А может?..

atranquility

— Мне до жопы вообще, — признался Василевски.

— Пол, а пошли в публичный дом? — попросила Торри, потряся мужа за плечо.

— Давай без меня, я хочу спать…

— А-а-а, чувак, по-бр… Быр… По-братски, отвези меня н-н-на Канары, под-подальше от песен про пубыбл… Бл… Бличный дом, — еле ворочая языком, попросил таксиста Джо. — Плачу двойную таксу!

Переночевали друзья дома у Йена и Нины. Как им удалось в таком состоянии зайти в особняк, оставалось загадкой. На следующее утро ребятам понадобилось время, чтобы вспомнить всё, что они делали и говорили прошлой ночью, а также много воды, но, когда память к ним вернулась, а головная боль отступила, они поняли: праздник удался на славу.***

Жизнь постепенно возвращалась на круги своя после новогодних праздников. В начале февраля Нину и Йена вновь ждала разлука: Добрев

уезжала в Торонто на съёмки “Коматозников”, а Йен в Ковингтоне продолжал работу над последним сезоном «Дневников вампира». Впрочем, их это не расстраивало: уже в марте, когда начнётся хиатус, Сомерхолдер пообещал девушке приехать к ней.

Работа над восьмым сезоном была в разгаре, и Йен часто приходил домой за полночь, валясь с ног от усталости. Обычно Сомерхолдер всегда провожал Нину в аэропорт, но в этот раз она старалась отговорить его от этого, потому что, во-первых, рейс был ранний — в семь утра, а во-вторых, помочь с багажом (который, впрочем, был не таким большим, ведь болгарка уезжала домой, где оставались её вещи), ей мог и таксист. Наконец, Йен сдался и, лично убедившись в том, что чемодан не был тяжёлым, согласился остаться дома, чтобы выспаться.

Небольшой отдых пошёл Смолдеру на пользу: кажется, впервые за последние несколько недель он проснулся без головной боли. Заварив чай для завтрака на кухне, Йен отправился в ванную, чтобы привести себя в порядок. Едва он включил воду, он поднял голову, взглянув на зеркало, и в следующее мгновение почувствовал, как у него начинают трястись руки.

На зеркале почерком Нины яркой красной помадой было написано:

Ты скоро станешь папой. Я люблю тебя!

Комментарий к Глава 48 Уже слышали новость про финальный сезон ДВ, да?:( У автора что-то депрессняк, уже начинаю скучать по героям. Жалко, конечно, но, надеюсь, восьмой сезон будет ого-го!

====== Глава 49 ======

Йен около двадцати секунд, не двигаясь, смотрел на надпись и не верил своим глазам. В эти мгновения для него, кажется, перестал существовать весь мир: у Сомерхолдера появилось ощущение, будто бы в какой-то момент он лишился зрения и слуха и остался один на один со своими эмоциями. Лишь спустя некоторое время до него начал доходить смысл написанного Ниной, и, когда к Йену всё-таки вернулось чувство реальности, на его губах появилась пока что недоверчивая, робкая, но очень счастливая улыбка.

Так бывает очень часто, когда человек долго живёт в ожидании чего-то очень сокровенного и важного для него и его мечта наконец сбывается: всё произошедшее кажется сродни какому-то чуду, и в такие минуты всё видится настолько хрупким и зыбким, что в душе поселяется чувство страха. Начинает казаться, что стоит только впустить в душу этот свет, — всё исчезнет и окажется сном — прекрасным, чарующим, желанным — но всё-таки лишь сном, игрой воображения. Но, к счастью, человек устроен так, что ему чаще гораздо легче поверить в хорошее, поэтому страх вскоре исчезает, и в душе остаётся лишь невероятное чувство искреннего счастья, дарящего ощущение лёгкости и свободы: в такие моменты хочется обнять весь мир, а жизнь приобретает совершенно иные цвета.

Как никогда, Йену сейчас хотелось быть рядом с Ниной, прижать её к себе и сказать, как он её любит. Однако между ними снова лежали тысячи километров и большие города — такова была цена, которую они платили за возможность заниматься любимым делом. Может быть, то, что это утро Йен провёл в одиночестве, пошло ему только на пользу: у него была возможность свыкнуться с мыслью о том, что совсем скоро ему предстоит исполнить ещё одну роль, наверное, гораздо более важную, чем те, которые он играл в кино, — роль отца и мужа. Для Йена семья в жизни всегда имела особое значение: в отличие от Нины, для которой карьера, дом и друзья были одинаково важны, в его сознании она всегда стояла выше работы. Сначала это была семья, в которой он воспитывался: мать, отец, брат и сестра — люди, которые принимали его таким, какой он есть, с его грехами и промахами, подавая руку, когда он падал, помогая подняться, снова и снова, вселяя веру в себя. Чем старше Йен становился, тем сильнее он начинал ощущать готовность тоже быть кому-то поддержкой, потребность в том, чтобы кого-то защищать и любить. Его любовь к родителям, сестре и брату была невероятно сильной, однако всё-таки отличалась от чувств, которые человек обычно испытывает по отношению ко второй половине

