А. А. Прокоп
Шрифт:
Всё последние дни Павел метался из угла в угол. Бесконечно просматривал цены на квартиры, что в родном городе, что в нескольких соседних. Перебирал документы, куда-то звонил, и при всём этом не делился своими замыслами с женой. Она наблюдала за его стараниями сначала молча, затем задала несколько наводящих вопросов, но Павел, привыкший всё решать в семье единолично, не прореагировал на интерес жены к своему поведению.
Терпение Оксаны лопнуло в тот момент, когда Павел вслух произнёс, не обращая на неё внимания.
— На первое время можно будет снять квартиру.
Он сидел в кресле, уставившись в свой телефон. Она подошла к нему и только хотела
— Да, я думаю нам нужно переехать на время в другой город.
— Тебя отправляют в командировку? — спросила Оксана, но внутри она уже чувствовала, что дело совсем не в этом.
— Нет, ты прекрасно знаешь, что моя работа не связана с командировками.
— Нашел другую работу? Ты объяснишь мне что-то, в конце концов.
— Я уволюсь. Там быстро найду работу — ответил Павел.
Его голос по-прежнему не принимал в учет интересов законной супруги, и вместе с ней не вспоминал о двоих несовершеннолетних детях.
— Мы никуда не поедем. Нужно, можешь ехать один. Я не знаю, что случилось, но такие вещи не решаются таким образом. Если мы тебе не нужны, то можешь убираться ко всём чертям, но деньги будешь перечислять в прежнем объеме и вовремя.
— Вот как мы заговорили. Я стараюсь для семьи. Всю жизнь из кожи вон лезу. Ты на других посмотри, как они живут! — закричал Павел, наконец-то отложив свой телефон.
— Что мне смотреть. Меня интересуют наши дети и наша семья. Если ты принимаешь решение, то постарайся объяснить мне.
— Не могу я тебе объяснить. Ты меня всё равно не поймешь.
— Тогда делай, как хочешь. Я тебе главное сказала. Не ожидала от тебя такого — произнесла Оксана и с гордым видом, надутыми от обиды губами, вышла из зальной комнаты.
Павел не ожидал такого удара. Он думал, что самое большее, чем удивит его жена, будет вопрос: «Какие-то новые планы? Неужели тебе дали повышение»? Но Оксана встала в позу. По её виду Павел понимал, что на этот раз всё серьёзно. Конечно, можно продолжить разговор, напомнить ей, что она уже больше семи лет не работает. Только она тут же выставить аргумент в виде воспитания их младшего сына. Но зарабатывает всё он и, причем совсем неплохо зарабатывает.
Павел попробовал вернуться к мониторингу сайтов недвижимости, но со злостью бросил телефон на мягкую поверхность дивана, стоявшего рядом с креслом, на котором он сидел, до и после нервного разговора с Оксаной.
— Чёрт знает что. Куда ни кинь везде клин! — громко говорил он, обращаясь к пустой комнате.
Оксана всё же отреагировала на его крики и заглянула в гостиную, но не произнеся ни слова, вернулась на кухню. После этого Павел не выдержал и подскочил с нагретого пятой точкой кресла. Цветная накидка кремово-коричневого оттенка, осталась скомканной. Один тапочек не сразу попал на своё место, Павел запнулся, обувая его. Что-то прошипел, ругая самого себя. Двумя скачками он оказался на кухне, где Оксана с по-прежнему надутыми губами жарила обыкновенные оладьи.
Павел стоял в проёме открытой на кухню двери. Оксана не поворачивалась к нему лицом довольно долго. Естественно, что она этим выражала своё негодование по поводу происходящего между ними, подчеркивала, что Павел должен понимать, что он совершенно не прав, и есть один нормальный путь для него — это попробовать извиниться, признав свою ошибку.
Оладьи получались хорошо. Запах напомнил Павлу, что он в достаточной мере голоден. Только ему сейчас было не до этого, и поэтому он, проглотив пару раз предательскую слюну старался не растерять свой воинственный
— Скажи, почему ты не хочешь меня слушать! — гневно почти выкрикнув, спросил Павел.
— Не кричи на меня! — Оксана ответила тем же самым.
— Ты знаешь, что у меня неприятности. Я говорил тебе об этом.
— Ты говорил, что тебя вызывали в качестве свидетеля и, что ты не имеешь никакого отношения к убийству этого несчастного старика.
Оксана выглядела привлекательно. Павел поймал себя на мысли, что, не смотря на всю эмоциональность, подумал об этом именно сейчас.
— «Когда она злится, она очень хороша, по-новому хороша».
Одетая в домашний халат с распущенными волосами и без всякого макияжа, она тоже привлекала к себе внимание Павла. Слишком хорошо знал он, что любит свою жену, да что там знал, куда важнее, что он гордился этим. Случается подобное нечасто, но всё же бывает с людьми. Они гордятся, тем что любят собственную жену, не чужую, приглянувшуюся красивыми стройными ногами и ароматом незнакомого, от того, куда более приятного парфюма, а свою жену — близкую и хорошо знакомую.
А Оксана, без его лишних слов, пользуясь своим женским внутренним чутьем, прекрасно знала, что Павел любит её гораздо больше, чём она его. В дополнение к этому, она не видела и намека на то, чтобы за прошедшее время он по какой-то причине разлюбил её. Ничто не говорило ей об этом, ни солнечный день, ни лунная ночь, и уж тем более ни их домашний обиход, в котором иногда Павел выглядел уставшим, бывало раздраженным, но всё это лишь мелькало чем-то абсолютно временным. Сейчас тоже ничего не должно было измениться. Только случилось так, что Павел, от чего-то страшно испугался совершенно обычного дела, через которые проходят очень многие люди, а некоторые их просто не замечают. От этого получалось что-то не то.
Сейчас Оксана этого понять не могла. Причину она видела в упорном молчании Павла. Она не старалась заставить его говорить, лишь наблюдала за странным поведением мужа. Правда, был у них один разговор, который притворялся другим, который в свою очередь состоял из плохого поведения сына в детском саду. И хотя ещё продолжались своеобразные каникулы, для дошколят вызванные плановым ремонтом в здании садика, Оксана всё равно подняла эту тему, поскольку считала, что нужно напомнить мужу о столь важной проблеме. Чем старше ребенок, тем он разболтанней, а Павел сторонится проявления мужской жесткости. Конечно, речь не идет о грубом применении отцовского ремня, но серьёзное слово и последовательное поведение по отношению к сыну, просто необходимо. Сейчас же, по мнению Оксаны, Павел всё больше и чаще плясал под дудку сына, исполняя любые его прихоти…
…— Что происходит Паша? Ты сам на себя не похож — спросила Павла Оксана, когда он терпеливо выслушал и, даже согласился с ней по поводу поведения младшего отпрыска.
— Дело — это значительно сложнее оказалось. Нам лучше всего будет уехать отсюда, ну хотя бы на какое-то время — пробурчал Павел, то ли, обращаясь к жене, то ли к самому себе.
— Ты Паша не понимаешь, или у тебя что-то с головой. У нас дочь в выпускной класс переходит. Сын в сад ходит. У меня здесь родители — у тебя мама. В конце концов, у меня здесь подруги — дела. Если хочешь решать такие проблемы, то говори, что произошло. Ты причастен к этому делу? Ты участвовал в этом?