999999999 маны. Том 2
Шрифт:
Он был пробужденным. Причем сильным. Таким, которому Рэм не смог ничего противопоставить. В тот момент Элиза даже словила себя на едва проскользнувшей улыбке — было забавно видеть, как обламывает зубы Ротт, наткнувшись на хищника покрупнее, а не на слабую дичь.
Вот только мысль о том, что на «пьяной драке» все не закончится, пришла слишком поздно.
Элиза наблюдала за методичным избиением чернокнижника и пыталась опознать породу этого зверя и его мотивы.
Это что-то личное. Ничем иным ярость, с которой парень в маске ломал кости Ротту, объяснить было никак нельзя. После одного
Ей стало страшно.
Нет, её пугал не хруст переломов, не болезненные стоны и не кровь, которой отхаркивался Рэм. Даже когда на месте его глаз остались только две пустые впадины, она повела лицом только от того, что их частичка оказалась у неё на кроссовке.
Страшно Элизе стало от простого, но очень гадкого осознания — она бессильна. Контроль над ситуацией потерян и предсказать, что придет в голову черепу, движения которого, между прочим, ей смутно кого-то напоминали — девушка не могла. Элиза почему-то ощутила себя очень маленькой и незначительной, ведь регалии не стоят и гроша, когда встречаются с ботинком, что очень хочет проломить кому-нибудь череп.
Все, что ей оставалось, это сохранять хотя бы иллюзию того, что она может прекратить происходящее в считанные секунды. И если сначала она предпочитала не проверять свои воздушные замки на прочность, то очень скоро это стало невозможно.
И замки, как им свойственно, рассыпались, оставляя за собой только страх.
Она сама не знала, чего ожидает от психа в маске, когда включила навык и уложила толпу зрителей на колени. Возможно это было последним способом ощутить контроль, если уже не над Рэмом, что судя по агоническим крикам остаток жизни проведет в инвалидном кресле, то хотя бы над своей безопасностью. Залезь под одеяло — монстр пропадет, держи включенным навык — из тебя не сделают такого же овоща, как тот, что валяется под ногами. Девушке хотелось держать картинку происходящего настолько простой, насколько возможно.
Пощечина лишила её даже этого.
В этот момент Элизе просто хотелась, чтобы проблема исчезла сама собой. Как любая другая проблема, что исчезала сама собой от щелчка пальцев при её положении.
И поэтому, когда она увидела за спиной незнакомца своего дедушку, произошла вторая вещь, которую терпеть не могла Элиза Белецкая — она в мгновение разрыдалась.
Как ребенок, который увидел своего родителя после того, как его кто-то сильно обидел, она полностью утратила контроль над собой и не могла остановить слезы, полностью уходя в тень «взрослого», что пришел решить за неё неподъемные, казалось бы, проблемы.
— Не перегибай, пацан, — произнес голос, который она не слышала вживую уже слишком давно.
Парень в маске замер на месте и резко оглянулся. Еще секунду назад он казался абсолютно уверенным в том, что делает. Действовал будто по отрепетированной сцене, место реплик в которой заняли крики Рэма, а занавесом послужил хлесткий звук удара ладони об её щеку.
Но сейчас, после того, как Родион его осадил, парень не выглядел таким уверенным. Он лишь дерганно переводил взгляд с жертвы на свои руки — черный цвет которых медленно сходил на нет.
Почему-то она знала, что сейчас под этой маской скрывается гримаса ужаса. Под взглядами приходящих в себя людей, что с опаской начали расходиться по сторонам, парень попытался унять дрожь в своих ладонях, спрятав их в карманы куртки и посмотрел на Родиона.
— Какого хера ты здесь делаешь? — сбивчиво произнес он, глядя на старика с закатанными рукавами.
— Разбирался с охраной вот этого вот, — он нахмурил бровь и кивнул в сторону притихшего Рэма. — А что здесь делаешь ты — вот это уже интересный вопрос. Но его мы обсудим позже.
Парень в маске резко завертел головой, наверное в попытках найти охрану, с которой разбирался Родион.
— Полегчало? — хмыкнул старик глядя на нервную стойку собеседника.
Тот же в ответ просто опустил голову под всхлипы Элизы, что активно протирала лицо руками.
— Вот именно, — Родион покачал головой.
Девушка не могла совладать с собой, как сильно не старалась. Дедушка все это время был здесь? Видел, как она испуганно смотрит на происходящее со стеклянными глазами? Видел, как ей отпускают пощечину? Элиза не выдержала.
— Ты все это время был здесь?! — крикнула она сжав кулаки. — Почему ты… почему…
Слезы застелили её глаза, Родион обошел громко пытающегося восстановить дыхание парня в маске и обнял внучку.
— Я бы не дал тебя обидеть, — он гладил бьющуюся в истерике Элизу по голове. — парень заслужил всё, что с ним сделали, даже больше.
— Д-да ч-что…
— Не переживай, всё хорошо. — старик похлопал девушку по плечу. — мне нельзя было в это влезать.
Парень в маске все это время наблюдал за ними, тоже пытаясь осмыслить произошедшее. Полегчало? Едва ли. Жалеет ли он о том, что сделал? Ни капели.
Толпа зрителей испарялась на глазах. Бритоголовый, что по всей видимости был главным в этой тусовке, похлопал тех немногих, что продолжали смотреть на развернувшуюся сцену, по плечам, и подняв руку вверх покрутил указательным пальцем. Два раза повторять не пришлось и зрители нехотя последовали за татуированной девушкой, что стояла рядом с ним, вглубь клуба.
— Было бы неправильно лишать парня того, что было его по праву, внучка. — Родион говорил вполголоса, — просто неправильно. Всё было под контролем.
«Психопат» обошел их со стороны и глядя на заплаканное лицо Элизы, виновато вынул руки из карманов.
— Я…
Родион раздраженно посмотрел на него.
— Сними ты уже эту херню, ради всего святого! Тоже мне неуловимый мститель.
Элиза медленно отстранилась от Родиона и утерев слезы рукой, наблюдала за тем, как парень медленно опускает капюшон и бросает маску на землю.
Удар синего черепа о землю отозвался в ней эхом.
— Марк?
Она вчера была на его похоронах. Нужно ли добавлять к этому факту что-либо еще, чтобы описать какую гамму эмоций испытала Элиза Белецкая глядя в лицо своего жениха? Восемнадцатилетний юноша, что с покрасневшими от напряжения глазами сейчас смотрел прямо на неё, не сходился ни с тем кровожадным маньяком, что истязал Рэма, ни с тем хладнокровным и расчетливым Марком, которого она поцеловала на прощание.