А жизнь так коротка!
Шрифт:
– Ну чо, Булат, за брата своего расчет даешь? – Вагонетка перевел взгляд с Леона на бауловца, которого снова привязали к стулу.
– Пусть развяжут, я его ногами в живот буду бить...
Пускай обороняется, все равно Леон из него форшмак сделает.
– Не-а, в живот не ногами надо, – покачал головой Вагонетка.
Он полез под куртку, извлек «тэтэшку», из кармана достал цилиндрик глушителя, навинтил его на ствол.
– На вот, держи! – И протянул пистолет Леону.
– Зачем? – растерялся тот.
Одно дело драться,
– А чо, слабо? – с торжеством во взгляде посмотрел на него Вагонетка.
– Да ты гонишь! – взвился Леон.
И взял в руки пистолет.
Пленник в ужасе смотрел на него. Понял, что пришла пора умирать. И убить его должен Леон... Это будет местью за брата...
– Падла! Ты моему братану череп проломил? – вызывая в себе ненависть, заорал на него Леон.
Он заводил себя, и это ему удавалось.
– Не, ну ты чо, не надо... – жалобно заскулил бауловец.
Леону и раньше приходилось убивать. Так то в бою. Там если не ты, то тебя. С десяток «духов» на его счету, не меньше, и никаких угрызений совести... Но как можно убить безоружного человека?.. Решимость покинула Леона. И все же он поднял руку, направил ствол ему в лицо.
Он мысленно вызвал картину реанимационной палаты, бесчувственного брата в гипсе и бинтах, его рыдающую жену... Он так рвался рассчитаться с Баулом, с теми, кто исполнял его волю. Даже деньги у Жоржа на оружие просил, его самого хотел в дело взять... Что, тогда порох был в пороховницах, а сейчас нет?..
– Молись, гад! – прошипел он, нажимая на спусковой крючок.
Пистолет дернулся в руке, бесшумно выплюнул пулю, гильза со звоном стукнулась о стену, нос защекотал запах пороха. Теперь ужас был в глазах Леона. Он застрелил человека. Отнял чужую жизнь... Пуля вошла баульскому в глаз. Отвратное зрелище. Леона едва не стошнило.
И все же он нашел в себе силы подавить эмоции. Возвращая Вагонетке пистолет, посмотрел на него хладнокровным взглядом. Будто всю жизнь только и делает, что вот так убивает людей...
– Ну чо, нормалек...
«Бригадир» взял у него ствол и передал Будильнику.
– Твоя очередь...
– Да без проблем! – Тот с радостью схватился за пушку.
По знаку Вагонетки в комнату втащили еще одного бауловца. Поставили на колени. Будильник сделал страшное лицо и прицелился. Выстрелом в упор он снес пленнику половину черепа. И, позируя, вернул ствол «бригадиру».
Балыку достался третий. Ему не хотелось убивать так же, как баульскому умирать. Но если последний не скрывал своих чувств – страха перед смертью, то Балык весьма искусно спрятал эмоции за каменной маской равнодушия. Рука его не дрогнула, и пуля точно вошла приговоренному в лоб.
Затем настала очередь Кота.
Этот едва не упал в обморок, когда Вагонетка сунул ему в лапу пистолет. Румянец с его щек исчез, руки затряслись, глаза остекленели. «Тэтэшка» чудом не вывалилась из рук.
– Э-э, ну ты чо, в натуре? – по-хозяйски прикрикнул на него Будильник. – Кончай его, урода!..
Последняя жертва стояла на коленях. Пленнику было страшно. Но держался он с достоинством. И даже с презрением смотрел на Кота.
– Блин, сосунков набрали... Козлы! – И еще набрался наглости сплюнуть на пол.
– Вали его! – налился злобой Вагонетка.
Он сам бы с удовольствием прикончил бауловца. Но он должен был замазать кровью Кота. Это было частью посвящения его в члены «бригады»...
Кот робко навел пистолет на пленника, зажмурился и выстрелил. Только промазал.
– Щегол! – снова презрительно скривился бауловец. – И с такими чмошниками против нас?.. Обосретесь...
– Сам обосрись! – в истерике взвизгнул Кот и выстрелил еще раз.
На этот раз пуля достигла цели, попала пленнику в шею. Тот завалился на бок, затих. И вдруг его тело ожило, забилось в предсмертных конвульсиях. Кот расширенными от ужаса глазами смотрел на него, потом вдруг его перекосило. Он выронил пистолет на пол, закрыл руками рот и пулей выскочил из дома. Стошнило беднягу...
– Ниччо, притрется, – подбирая с пола ствол, сказал Вагонетка.
– На, добей, – он протянул его Зубатому.
Ни одна черточка не дрогнула на грубом лице этого мужлана. Он спокойно сжал «ТТ» огромной клешней и разрядил в агонизирующее тело весь магазин.
– Это еще не все, – сказал Вагонетка. – Ты и ты... – показал на Пасту и Гудыма. – Чайники с них поснимайте, в пакет и в машину...
Эти тоже сохраняли хладнокровие. Кивнули и начали шарить по комнатам в поисках топора. Но, похоже, здесь им ничего не улыбалось.
– А ты канистру с бензином тащи, – велел «бригадир» Зубатому.
Тот кивнул и вышел из дому.
Паста и Гудым тоже сходили к машине. Принесли с собой огромный тесак и полиэтиленовый мешок.
Леон не знал, зачем нужно снимать со жмуров головы. Да и не хотел знать. Вагонетке видней. Пусть делает что хочет, но только без него, без Леона...
– Э-э, ты куда, в натуре? – рявкнул Вагонетка.
– Да на свежий воздух, подышать...
– Опосля подышишь. А счас кино смотри... – Он показал пальцем на Гудыма, который с хладнокровием мясника заносил тесак над шеей первого трупа.
– А на хрена?
– Надо так... Смотри!!!
И в этом жутком зрелище Вагонетка видит воспитательный эффект. Приучает своих «быков» к виду крови и человеческого мяса...
Когда отрезали голову второму трупу, в избу вошел Кот. Глянул, что тут делается, и снова на улицу рванулся.
– Куда? – схватил его за шкирку Вагонетка. – Ща сам жмуров кромсать будешь...
Кота вывернуло наизнанку. Все, что осталось у него в желудке, он щедро выплеснул в угол комнаты.
Трупы кромсать Вагонетка его не заставил. Но зато велел взяться за канистру. Заставил облить обезглавленные трупы бензином. Деваться некуда, пришлось делать.