А-Два
Шрифт:
Ехать предстояло в самый центр города, туда, где сбоку от площади Восстания взгромоздилась, как морское млекопитающее кит, гигантская туша бывшего Московского вокзала, давно превращенная в не менее огромный универмаг.
Универмаг был дополнен кафе, кинотеатром и другими заведениями, полезными в смысле отдыха, товарного изобилия и культурного досуга трудящихся. Городское руководство, не особенно долго думая, поименовало в свое время получившийся объект тяжеловесной конструкцией «Галерея Московского вокзала», имея в виду преемственность топонима. Местные же жители, равнодушные к мотивам градоначальства, привычно сократили название сначала до «Галереи
В Галерее Корсаку предстояло купить буквально всё: гражданский костюм и то, что к нему полагается, хороший чемодан, разного рода нужные в быту вещи и прочее, числом солидное, ценой немалое. Главной же покупкой должен был стать новенький счётник: устройство новое, полезное и потому — дорогое.
Номер нужного маршрута был известен заранее: пожилой гном-архивариус, проникшийся к отставнику отеческими чувствами, подробно рассказал и даже написал на клочке бумаги и сам номер эсобуса, и названия остановок. Еще он успел дать молодому, с высоты гномьего долголетия, возраста, человеку десятка два толковых советов, и дал бы еще втрое больше, но Корсак сослался на невероятной срочности дела и позорно ретировался.
Старший сержант государственной безопасности Бурзум занимал задний диван оперативного Москвича в гордом одиночестве: иначе не получалось читать прихваченную для маскировки газету. Кроме того, в машине разместились водитель и молодая, но очень симпатичная практикантка, даже не имеющая еще присвоенного звания. Конечно, никто бы и не подумал отправлять на задержание вражеского агента такую, не слишком представительную, компанию: машин с сотрудниками вокруг было намного больше одной, и все они ждали только подходящего момента.
Момент все не наступал: работать фигуранта внутри государственного учреждения было категорически нельзя, ведь матерый шпион запросто мог взять заложника, ловко скрыться в толпе совслужащих или и вовсе открыть стрельбу.
Ставить под удар граждан было запрещено категорически, к тому же, оперативники сейчас работали не на своей территории, и спрос с них был бы по значительно большему счету, чем устрой они захват, к примеру, на перроне Пулковского Узла.
Шпион, тем временем, дождался начала легкого и неубедительного дождика, выскочил на крыльцо архива и неспешно потрусил к остановке эсобуса.
– Азы оперативной работы!
– весомо заявил водитель, когда-то давно, до выхода на пенсию, тоже служивший оперативником.
– Дождь сбивает наводки следящих систем!
Бурзум кивнул, соглашаясь. Все это ему было известно не хуже водителя, но привычки спорить со старшими и более опытными коллегами орк не имел. Кивка, впрочем, никто не увидел — старший сержант зачем-то продолжал делать вид, что читает переставшую быть нужной газету.
– Вот, смотри, - водитель обращался, конечно, не к старшему сержанту, а к практикантке.
– Сейчас он сделает вид, что запрыгнул в дверь, оперативная машина перестроится с тем, чтобы преследовать общественный транспорт, а шпион раз — и выпрыгнет! Причем, сделает это в тот момент, когда его уже надежно прикроет от оперативника корпус эсобуса. Они так всегда делают!
Шпион почему-то водителя не послушался: или потому, что не имел возможности того услышать, или ему действительно надо было куда-то ехать.
– Ловкий, сволочь!
– восхитился водитель. «Матерый, гад!» - в который раз уточнил орк, правда, сделал он это про себя.
Лапиньш пребывал в настроении сосредоточенном, но несколько
«В Лэнгли не дураки сидят.» - напомнил сам себе эльф. «Если уж пошли на подмену советского командира, то и все остальное должно быть подготовлено по высшему разряду».
Шпион вел себя... Совершенно обычно. Еще накануне днем, озаботившись ловлей ускользнувшего врага, начальник отдела не стал рвать, метать и громко ругаться, а приказал пифиям составить прогноз: куда шпион может отправиться, где его стоит искать и как отследить ожидаемые контакты с местным криминалом, вражескими агентами и редкими в год столетия Союза диссидентами. Примерные задачи шпиона были известны, и оставалось только перехватить его в момент выхода на контакт: разумеется, с поличным, и в такой ситуации, когда тому будет некуда деваться.
Так вот, покамест Грин, ловко прикинувшийся капитаном второго ранга Корсаком, шел по первому и основному маршруту, предсказанному аналитиками. Шел, не отклоняясь ни на шаг: именно так должен вести себя выходящий в отставку героический кап-два. Точно положенные государственные организации, именно в требуемом порядке, и даже воздействие привычного легкого бардака удалось предсказать с точностью неимоверной: задержка оформления документов в сумме составила предсказанные четыре часа.
Подготовка внедрения была проведена фантастическая: судя по тому, что маниакально-подозрительные совслужащие странным образом не нашли ни одного повода придраться и сообщить, куда следует, документы не просто выглядели настоящими, они настоящими и были. Впрочем, чем толковее и разумнее было организовано внедрение, чем серьезнее и опаснее был шпион, тем большая честь и хвала ожидались советской госбезопасности. Шпиона выявили, шпиона вели, шпиона должны были вот-вот поймать.
Доехать до Галереи Корсаку удалось быстро и с комфортом: по дневному, рабочему, времени, эсобус шел по маршруту совсем пустым, и отставник отлично устроился на лучшем месте, возле самого окна. Ехать по Ленинграду было интересно: умытый свежим дождиком город был невероятно свеж и красив, поэтому и без того интереснейшие памятники архитектуры, что добезцаря, что народной власти, выглядели и вовсе празднично. Еще на улицах, по причине, упомянутой ранее, было совсем немного людей, и пестрая толпа своим мельтешением не мешала вслушиваться в застывшую в камне музыку вечности.
Красив, красив Лениград! Весь красив, но самое интересное и памятное место — это, конечно, проспект 25 Октября, в том месте, где он пересекает площадь Восстания. Это как бы память в квадрате: именно 25 октября началось Петроградское вооруженное восстание, в результате которого и образовалось самое прогрессивное в мире государство рабочих, крестьян и технической интеллигенции.
Именно на этом месте расположен вестибюль самой парадной станции Ленинградского метро и обелиск городу-герою Ленинграду. Именно сюда выходит парадный фасад бывшего вокзала, теперь ставшего универмагом. Именно здесь когда-то грозно внушало Государственное Общежитие Пролетариата, давно превратившееся в гостиницу «Октябрьская». Именно на этой площади во вторую очередь оказывались все туристы и прочие экскурсанты: первой точкой маршрута была, конечно, вечная стоянка крейсера Аврора.