А может?..
Шрифт:
Нина помолчала несколько секунд, но, подумав немного, продолжила.
— Знаешь, — сказала она, — наверное, когда-нибудь я всё-таки закончу учёбу в университете и получу диплом социолога. Я уверена, что точно захочу узнать что-то новое, хотя, наверное, моя одержимость кинематографом не пройдёт никогда. Представляешь, стукнет мне лет сорок, с утра буду отвозить детей в садик, а может, даже в школу, а сама по пробкам буду пытаться добраться до университета, на светофорах читая про социологический дарвинизм и технологический детерминизм, — хохотнула Нина. — А ты будешь проверять мои конспекты, — сказала она, ткнув пальцем в грудь Йену.
— А я представляю, что после защиты диплома в этом университете ты поедешь получать как
— В твоём сознании я всё-таки актриса, а не социолог? — спросила Добрев.
— В моём сознании ты в первую очередь моя будущая жена, — серьёзно сказал Сомерхолдер. — А что касается профессии… Я никогда не мог представить тебя вне съёмочной площадки.
— Знаешь, если честно, я тоже. Есть столько образов, которые так хочется попробовать, масса возможностей представить себя на месте человека, которого ты играешь. Бедная девочка с периферии, мать-одиночка или жестокая бизнес-вумен, изменяющая своему мужу. А может быть, тайный агент ФБР.
— За это я и люблю актёрскую профессию, — кивнул Йен. — Ну когда ещё сможешь увидеть себя во всех этих образах? Увидеть и, может быть, взглянуть на свою жизнь под другим углом зрения, что-то изменить.
— А каким ты представляешь себя лет, скажем, через десять? — спросила Нина.
— Седым стариком с целой котофермой, — рассмеялся Йен. — С нашей-то любовью к котам…
— Смолдер, ну я серьёзно! — возмутилась Нина, толкнув его в плечо.
— Ну, если серьёзно… Мне не дано предугадать, останусь я к тому времени связан с кинематографом или нет, но одно знаю точно: я буду заниматься благотворительностью. Мне очень хочется верить, что через десять лет люди станут более восприимчивы к чужой боли и открыты к тому, чтобы творить добро.
— Мне кажется, ты не сможешь попрощаться с кино окончательно — по крайней мере, в ближайшем будущем, — сказала Нина. — Я же вижу, с каким энтузиазмом ты относишься к каждой своей роли. Может быть, сейчас ты просто устал от этого всего, ведь ты никогда не любил публичность. Но это проходяще.
— Возможно, — Йен пожал плечами. — Но сейчас я стал действительно стремиться к спокойствию и домашнему уюту. В моём будущем есть домик в пригороде, где мы могли бы проводить свободное от работы время, а может быть, жить там. Яркое солнце, зелень, по утрам поют птицы. Думаю, что для животных нужно будет сделать отдельную территорию, где они могли бы целый день находиться на свежем воздухе. В гостиной я бы устроил домашний кинотеатр, где мы по вечерам собирались бы всей семьёй и смотрели любимые фильмы. У нас часто гостили бы наши родственники и друзья, так что на первом этаже неплохо было бы сделать гостевую. Мы бы делились друг с другом последними новостями и смешными историями, отмечали бы вместе Новый год, Рождество, дни рождения. На втором этаже нашего дома можно было бы обустроить детскую, но подальше от спальни — знаешь, на случай форс-мажора: чтобы мы успели услышать, как дети бегут к нам, и сделать вид, что читаем, — хохотнул Йен.
— Господи, что может быть хуже, чем быть застуканным собственным ребёнком, — рассмеявшись, закатила глаза Нина.
— Или родителями… Помнишь? — хитро улыбнулся Сомерхолдер.
— Не-е-т, ну не надо, — протянула болгарка. — Мне всегда так стыдно вспоминать тот день в Торонто… Кстати, я должна тебя спросить, пока мы окончательно не перешли на другую тему. Сколько детей ты представляешь в своём будущем?
— Не меньше двоих, — с уверенностью ответил Сомерхолдер. — Может быть, троих. Не знаю, какого пола они будут, но я уже давно мечтаю о дочке, которая была бы твоей копией, как Амели. Мне уже сейчас жаль её кавалеров: ух как они у меня с лестницы летать будут… На самом деле, я буду сумасшедшим отцом.
