А звезды падают вверх
Шрифт:
Сначала подумала, что показалось, поэтому в первый раз даже не пошевелилась, а когда звонок повторился, глянула на часы, сообщившие, что уже девять, и в такое время по гостям добрые люди не ходят, и все-таки пошла открывать. Уж очень пришедший был настойчивым: я тут и так уснуть не могу, а под трель звонка тем более не получится.
— Кто там? — спросила строго.
— Я, — послышался мужской голос.
— Кто я? — подумала, что показалось.
— Павел. Кто же еще?
Я нервно затянула потуже пояс халата, поправила влажные после ванны волосы, глянула на свое отражение в большом зеркале.
В первое время, когда мы с Павлом расстались, я строила планы, как однажды мы встретимся, и он, увидев меня, сильно пожалеет, что бросил, поймет, какое сокровище потерял. Все правильно, как в одном всем известном фильме. А потом у меня, как и в фильме, это желание испарилось. Мне стало все равно: пожалеет когда-нибудь Павел или нет, что бросил меня. Он бросил. А я не потерялась.
Теперь он был мне полностью безразличен.
Может, в отличие от героини фильма, у меня этот процесс прошел куда быстрее, потому что не было феерической встречи спустя двадцать лет? Я видела Павла по нескольку раз в неделю, и когда видела, сердце молчало.
— Наташа, — позвал Павел.
— Ты дверью не ошибся?
— Нам надо поговорить.
— Нам? Не помню, чтобы хотела поговорить с тобой.
— Хорошо, — тяжело выдохнул он. — Мне. Мне надо поговорить с тобой.
— Сейчас?! — намекнула на позднее время.
— Да, — еще один вздох. — Наташа, открой, это очень важно.
Я знала, что пожалею. Вот чувствовала, что так и будет. Но дернул меня черт открыть дверь. Павел тут же протиснулся в коридор, и не успела я и слова сказать, размашистым шагом прошел на кухню. Включил свет, сел на стул и оглянулся, ожидая, когда зайду я.
— Совсем обалдел? — остановившись в дверях кухни, я возмущенно следила за тем, как он осматривается, принюхивается и уверенно идет к сковороде с котлетами. — Даже не думай!
Подлетев к нему, я отобрала крышку и водрузила ее обратно на сковороду.
— Говори, что хотел, и уходи, — процедила я.
— Вот ты как… — Павел нехорошо усмехнулся, и я испугалась.
Да, я знала его больше года. Да, когда-то даже любила. Но сейчас испугалась, что если разозлю его, он ко мне прикоснется, воспользуется тем, что мы одни, что загнал меня в угол. Странные мысли, я стала такой трусихой, или всегда ею была, но я почувствовала, как начинаю дрожать.
— Павел, — я сменила тон, теперь он был относительно спокойным и дружеским, — зачем ты пришел? Говорил, что хочешь поговорить, а сам молчишь.
— Для кого ты нажарила котлеты? — неожиданно спросил он.
— Для себя.
— Не верю.
— Тогда не для себя, — согласилась я, чтобы не злить его, но заметив его взгляд на сковороду, все-таки не смолчала. — Но не для тебя — это точно.
Какое-то время Павел молча смотрел на меня, а потом отошел к окну.
— Знаешь, — сказал он с отчетливой нотой трагизма, — мне тебя не хватает.
Я смотрела ему в спину и знала только одно — я хочу, чтобы он ушел. Я очень хочу, чтобы он ушел из квартиры.
— Лида — она… — он замолчал, то ли ожидая вопроса, то ли собираясь с мыслями.
Но я и так поняла, что Лида — эта та дама в огненном, которая увела его в новую, богатую жизнь.
— Лида — она… — Павел снова выдержал паузу и шокировал признанием. — Жаба.
Я поправила полы халата, беспокойно глянув на дверь кухни. Если попытаться уйти, пока он стоит спиной…
Но в этот момент Павел обернулся, и я поняла, что поздно, незаметно уйти не выйдет. Да и куда мне бежать? Из своей квартиры? В одном халате на голое тело и в тапочках? Смешно. Тут же мелькнула мысль, что некоторые жертвы насилия, как и я, боялись бежать, чтобы не выглядеть смешно, некоторые слишком медлили, тоже как я, а некоторые впускали насильника к себе сами — без комментариев.
Я сделала несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться. Накручиваю сама себя, а человек пришел просто поговорить. Тут же мелькнула тревожная мысль: ну да, в девять вечера. Но я нашла, чем себя успокоить, хотя бы немного: лето, в такое время мало кто еще спит. Да, он пришел просто поговорить. Я выслушаю. И он уйдет.
— Ты даже представить себе не можешь, что такое спать с жабой, — Павел внимательно в меня всматривался, а я никак не могла изобразить хоть каплю сочувствия. — После того, как я к ней прикасаюсь, я тщательно мою руки, мне так противно… Она подарила мне машину, ты видела, а я когда берусь за руль, смотрю на свои руки, и вижу ее лицо. Она отвратительна. Она как страшное чудовище, которое пытается меня поглотить… Наташа, ты даже не представляешь, как мне тяжело…
Да, я понимала, что лучше бы промолчать, интуитивно ощущая некую угрозу от Павла, но слушать бред, который он нес, не было сил. Мне надоело. Я устала. Я хотела, чтобы он скорее закончил весь этот фарс и уматывался.
— Зачем ты здесь? Чтобы я пожалела?
— Нет.
Красивое лицо Павла выглядело вдохновенно, когда он сделал шаг ко мне, и наклонившись, вкрадчиво прошептал:
— Я здесь, чтобы ты поняла.
Я выставила перед собой ладонь, показывая, что он переходит границы. Павел шагнул еще ближе, и моя ладонь мимо воли прикоснулась к его груди. Нет, к рубахе! Я не хотела даже думать, что прикасаюсь к нему! К рубахе можно. К нему — больше нет.
— Я хочу, чтобы ты ушел.
Он качнул головой и медленно, глядя в глаза, стал наклоняться ко мне.
— Я хочу, чтобы ты ушел, — повторила я.
— Нет, — он дыхнул в мои губы ментоловой жвачкой, — я знаю, что ты тоже скучала… Наташа, я…
— У меня есть другой мужчина! — выпалила и зажмурилась, потому что губы его были слишком близко, а я не хотела его поцелуев.
Спустя мгновенье открыла глаза и встретилась с не верящим взглядом.
— Смешно, — усмехнулся Павел. — И как же его зовут?
— Назар.
Имя слетело с языка, поразив не только Павла, но и меня. Я могла придумать любое, но от Фрейда не спрячешься.
— Назар… — Отстранившись, Павел посмотрел на мой халат, потом на котлеты. — И кто же он?
— Обычный мужчина, — ответила я.
— Кем работает?
— Какое тебе дело?
— Кем он работает?
Я поняла, что он не уйдет, пока не поверит.
— Рабочий на электростанции.
— Электростанции? — Павел несколько растерялся от моих быстрых ответов, он видел: я не задумываюсь, а значит, я говорю правду. — Но у нас в городе нет электростанций.