А жизнь идет...
Шрифт:
Август не стал ждать.
Август закончил свои разнообразные работы в усадьбе и опять мог посвятить себя постройке дороги. Напоследок ему пришлось показать редактору Давидсену автомобиль и снаружи и изнутри, и объяснить устройство мотора. Это послужило материалом для статьи в газете.
Кроме того, не обошлось и без людей, которые приходили к нему советоваться, просили его помощи и хотели воспользоваться его осведомлённостью. Так, например, двое из правления кино просили Августа покрыть цементом пол в зрительном зале. Он мог бы делать это вечерами, в свободное время.
— Нет, нет, добрые люди, у меня и без того много обязанностей.
— Вот обида! — сказали члены правления. — Мы в таком затруднении: прежний пол прогнил окончательно.
Но занятой человек всё же нашёл время, чтобы сбегать ненадолго в Южную деревню. Был субботний вечер, погода летняя. Август начистил до блеска сапоги и нарядился в светлый полотняный костюм, купленный в сегельфосской лавке. Вместо пояса он повязал вокруг талии красный платок с бахромой. Он выглядел совсем чужестранцем, чего, вероятно, и хотел достичь. В кармане штанов позвякивала связка из восьми ключей, — это могло навести на мысль, что где-то у него имеются восемь запертых сундуков.
В доме у Тобиаса не было прежнего уюта, — всё мирское было изгнано из душ и умов семьи: проповедник вернулся исполнить своё призвание. И кто бы мог ожидать это от Тобиаса и его домашних! Ведь он был такой уравновешенный и дельный человек. Но проповедник, евангелист, произвёл на Тобиаса впечатление, мысли Тобиаса спутались, дело со святым духом оказалось крайне сложным, кончилось тем, что не только он сам и его жена, но и Корнелия отправились к Сегельфосскому водопаду и крестились в текучей воде. Кто бы мог это подумать!
Движение охватило всю деревню. Креститель до многих дотянулся своими длинными руками, он улавливал даже кое-кого из конфирмантов 8 , из детей школьного возраста, и заставлял их на собраниях свидетельствовать о своём обращении, стоя на коленях. А пока ещё рано было надеяться на осень и на более прохладную погоду, в крестильной воде всё ещё было пятнадцать градусов.
Но нечто всё-таки произошло: приехал проповедник, конкурент крестителю. Он остановился в Северной деревне и был только простым проповедником Нильсеном, без крещения и прочих атрибутов, но с хорошим письменным аттестатом на имя священника Оле Ландсена от других священников.
8
Конфирмант — подросток, прошедший конфирмацию (от латинского confirmatio — утверждение) — в протестантизме торжественный публичный акт (не рассматривающийся как таинство) приобщения юношей и девушек (14—16 лет) к церковной общине.
Он оказался более скромным, не особенно красноречивым, но с добрым лицом и доброжелательным. Впечатление, которое он произвёл, было вовсе не так уж незначительно; люди, которые слыхали обоих проповедников и считались знатоками в вопросах обращения, находили Нильсена чуточку лучше другого.
Он был прост, не носил даже галстука, а только жёлтый платок вокруг шеи, не носил длинного пальто, и руки его не были белы, но от этого он ничего не терял.
Конечно, он не мог не выступить против крестителя и его деятельности в Южной деревне. Божий ангел, и тот не смог бы этого избежать. И тут Нильсен оказался неожиданно ловким, чертовски ловким, и даже очень находчивым: — Они, в Южной деревне, крестятся вторично, — сказал он, — смеются над святым духом, только издеваются над ним. Но это очень дурно — смеяться и издеваться над отсутствующим! — ядовито добавил он.
Такой добродушной мужицкой болтовнёй он занимал своих слушателей, но не мог продержаться долго против проповедника в Южной деревне, который пустил в ход свой сложный аппарат с вторичным крещением и коленопреклонением. Это привело к расколу, вражде и ненависти среди паствы Оле Ландсена, и так как люди вступали в драку друг с другом на дорогах, то «Сегельфосские известия» ещё раз обратились к окружному священнику с запросом, не найдёт ли он нужным вмешаться. Нет, — отвечал священник, — это ни к чему: к зиме всё это кончится само собою.
Спор по-прежнему касался вопроса о святом духе. Никогда прежде этот скрытый в боге дух не пользовался такой популярностью. Креститель произнёс проповедь исключительно о нём и сделал его более известным в сегельфосской округе, чем во всей стране. Удивительно, до чего его изображение святого духа было похоже, прямо портрет!
— И кроме всего я могу вам сказать, как он называется по-латыни, — сказал он. — Он называется — Spiritus sanctus. Пожалуйста, спросите кого угодно, правда это, или нет?
У Августа не было необходимой теологической подготовки, чтобы разобраться в этой божественной путанице. Тобиас не вспомнил даже о лошади, которую ему подарили, даже не обратился к разряженному Августу, опоясанному легкомысленной красной бахромой, он разговаривал с проповедником о завтрашнем дне, о воскресенье, когда опять предполагалось крещение. «А ну тебя!» — подумал, верно, Август при этом и даже не перекрестился.
— Мне необходимо сказать тебе два слова, Корнелия! — сказал он.
Корнелия неохотно встала и вышла вслед за ним. Подальше на лугу на привязи ходила лошадь и до самого корня обгрызла траву. Из соседнего двора вышел юноша и направился по дороге в их сторону.
— Ну, нравится ли вам кобыла? — спросил Август, чтобы хоть как-нибудь напомнить о подарке.
Корнелия ответила не сразу:
— Кобыла-то ничего, только здорово брыкается.
— Ну, хотя это хорошо!
— Но только отец начал сомневаться, — сказала Корнелия. — Уж не грех ли это?
— Против меня? — воскликнул Август-богач. — Вы думаете, что у меня нет таких средств?
— Нет, нет, дело совсем не в этом.
— Ну да, я тоже так думаю. Одна единственная лошадь, хе-хе-хе! — И Август вытащил связку ключей и поглядел на неё с видом собственника.
— Но может быть, это грешно по отношению к тому человеку, который продал лошадь.
У Августа вытянулось лицо.
— Но он получил за неё деньги. И насколько мне известно, я не торговался.
— Нет, — сказала Корнелия. — Но вот теперь человек остался без ничего. Бедняга! Ему пришлось продать лошадь. Теперь он на себе таскает и дрова из лесу, и сено с луга. Несчастный безлошадник, один на свете!
Август подумал немного и потом сказал в отчаянии:
— Я могу взять лошадь обратно!