А. А. Прокоп
Шрифт:
— Кто это? — подал голос небритый пожилой вахмистр.
— Батюшка Павел собственной персоной. Кто с ним не знаю — сплюнул себе под ноги тот же солдат, что не боялся большевиков, сидя на своей печке.
Мужчина и женщина, запыхавшись, остановились возле группы солдат.
— «Странный батюшка Павел — без бороды» — подумал Степан.
— Нельзя сидеть доблестные воины святого престола. Скоро антихристово войско перекроет всё выходы из города — обратился батюшка Павел к солдатам.
— Щели всё одно останутся — со злобой в голосе проговорил всё тот же солдат.
— Это
— Я батюшка, как видишь. Навоевались мы, и ты вижу, впросак попал. Что же ты так неаккуратно, время ведь было — усмешка скользила по лицу Демида.
— Зачем так говоришь, бога побойся. До последнего я молился за наше праведное воинство. Верил, что не оставит нас на этот раз господь.
— Жаль, конечно, но в очередной раз оставил он наше воинство — произнёс Антип.
— Бог поможет нам. Я верю, но и мы не должны сидеть и ждать своей участи на заклание. Нельзя ждать, когда слуги сатаны разорвут нас на части — проповедовал Павел и всё время смотрел на пустую, пока что улицу позади них.
Женщина, испытывая неловкость, сумела пристроиться возле сидящего молча Степана. Степан посмотрел на неё. Она посмотрела на него в ответ.
— Вы что-то хотели господин офицер — спросила она ясным, чистым и приятно кротким голосом.
— Нет, отдыхайте барышня, у нас есть ещё самую малость времени — ответил ей Степан.
— Это тебя батюшка Павел будут на части рвать слуги сатаны. Есть им с тобой, за что поквитаться — баш на баш, а мы уж, как-нибудь с именем божьим уцелеем. Что скажешь? — Демид говорил и смотрел на батюшку Павла с явным раздражением.
Батюшка Павел испугался слов солдата. У него заметно забегали глазки. Он начал тереть подбородок, который, по всей видимости, чесался от наспех произведенного бритья, что позволило батюшке Павлу избавиться от своей бороды. Только даже на это времени у батюшки было в обрез, поскольку он оставил под носом что-то похожее на неприятные рыжие усы.
— Злишься за своего отчима Александра. Напрасно, продал он веру православную и получил по заслугам — набравшись смелости, всё же произнёс батюшка Павел, но при этом пристроился возле сидящего Степана, с недавней своей спутницей.
— А если и так, что в этом плохого. Мать моя у тебя в ногах ползала. Всеми святыми просила, послушал ты её? Сколько народу загубил именем божьим, к которому отношения не имеешь, как и всё вы суки поганые. Что бежишь? Выйди на праведную смерть. Проложи другим дорогу именем божьим. Заткнётся пулеметик за углом, и уйдем мы с образами в головах, по домам целы, невредимы, и дальше — святым ореолом защищены будем — почти кричал Демид.
Батюшка Павел окончательно притих, сжался сидя на корточках. С его лба стекали несколько капель пота.
— Прекратите, нашли время — неожиданно произнесла женщина.
— Заступница нашлась. Попадья, что ли новая? — с прежней интонацией раздраженного сарказма проговорил Демид.
— Как вам нестыдно мужчина. Я сестра милосердия, а зовут меня София Алексеевна.
— Очень приятно София Алексеевна. Я Степан Степанович — представился Степан, хотя София его
— Мне тоже — она повернула голову в его сторону.
Степан улыбнулся ей, и она немножко смутилась. Обстановка не располагала к этому, от того их взгляды друг на друга приобретали огромную ценность, и кажется они оба почувствовали именно это. Степан ещё раз посмотрел на неё. На этот раз она не отвела свой взгляд. Выдержала нахлынувшие испытание и слегка нежно улыбнулась, перед тем, как опустить вниз свои красивые глаза.
— «Нет, не может быть. Смерть случится сейчас, не до этого» — подумал Степан.
— Что вы делаете? — произнесла София, глядя в другую, от Степана сторону.
— То, что необходимо сделать барышня — ответил Антип.
Степан перевел свой взгляд на него. Тот разорвал свою рубаху и сейчас прикалывал на штык один из её кусков.
— Что же вы молчите, господин офицер или вы согласны с ними — София впилась своими синими глазами в Степана.
В её голосе не было упрека. Был вопрос, который даже не требовал незамедлительного ответа, поскольку застрял, замер между его и её глазами.
— Я не с ними, но и сделать ничего не могу — как бы оправдываясь, ответил Степан.
— Вы собираетесь сдаться? — испуганно прошипел батюшка Павел.
— Лично я — нет — ответил Степан. Демид вопросительно на него посмотрел, но Степан не стал что-либо пояснять.
Антип тем временем поднялся на ноги подошел к углу и, вытащив за угол винтовку начал, двигать ею, то вниз, то вверх. Затем он закричал: — Сдаемся! Не стреляйте! Сдаемся!
Никто не отвечал, наверное, полминуты. Антип повторил предложение о сдаче, и только после этого раздался грубый прокуренный голос: — Бросай оружие за угол и выходи по одному, не боись стрелять не будем!
Двое молодых парней тут же сделали два шага вперёд, грохот брошенного оружия оглушил Степана. — «Суки» — подумал он. Вслед за первыми последовали и остальные, те двое с поднятыми руками уже предстали перед глазами неприятеля, другие начали пополнять компанию, — и в этот момент Степан произнёс.
— За мной.
Схватил Софию за руку, и они кинулись через своих бывших братьев по оружию вперёд, что было сил. Батюшка Павел мгновенно рванулся за ними. Красные, не ожидавшие подобного, потеряли драгоценное время. Не заговорил пулемёт, зато опомнившись, раздались многочисленные винтовочные выстрелы. Степан бежал огромными прыжками, увеличивая их размах с помощью своего высокого роста. Он был похож на неведомого зверя, и державшаяся за его руку София буквально летела за ним, не чувствуя, ни земли под ногами, ни собственного дыхания. Батюшка Павел мчался, по-прежнему держа в руках свои чемоданы, но ему не повезло довольно быстро. Одна из пуль воткнулась ему в спину, он растянулся лицом вперёд, попытался встать, но тут же вторая пуля пригвоздила его к земле теперь уже навечно. Один из чемоданов раскрылся, содержимое в виде многочисленных банкнот и нескольких икон в ценных окладах вывалились на мостовую, возле окаменевшего и уже готовящегося предстать перед своим работодателем батюшкой Павлом.