и своим детям. Время шло, у Сомерхолдера было множество мимолётных интрижек и несколько продолжительных романов, однако ни в одной из своих девушек он так и не смог увидеть ту, с которой ему было бы не жалко состариться. Наверное, отчасти отсутствие рядом человека, которому он мог бы дарить своё тепло и заботу, подвело его к тому, что он занялся благотворительностью, пропуская чужую боль через своё сердце и становясь настоящим ангелом-хранителем для тех, кому в жизни ждать помощи было неоткуда.

Йен боялся остаться один. Он понимал: если в жизни у него произойдут какие-то неприятности, и рядом не окажется ни одного человека, который просто сказал бы: «Всё образуется. Я с тобой», то он мог сломаться. Поэтому он так дорожил Ниной и боялся её потерять: в ней он нашёл человека, который полюбил его не за что-то, а вопреки всему тому, что могло бы отталкивать, и во всём поддерживал. Именно Нина стала для него семьёй — пусть пока маленькой, но семьёй. Сейчас Йен почувствовал, что в один момент они с Ниной стали друг другу ещё роднее, потому что в их жизни появился человек, для которого они были единственной защитой и опорой. Именно они должны были помочь ему сделать первые шаги в этом порой кажущемся безумным, но, несмотря ни на что, прекрасном мире. И даже если впереди Нину и Йена ждали непонимание, ссоры или, может быть, расставание, теперь это казалось мелочью: они навсегда оказались связаны невидимой, но очень крепкой нитью, благодаря которой они уже никогда не станут друг другу чужими.

Йен взглянул на часы и понял, что, скорее всего, Нина уже была в Торонто, поэтому ей имело смысл позвонить. У него не дрожали пальцы, не расплывались перед глазами буквы и цифры, — он уже в достаточной степени успокоился, лишь сильно горели щёки. Теперь внутри вместо нервной дрожи и затаившегося страха осознать, что всё это не происходит в реальности, осталась эйфория. Однако у Йена в душе всё равно что-то ёкнуло, когда через несколько секунд после того, как он набрал телефонный номер Нины, он услышал в трубке немного уставший, но такой знакомый и родной голос.

— Йен, привет! Ты как, выспался? — непринуждённо спросила Добрев.

— Нина, я… — Йен выдохнул, просто не находя, что сказать. — Я люблю тебя, мой котёнок.

Болгарка, поняв, что он обо всём узнал, посмотрела в окно автомобиля такси и, поджав губы, улыбнулась.

— И да, я выспался, — рассмеялся Смолдер, — только это сейчас не так важно. Как ты? И почему ты не сказала мне лично?..

Нина и сама до конца не успела «отойти» от такой новости: буквально перед вылетом на съёмки, которые должны были продолжаться несколько месяцев, почувствовать лёгкое недомогание, постараться развеять сомнения, но затем всё же, будто бы под влиянием шестого чувства заскочить по пути домой в аптеку, купить тест на беременность, а вечером увидеть две полоски, было для неё шоком — точно так же, как и тогда, почти четыре года назад, с той лишь разницей, что теперь вопроса «что делать?» не возникало, несмотря на шквал эмоций и неожиданность. Подсчитав сроки, Нина поняла: в ближайшие несколько месяцев кардинальных изменений во внешности ждать не стоит, так что даже проблем с тем, как лучше встать в кадре, чтобы не был виден живот, не будет. К тому же, в «Коматозниках», в отличие от «Трёх иксов», у Добрев не было каких-то экстремальных сцен, поэтому за здоровье можно было не волноваться — об этом она предварительно поговорила и с врачом. Для Нины всё складывалось как нельзя более удачно, и предстоящий съёмочный процесс никаких вопросов и затруднений не вызывал (хотя, для того, чтобы избежать каких-то непредвиденных ситуаций, которые могли бы быть связаны с её физическим состоянием, рассказать режиссеру о беременности она всё же планировала), поэтому девушка была полна энтузиазма относительно своей будущей роли и находилась в предвкушении работы над новым фильмом.

— Всё подтвердилось лишь вчера, — ответила девушка. — Ты допоздна был на съёмках, я, вернувшись от врача, как ошпаренная, бегала и собирала чемодан и в конечном итоге легла раньше, чем ты вернулся, решив рассказать тебе обо всём с утра. Но ты так сладко храпел, что мне совесть не позволила тебя будить, — рассмеялась Нина. — И, кстати говоря, ты — первый, кому я сообщила. Я даже КЭНДИС ещё ничего не сказала – а это серьёзно, тебе ли не знать. Поэтому на твоём месте я бы не жаловалась! — шутливо воскликнула она.