Так что обережный круг тебе не поможет.

Колганов было двинулся в сторону Лазаревского, однако тот сделал предупреждающий знак и нацелил оружие молодому человеку в грудь.

– Егор, ты же прекрасно знаешь, как я стреляю. Поэтому без глупостей.

– Почему вы хотите меня убить? – Колганов решил тянуть время.

– Вопрос поставлен неверно. – Поправил Лазаревский. – Замени «хочу» на «должен».

Колганов предпринял тщетную попытку:

– У вас есть выбор.

Однако стальной блеск глаз собеседника яснее тысячи слов.

– Да, есть. Выиграть или проиграть. И какой же, по-твоему, сделаю?

Не дожидаясь ответа, продолжил:

– Егор, революции нужны жертвы. В данном случае, революция должна произойти в умах простых граждан. Должны быть причина и повод. Причина – предусмотренные законом выборы президента, которые состоятся завтра. Повод – убийство яркой смелой личности, осмелившейся говорить правду. Именно этот повод поднимет в людях протест. Пусть кратковременный, но мне большего не надо. Именно этот повод заставит людей ставить галочку напротив фамилии Иванова. Как поклонение и дань уважения тебе. Какие предусмотренные законом способы выражения свободной воли ещё не подавляются? Только выборы. Если бы твоё убийство произошло накануне социологических опросов, то, поверь, мы бы набрали не двадцать девять, а все пятьдесят. А это гарантированная победа. Но власть бы засопротивлялась: продажные соловьёвы и киселёвы принялись бы мутить сознание основной массы зрителей, и народный гнев в день голосования свой потенциал значительно бы утратил. Поэтому сейчас – самое время. Оппоненты просто не успеют ничего противопоставить.

Колганов сжал кулаки в бессильной злобе.

– Именно поэтому предыдущие два покушения – лишь инсценировка?

– Верно. – Согласился собеседник. – Так сказать, раскачка эмоций и привлечение внимания к твоей персоне. Репетиция парада.

– Марченко мне об этом говорил, но я его не слушал. – Колганов не смог сдержать горечь. – Вот идиот.

– Самокритика — это хорошо. – Похвалил мужчина. – Только слишком поздно. Ты видел то, что хотел видеть. Это слабость многих людей. Не кори себя тем, что оказался одним из многих.