— Йен, я ещё даже не беременна, а ты уже распланировал, как будешь выталкивать из дома парней нашей дочери, — рассмеялась Нина.
— Всё нужно делать заранее, —
— Пока двоих. Но я больше хочу сына, — с долей мечтательности сказала она. — Чтобы он обязательно был старшим. Знаешь, как это круто для девочки — иметь старшего брата! Уж я-то знаю. Он отводит тебя в школу, и тебе все девчонки завидуют. Он сможет и защитить, если что, и поиграть, и утешить. Хотя, если честно, не представляю, как воспитывать мальчиков. Это же другая планета! Эти машинки, футбол, скутеры…
— …Драки, тарзанки, рыбалка, — продолжил Йен.
— Сумасшествие! — Нина схватилась руками за голову.
— Знаешь, в последнее время, наверное, в силу своего возраста, я много думаю о том, что я смогу дать своим детям, когда они у меня появятся, — задумчиво проговорил Йен. — Я ведь самый обычный человек, не знаменитый на весь мир учёный или, скажем, наследник престола какой-то страны, моё лицо не красуется на обложке журнала «Forbes». Но я понял: родители не могут дать своим детям что-то дороже любви. Нет ничего лучше на этом свете, чем знать, что ты кому-то нужен, что кто-то ждёт тебя и в тебя верит. Я никогда не переставал чувствовать это со стороны своих родителей, и это всегда придавало мне сил. Знаю, что, может быть, мальчиков и девочек нужно воспитывать по-разному: с сыновьями лучше быть более строгим, с дочерьми — ласковым. Но я уже сейчас понимаю, что не смогу так. Неважно, какого пола будут наши дети – я знаю, что буду их обнимать, целовать, читать им сказки на ночь, играть с ними, не боясь показывать свои чувства. Я бы хотел быть своим детям в первую очередь другом, с которым они делились бы тем, что их волнует. Если я увижу в отношениях со своим сыном или дочерью такое доверие с его или её стороны, я буду считать, что со своими отцовскими обязанностями я справился.
— Для наших детей ты будешь самым лучшим отцом, я уверена, — с теплотой сказала Нина. — А знаешь, о чём ещё я мечтаю?
— М? — Сомерхолдер с интересом посмотрел на девушку, и он отстранилась от него, взглянув на небо.
— Я бы хотела объездить с тобой весь мир. Есть столько мест, где мы ещё ни разу не были… Хочу искупаться в Индийском океане, сделать селфи на фоне Биг Бена, побывать в музее Сальвадора Дали. Засыпать в одном городе, а просыпаться уже в воздухе от лучей солнца над другим. Хотя, знаешь…
Нина сделала небольшую паузу.
— Неважно, где я буду засыпать и просыпаться. Главное, что рядом с тобой, — сказала она, повернувшись лицом к Йену.
Сомерхолдер усмехнулся и прижался своим лбом ко лбу Нины.
— Каждый день.
— Мне так нравится в тебе стремление познавать что-то новое, — признался Сомерхолдер. — Путешествия тоже всегда увлекали меня. В детстве у меня, как и у любого другого ребёнка, планы касательно будущей профессии менялись практически ежедневно, но стать путешественником я хотел очень долгое время и оставил эту затею, только когда уже начал модельную карьеру. Сейчас, когда я езжу по разным странам, стал ловить себя на мысли, что хочу выучить какой-нибудь иностранный язык. Я часто бываю в Италии и так проникся её культурой, что теперь подумываю о том, чтобы заняться итальянским. Найти бы только время…
— Я ещё никогда не была в Италии, но уверена, что это страна с невероятной энергетикой, – сказала болгарка.
— Нужно исправлять, — покачал головой Йен. — Кажется, вот и определился следующий пункт назначения для нашего отпуска, — улыбнулся он. — Нам обязательно нужно съездить в Рим. Когда я гуляю по его улицам, мне кажется, что я возвращаюсь во времена патрициев и гладиаторов... Захватывает дух. И этот город не менее романтичный, чем Париж.
— Отличная идея, — поддержала Добрев. — А там, может быть, и итальянским займёмся вместе. Не зря же говорят, что это язык страсти, — произнесла она, касаясь губ Йена своими.