А был ли мальчик
Шрифт:
– Это мне попробовать?
– Да. Позови программистов и поставь перед ними задачу тоже. Но немножко расширь ее. Малые дозы должны тоже иметь предел.
– Я поняла Виктор Николаевич. Сделаю.
В это время в комнату ворвалась Валентина Степановна.
– Виктор Николаевич. Я только что поговорила с Геннадий Федоровичем о том, что бы переселиться в эту комнату.
– И что же сказал Геннадий Федорович.
– Он согласен, чтобы я заняла стол Лены Корзухиной.
– Но мне нужен химик, а не биолог.
– Это уже согласованно с Геннадием Рувимовичем.
– У нас общее дело Виктор Николаевич.
– Я надеюсь, что мы кончили разговор на эту тему. Если вам Геннадий Федорович разрешил переселиться сюда, переселяйтесь, но не говорите всем, что я вам это разрешил. Это я говорю при свидетелях, - обратился я к, внимательно прислушивающимся, женщинам в комнате.
– Как мы рады такому гостю, - раздался звонкий голос Светки - Эй, Москвина, ты чего разложилась на чужом столе, уступи диверсантке место.
Москвина глупо хихикнула и стала собирать бумаги.
– Вам не помочь перенести ваши вонючие тряпки из той комнаты?
– не унималась Светка.
– Виктор Николаевич, я прошу оградите меня от постоянных оскорблений этой женщины, я этого еще не заслуживаю.
– Уж заслужила, не беспокойся, - ответила Светка, быстрее, чем я открыл рот.
– Валентина Степановна, этот коллектив в течении года, работает слаженно без перебоев, каждый на своем месте, работают без трений и конфликтов и если вы не уживетесь с этим коллективом, то я буду настаивать, что бы вас отсюда убрали.
Я повернулся и пошел в кабинет Геннадий Федоровича.
Прошла неделя. Мы: я, Геннадий Федорович и Борис Залманович сидели в кабинете и крутили в руках телеграмму, где лаборатории предлагалось выделить двух специалистов в Красноярский исследовательский центр. Там же указывалось, чтобы мы взяли с собой необходимые препараты и компоненты, а также штампы больных раковых клеток.
– Рабинович выполнил свое обещание, - сказал Геннадий Федорович - Как я и предполагал, он хочет спровадить вас Виктор Николаевич подальше, чтобы на вашем материале, здесь, наработать технологию получения препарата.
– Мало того, - дополнил Борис Залманович - он вас бросает в такую клоаку, что выйти порядочным человеком от туда, не возможно.
– Что же там такое?
– забеспокоился я.
– Там секретный объект, где проводят исследования на людях.
– Да вы что?
– Да, да. Там их заражают, лечат, калечат.
– Но тогда я отказываюсь ехать туда, если это правда.
– Если ты откажешься, тебя вышвырнут как котенка от сюда или, в крайнем случае, пришьют дело за какое-нибудь разглашение государственной тайны.
– Что и это возможно?
– Здесь, да.
– Там, в основном, приговоренные к смертной казни или пожизненному тюремному заключению. Правда есть еще добровольцы из заключенных, которые хотят скостить себе срок, после экспериментов над ними, - сказал Геннадий Федорович.
– Но это все равно мерзко.
– Мерзко. Но давай подумаем так. Ты сделал препарат, а человек болен, неважно зек он или нет, испытывать его когда-нибудь надо или нет. Надо. Я думаю, это гуманно если мы его вдруг вылечим. Другое дело, когда здорового мы заражаем, а потом лечим. Медицинская наука была полна добровольцами, когда надо было исследовать всякие пакостные болезни. И это я считаю нормальным. Но я считаю ненормальным, когда мы заражаем, причем насильственно, людей и исследуем, как они мучаются.
– Ты же сам, хотел провести испытание препарата, - в дуэт спел Борис Залманович.
– Но я хотел обезьян.
– Кончиться все равно людьми.
– Лучше поезжай и смотри сам, на месте.
– Но в телеграмме, просят штампы?
– Бери. Они могут и пригодится, для пробирочных вариантов.
– К стати, - сказал Борис Залманович - здесь наведи порядок. Просмотри еще раз, какие оставляешь документы, какие реактивы, просмотри требования по которым получал компоненты со склада. Если есть компрометирующие, их надо уничтожить. И еще. С собой возьми Наташу. Уговори ее. Пусть здесь останется Света. Эта себя в обиду, в случае чего, не даст.
– Неужели это так серьезно?
– А ты спроси Геннадий Федоровича. Ему пол часа тому назад, звонил Рабинович, просил, в случае твоего отъезда, поставить старшим в группе, Валентину Степановну. Он еще подкинет химика, чтобы продолжить тему. Он считает, что ты у него в кармане и теперь, не нужен. Наверно Валентина хлестанула ему, что все данные она собрала и теперь осталось наладить производство препаратов. А теперь скажи честно Виктор, есть ли такая изюминка в работе, что ее раскрыть нельзя.
– Да есть.
– Кто ее знает?
– Я, Наташа и Света.
– А остальные. Как они? Вы ведь в одной комнате работаете.
– Они в рамках выживших и подохших крыс.
– Смотри Виктор сам. У нас есть еще возможность, убрать кого-нибудь, в ком ты сомневаешься, в другую лабораторию.
– Нет, пусть остаются.
– Хорошо Виктор, иди готовься.
Я поймал Светку в коридоре.
– Света выручай. Ты получала на складе гуанидинхлорид?
– Да.
– Я уезжаю в командировку. Вместо меня ставят Валентину Степановну. Надо все следы, что мы получали, что мы доставали и где брали компоненты, стереть. Понятно?
– Витя, а что я получу в замен.
– Что хочешь, только действуй быстрей, через три дня я уезжаю.
– Вот и хорошо. Мне три дня вполне хватит. Эти три дня мои. Я тебя хочу Виктор.
– Светка, ты ошалела.
– Да миленький, ты нечаяно проговорился, что я должна брать, что я хочу. Я хочу тебя. Достаточно дорогой. Я пошла действовать. Сегодня задержись на работе Витек. Целую.
Она дернула ладонью от губ.
Три дня пролетели мгновенно. Я трудился как черт. Утром на работе, вечером со Светкой, а ночью с Любой. Люба читала мне много наставлений и просила не беспокоиться. Я попросил ее спрятать часть мембран, и принес их ей домой.