90-е: Шоу должно продолжаться
Шрифт:
«Потому что прошлый раз туда явно ходил Астарот», — подумал я. Но сказал другое.
— Если мы сделаем гордый вид и обидимся, то хрен нам, а не концерты, — я пожал плечами.
— В рок-клубе давно засели старперы, у них там теплые местечки, и они не пускают туда никого, кто хочет свободного самовыражения, — угрюмо проговорил Бегемот.
— Слушайте, вот какое дело, — я пододвинул к Бегемоту чашку с печенюшками. А то он их так гипнотизировал, что кажется сейчас начнет виртуально поглощать. — Кушай, маленький, а то похудеешь еще, такого мы допустить ну никак не можем.
Бельфегор
Нда, вот же компашка неудачников-то подобралась. С выученной беспомощностью.
— Ну, слушай, ты же помнишь, как в прошлый раз было, да? — сказал Астарот, внезапно даже без ноющих и истеричных интонаций. — Я отдал кассету, они сказали, что перезвонят, и с тех пор молчание.
— Так, братва, всем отставить упадничество, — прервал я этот поток чертовски убедительных аргументов того, почему мы будем сидеть на попе ровно. — Объясняю на пальцах. Мы с вами хотим донести свое творчество до зрителей. Мы можем попытаться сделать это в одну каску, но что ответит любая тетенька, которая заведует любым домом культуры, где мы можем выступить?
— Что? — с печенькой во рту спросил Бегемот.
— «Мальчики, а вы чьи?» — писклявым псевдоженским голосом сказал я. — И если это будет не чья-то тетя или чья-то мама, то она, скорее всего, пошлет нас на хрен. И зрители нашей музыки не услышат.
«На их же счастье!» — мысленно закончил я, но прописал себе за такое воображаемого леща. Спокуха! Мой жизненный опыт подсказывает, что даже говнари могут неплохо зарабатывать и быть в тренде, так что работаю с тем материалом, который есть. И не выстбываюсь тут. Даже мысленно.
— Ну да, как всегда, — уныло вздохнул Бельфегор.
— А если у нас будут корочки рок-клуба, то разговор вести будет в разы легче, — сказал я. Судя по лицам, нифига не убедил. Что, надо было бухло что ли с собой брать на этот разговор, чтобы мои говнари переоделись из костюмов никому не нужных какашек?
— Только нам их опять не дадут, — упрямо повторил Астарот.
— Братва, вы меня уже бесите, если честно, — чуть повысил голос я. — Вам концерты что ли не нужны? Вы хотите до пенсии быть гараж-бэндом и играть только сами для себя? Демонические клички себе взяли, свободное самовыражение у них, сейчас описаюсь от умиления! Нам нужны эти сраные корочки, ясно? А рок-клубу мы с вами нахрен не сдались, у них из таких, как мы, каждый месяц очереди выстраиваются. А это значит, что нам с вами надо шевелить жопой, ясно вам? Действовать, а не только обиженок из себя корчить. И тогда будут у нас и сольники, и сборники, и концерт в «Лужниках» на закуску!
Надо же, какой я молодец! Чудеса дипломатии проявил такие, что мои говнари уже готовы под стол всей толпой забраться. Включая Кирилла, который нервно крутит головой, и бросает тревожные и влюбленные взгляды на своего кумира Астарота.
— Бюрократию и всякое такое я беру на себя, — уже вполне спокойным тоном сказал я. — От вас потребуется только зажечь на прослушивании и отчетнике.
— Ну… — протянул Бельфегор. — Может и надо попытаться… Кассета с нашими песнями у нас осталась…
— Астарот? — я посмотрел на нашего молчаливого фронтмена.
— Ну… — неуверенно сказал он. — По сути да, согласен.
— Беге… Абаддон? — я посмотрел на толстяка. Его свитер был в крошках. А печенье в миске стремительно убывало. — Выскажись тоже.
— А что я? — он пожал плечами. — Я согласен. Давайте попробуем. На «Рок-провинции» мы выступали же…
— Кирилл? — я уперся взглядом в нашего единственного «хорошего мальчика». — Ты что думаешь?
— Я думаю, у нас получится, — прошептал он и испуганно посмотрел на Астарота.
— Вот и славненько, — облегченно выдохнул я.
— Астарот, а та кассета же у тебя осталась? — Бельфегор вскочил. В его мальчишеских глазах снова загорелся энтузиазм.
— У меня есть! — подал голос Кирилл. — Я же еще в тот раз попросил себе копию…
— Кстати об этом, — я снова собрался с силами. Третий акт марлезонского балета. Самый тонкий лед, вопросы творческого самоопределения, самовыражения и вот этого всего. — Нужна новая запись.
— Я могу поговорить с мамой, — встрепенулся Бельфегор. — Можно будет ночью в театре студией воспользоваться. Только нужно будет выбрать день, когда дежурить баба Люба будет…
— Кирюха, спой свою песню про монаха, — сказал я и протянул «хорошему мальчику» гитару.
— Прямо сейчас? — тот испуганно посмотрел на Астарота.
— А чего тянуть-то? — я подмигнул. — Давай-давай, пусть будет музыкальная пауза в нашем серьезном разговоре. Всем не помешает расслабить булки.
Открывший было рот Астарот захлопнул варежку.
Кирилл неуверенно тренькнул струнами. Потом-таки собрался с духом и запел.
К середине песни голос его зазвучал увереннее, а я смотрел на реакцию парней. Бельфегору и Бегемоту явно нравилось. Наш ударник даже начал подстукивать ритм по колену, забыв про жалкие остатки печенья.
Кирилл закончил играть и положил гитару.
— Круто! — заявил Бельфегор. — Это ты сам сочинил?
— Вот ты тихушник, Кирюха! — Бегемот хлопнул приятеля по плечу. — Мог бы мне и раньше спеть!
— Нам нужно записать эту песню, — сказал я. — Кирилл, ты же согласен, чтобы «Ангелы Сатаны» исполнили твое творение.
— Эй, мы же, кажется, уже договаривались… — начал предсказуемо возгудать Астарот. Я ткнул его в бок и кивнул на дверь.
— На два слова, Астарот, — сказал я тихо.
Астарот уже натянул на лицо свое фирменное выражение «под носом говном намазано». В коридор он, конечно же, вышел, но с видом гордым и независимым, совсем как государь-император в плену у бомжей под мостом.
— Кирюха даже не в нашей группе! — громким шепотом начал возмущаться он, как только дверь за нами закрылась. — А ты ему уже пообещал, что мы эту попсу будем записывать?
— Заткнись и послушай меня, ладно? — с максимальной вежливостью сказал я. Мысленно я уже прокручивал в голове разные аргументы, которым можно будет убедить Астарота. Так-то руки чесались отвестить ему пару затрещин и загнать истеричку под лавку. Но это всегда успеется. Для начала попробуем пряником и логикой.