А. Азимов, Г. Уэллс
Шрифт:
Но вместо этого он спокойно сказал:
– Вы остановились на событиях того дня, когда ваш муж навестил вас.
Гладия снова взяла бокал с напитком.
– Мне особенно нечего рассказывать. Я знала, что Рикэн занят. Его, как всегда, переполняли идеи, и я решила снова заняться своей собственной работой. И вдруг, примерно минут через пятнадцать, я услышала крик.
Наступило молчание. Затем Бейли спросил:
– Какого рода крик вы услышали?
– Это был голос Рикэна, голос моего мужа. Просто крик, никаких слов. Крик, в котором слышалось… ну, не знаю. Ужас?
Она подняла руки и заткнула уши, как бы стараясь стереть следы того ужасного звука. При этом ее одеяние медленно соскользнуло, и она оказалась обнаженной до талии. Но она даже не заметила этого, а Бейли пришлось углубиться в изучение своей записной книжки.
– Что вы сделали после этого? – спросил он.
– О, я побежала, побежала, сама не зная куда…
– Мне показалось, вы сказали, что он отправился работать в лабораторию, расположенную в вашей половине, не правда ли?
– Да, конечно, Илайдж… но я точно не знала, где находится эта лаборатория. Я никогда раньше там не бывала. У меня было некоторое представление о том, что она расположена где-то в западном крыле дома. Я так растерялась, что забыла вызвать робота. Он бы с легкостью указал мне дорогу. Но роботы, конечно, не являются без вызова. Все же каким-то образом я нашла эту комнату. Когда я прибежала туда… он был мертв.
Она внезапно остановилась и к смущению Бейли горько заплакала. Она и не пыталась скрыть своих слез, которые ручьем катились по щекам. Ее плечи дрожали от всхлипываний. Затем она открыла глаза и, глядя на землянина сквозь пелену слез, прошептала:
– Я никогда раньше не видела мертвецов. Он был весь в крови… а его голова… вся разбита… вся… Я кое-как вызвала робота, он вызвал других, и, наверное, они позаботились обо мне и Рикэне. Я больше ничего не помню… я…
– Что значит, они позаботились о Рикэне? – прервал ее Бейли.
– Ну, убрали тело и отмыли все следы, – в ее голосе послышались негодующие нотки хозяйки дома, где должен сохраняться образцовый порядок. – Вы ведь себе представляете, что творилось в доме?
– А что сделали с телом?
Она покачала головой.
– Я не знаю. Наверное, сожгли, как всегда в таких случаях.
– И вы не вызвали полицию?
Она взглянула на него непонимающе, и он вспомнил: ведь на Солярии нет полиции.
– Но вы кому-то, очевидно, дали знать о случившемся? – спросил он.
– Роботы вызвали доктора, – ответила она. – А я сообщила в Совет Правителей.
Она снова всхлипнула, и в этот момент обнаружила, что ее пеньюар почти совсем с нее соскользнул.
– О, извините, извините, пожалуйста, – пробормотала она и поспешно закуталась в свое одеяние.
Бейли наблюдал за ней… Беззащитная дрожащая фигурка с искаженным от ужаса лицом. С глазами, полными пережитого страха… Он чувствовал себя неловко. Молодая женщина никогда раньше не видела мертвецов… Не видела разбитых черепов и лужи крови. И хотя супружеские отношения на Солярии имели специфический характер, все же, очевидно, зрелище окровавленного трупа мужа все еще
Бейли решительно не знал, какие вопросы следует задавать дальше. У него возник внезапный импульс – попросить прощения у Гладии Дельмар за то, что он заставил ее пережить все снова, объяснить, что он – полицейский и должен выполнять свои обязанности. Увы, на этой планете не существовало полиции. Вряд ли она сумеет понять его побуждения.
Медленно и как только мог мягко он спросил:
– Скажите, Гладия, вы слышали еще что-нибудь? Какие-нибудь звуки, кроме крика вашего мужа?
Она взглянула на него. Ее глаза блестели от слез, а лицо, несмотря на горестное выражение, а возможно именно из-за него, было прекрасно.
– Нет, больше ничего, – коротко ответила она.
– Никаких шагов? Ничьих других голосов, вспомните, – настаивал Бейли.
Она покачала головой и повторила:
– Больше ничего, уверяю вас.
– Когда вы вошли в лабораторию, там больше никого не было? Только вы и он?
– Да. Только я и он.
– И никаких следов чьего-либо присутствия ранее?
– Я не заметила ничего. Да и кто бы мог там быть?
– Почему вы так думаете?
Какое-то мгновение она казалась шокирована подобным вопросом. А потом сказала:
– Я все время забываю, что вы с Земли. Видите ли, никто не мог находиться вместе с Рикэном в его лаборатории. Мой муж с самого детства никогда и никого не видел, я имею в виду, в реальном смысле этого слова, никогда, кроме меня. Он не принадлежал к тому сорту людей, которые могли бы вынести физическое присутствие другого человека. Нет, только не Рикэн. Он всегда строго придерживался всех обычаев и традиций нашей планеты, он был хороший солярианин.
– Ну, а если бы кто-то захотел нанести вашему мужу визит, не уведомив его об этом? Каким бы он ни был законопослушным гражданином, что бы он мог сделать в этом случае?
– Что он мог сделать? – переспросила она. – Он немедленно вызвал бы роботов, и они тут же убрали бы пришельца. Именно так бы он поступил, уверяю вас. А предположить, что он кого-нибудь допустил к себе?.. Невозможно даже представить себе такое!
– Вашего мужа убили ударом по голове, не так ли? – мягко заметил Бейли.
– Да, наверное. Он был… он был весь… – начала Гладия.
– В настоящее время я не спрашиваю вас о деталях, – прервал свою собеседницу детектив. – Постарайтесь вспомнить, не заметили ли вы в лаборатории какого-нибудь механического устройства, при помощи которого кто-то, находившийся вдалеке, мог убить вашего мужа?
– Уверяю вас, я не заметила ничего похожего.
– Ага!.. Отсюда следует, что чья-то рука, и при том человеческая, обрушила на голову доктора Дельмара нечто тяжелое, раскроившее его череп. Следовательно, кто-то все-таки находился у него в лаборатории, не так ли?
– Нет, это невозможно, – сказала Гладия убежденно. – Ни один солярианин не позволил бы себе прийти в наш дом.
– Но солярианин, который собрался совершить убийство, вряд ли бы остановился перед таким препятствием, как свидание со своей жертвой, – настаивал Бейли.