А жизнь продолжается
Шрифт:
Он отправился к новому жилищу Тобиаса. Корнелии дома не было, никого не было, дом как вымер. Единственным живым существом была лошадь, ходившая неподалеку на привязи. Август окинул дом придирчивым глазом и обошел кругом. В свое время он занимался застройкой Поллена и до сих пор сохранил интерес к строительству. Но здесь перенимать было нечего: углы рублены в лапу, стены голые, щели между бревен законопачены мохом, дерновая крыша. Ни тебе парадного крыльца, ни двери с разноцветными стеклышками.
Он решил было взглянуть
Женщина подошла ближе, это была Осе, статная, своеобычная, в лопарской кофте, камиках [4] и высокой остроконечной шапке, на шее у нее была повязана шаль, а на поясе висело множество побрякушек. Август не оборачивался.
4
Камики — мягкая обувь из хорошо выделанной оленьей шкуры.
— Лошади испугался? — сказала Осе.
Он посмотрел на нее, но ничего не ответил.
— Испугался, я ж видела.
— Ничего я не испугался, — возразил Август. — Просто хотел взглянуть на ее копыто.
— А что там с копытом? — спросила Осе и без дальних слов подняла у лошади ногу.
Август, уже не так уверенно:
— Просто я хотел… по-моему, его надо обрезать.
— Это новая лошадь Тобиаса, и ничего в ней хорошего, — сказала Осе. — Прежние хозяева сбыли ее с рук, потому как она лягается. Хочешь поглядеть и на остальные?
— Нет. Но только какого лешего ты встреваешь?
— Ты сюда из-за лошади притащился или у тебя на уме что другое? — спросила Осе.
Чертова баба, она что, думает, он так и будет все это выслушивать?
— Иди-ка к своим сородичам, если тебе невтерпеж помозолить язык, — сказал он в ответ.
Они вместе направились к дому. Август сказал, что там никого нет. Осе пропустила это мимо ушей и зашла вовнутрь. А выходя, сплюнула. Так вот ты из каковских! — подумалось Августу, и он тут же перекрестился. Ему стало боязно, и он перекрестился еще раз. Не обращая на него никакого внимания, Осе села на каменный порожек и стала набивать трубку.
— У меня есть редкостная вещица, — объявил Август и показал ей. — Хочешь, отдам тебе?
— Шиллинг? С ушком?
— Это я сам припаял ушко, чтоб можно было носить на шее. Ты такой раньше видела?
— Я много чего видела.
— Это святыня, — сказал Август. — Его окропили в России святой водой. Ну что, хочешь, отдам тебе?
Осе прикрепила монету на цепочке рядом с прочими своими висюльками и бросила на нее оценивающий
— Дай поглядеть руку, — сказала она. — Нет, не эту, другую, в которой была монета!
Она осмотрела и ладонь, и тыльную сторону, трижды подняла кверху и, опустив, кивнула.
— Родился в пятницу, — сказала она. — Дело дрянь.
Притянула руку к себе и перекрестила себя ею. Оба сохраняли серьезность.
Когда она поднялась и зашагала прочь, он крикнул ей вслед:
— Эй, у тебя шапка наизнанку!
— Надобно отмерить семь шагов, — сказала она. Остановилась, поправила шапку и пошла дальше…
Пора было на обед, и он повернул обратно. Он шел, помахивая тростью, и разговаривал сам с собой. Он мог бы спросить Осе, что она прочла по его руке, он мог бы узнать свою судьбу, узнать, что с ним станется, когда придут деньги. Чепуха… она, похоже, знала не больше его самого. Вот только что она сплюнула на пороге…
Он нагнал нескольких человек, возвращавшихся домой с крещения в Сегельфоссе. Среди них был и лавочник, которого Август знал по карточному столу, он забавно описал это священнодействие:
— Монс-Карина зашла в воду, жуя табак, не удержалась и плюнула, ха-ха, плюнула в крестильную воду! Ее чуть не прогнали. Но потом креститель все же смилостивился, отвел ее чуть повыше по течению и окрестил. Вот такой приключился казус!
— Как насчет того, чтоб перекинуться в картишки после обеда? — спросил Август.
— Нет, — ответил лавочник.
— Нет?
— Я сегодня к картам не прикасаюсь.
Август был задет.
— Вольному воля! — пробормотал он.
Но он не все еще разузнал, что хотел, и, выждав некоторое время, напрямую спросил:
— А у Тобиаса из Южного селения кто-нибудь крестился?
— У Тобиаса? Нет.
— Я-то думал, раз у них проживает евангелист… К ним сегодня приходила цыганка и сплюнула на пороге их нового дома, поэтому оно, может, было бы и неплохо, если бы он крестился.
— Да это, наверно, Осе. Вот чертовка! Вечно она ходит и сплевывает у порога и насылает на людей всяческие напасти.
— А Корнелия? — спросил Август. — Она что, тоже не крестилась?
— Нет… Нет, сегодня нас было всего четверо.
Август остановился и возопил:
— Как, и ты?!
Лавочник кивнул:
— Ну да!
— Какого лешего… зачем же ты это сделал?
— Зачем человеку креститься? Вот дурацкий вопрос!
Август презрительно скривил губы:
— Ну ты и кощунник! Разве тебя не крестили во имя Святой Троицы? Нет, ничего ужаснее я не слыхал!
Лавочник, оправдываясь:
— Это не от хорошей жизни, скажу я тебе. Карел из Рутена и жена его перекрестились, а Карел у меня кое-что покупает.