Аальхарнская трилогия. Трилогия
Шрифт:
Сейчас ей казалось, что вчера она умерла окончательно. Не стало наивной девчонки, которая верила людям — ровно до той поры, пока односельчане не забили ее мать камнями. Ушла в никуда суровая девушка, которая взошла вместе с отцом на костер инквизиции. Пропала молодая студентка, встретившая в коридоре Ленинградского университета аспиранта Бородина. Исчезла раздавленная своим горем вдова, что сняла с пальца обручальное кольцо, главный дар погибшего мужа. Она вся испарилась, растеклась дождем по стеклам, растаяла. Нессы больше не было — ее место заняла спокойная женщина с заледеневшим сердцем и стылым сиреневым
Нессе не хотелось жить. Да и возможна ли жизнь для сломанной куклы, которая предала любовь, себя, близких — и нужна ли ей жизнь вообще? Или может быть, не стоит все преувеличивать, и необходимо просто извлечь выгоды из своего нынешнего положения — а перспективы открывались просто радужные.
Да, для любого, кроме нее.
За окнами снова зашелестел легкий дождь, и некоторое время Несса вслушивалась в негромкую речь капель. Человек на кровати за ее спиной вздохнул во сне; если не оборачиваться, то можно подумать, что это спит Олег. Нахлынувшая тоска оказалась настолько сильной и давящей, что у Нессы перехватило дыхание, и несколько долгих секунд она балансировала на грани обморока. Пусть Несса не раз и не два размышляла обо всем до свадьбы, успокаивая себя и уверяя в том, что она все делает правильно — но теперь все спокойные и разумные доводы утратили смысл, обернувшись пустотой.
Выскользнув из-под одеяла и подхватив с кресла широкий шелковый халат, Несса тихим, но быстрым шагом покинула комнату. Ей сейчас хотелось увидеть хоть кого-то — отца, Мари, кого угодно — лишь бы не оставаться в одиночестве. А лучше всего было бы найти в хитросплетениях дворцовых коридоров свою бывшую комнату, где в шкафу под ворохом вещей дремлет аптечка с земными лекарствами. Хорошее успокоительное уж точно не помешает.
Снаружи было тихо и темно. В конце коридора располагался пост охраны, где часовой клевал носом возле крохотной электрической лампы, но там, где шла Несса, царил физически ощутимый мрак. И когда в этом мраке мелькнула серая тень, и Нессу схватили за запястье, то она сперва подумала, что ей мерещится. Затем тень быстро и беззвучно зажала Нессе рот, для того, чтобы новоиспеченная государыня не вздумала кричать, и в несколько шагов вытащила ее из коридора на боковую лестницу. Там было светлее, и, увидев лицо нападавшего, Несса побледнела от ужаса. Она бы и рада была закричать — да лишилась дара речи.
— Тихо, тихо, — прошептал Кембери. — Это я.
* * *
Спустя несколько дней, когда Артуро шел на службу — в последнее время он предпочитал по хорошей погоде не трястись в экипаже спозаранку, а прогуляться пешком по набережной от дома до дворца — к нему подошел господин средних лет и, судя по костюму, среднего же состояния и произнес:
— Доброе утро, господин Привец. Позвольте задержать вас на минутку.
— Я к вашим услугам, — кивнул Артуро, прикидывая, насколько быстро он пошлет незнакомца в дальние дали по результатам разговора. Хорошо бы, это оказался какой-нибудь полоумный прожектер или доморощенный ученый, что изобрел двигатель нового поколения: его сразу можно было бы отправить в ведомство Пышного.
— Я уже писал господину Супеску,
Он сунул руку во внутренний карман, и Артуро весь подобрался, готовясь уйти от пули — очень уж неприятным вышел жест. Однако незнакомец вынул всего лишь незапечатанное письмо.
— В Вин-Веверском отряде уже две недели идут вольнодумные и подстрекательские разговоры, — сказал он. — А вчера Альбрехтский полк к ним присоединился. Прочтите… я думаю, вы успеете все исправить.
Протянув руку, Артуро взял письмо и спросил:
— Что же за разговоры?
Незнакомец скорбно опустил голову.
— Они хотят свергнуть государя.
Артуро спокойно и неторопливо отошел от незнакомца и сел на ближайшую скамью, положив портфель с бумагами на колени, а письмо — на портфель. На этом его спокойствие закончилось. Некоторое время он вчитывался в аккуратные буквы с каллиграфическим наклоном, а затем вдруг смял лист и отшвырнул его в сторону.
Времени у него почти не осталось.
…В дворцовом парке расцвели лохматые золотистые шары осенников, и их горьковатый, но приятный запах проникал вместе с ветром в распахнутое окно. Спрятав руки в карманы, Шани стоял у окна и задумчиво смотрел, как садовник щелкает ножницами над и без того идеально подстриженными кустами. Артуро сидел на краю дивана и почему-то боялся взглянуть на императора.
Наверно, его пугало это непробиваемое спокойствие мраморной статуи.
— Знаете, Артуро, я тут подсчитал, — наконец задумчиво произнес Шани, — что за всю жизнь у меня было сорок три счастливых дня… Интересно, что я делаю не так?
— Все так, — откликнулся Артуро, — просто не всех уродов войной убило.
Садовник закончил подстригать кусты и, убрав ножницы в чехол на поясе, оправился опрыскивать клумбу средством для насекомых.
— Вин-Веверский отряд — это ведь личный полк Хурвина?
Артуро кивнул.
— Где сейчас Несса?
— В Морском банке, — сквозь зубы промолвил Артуро. Чего-чего, а предательства со стороны святой он не ожидал. Или корона владычицы земной прельстила ее больше венца небесного?
Дрянь. Неблагодарная дрянь.
Запах осенников, казалось, усилился. По старым приметам это означало приближение грозы.
— Вы, конечно, не можете подвергнуть супругу государя всеаальхарнского допросу третьей степени, — глухо промолвил Шани, и Артуро отметил про себя эту формулировку относительно Нессы, — однако я думаю, что мерзавцев следует взять с поличным. Если, конечно, заговор действительно существует.
— Я уже продумал план действий, — сообщил Артуро, — и не спугну их.
Шани отвернулся от окна, и личник заметил, что тот резко сдал: черты побледневшего лица заострились, уже не скрывая ни горечи, ни отчаяния. На какое-то мгновение Артуро стало страшно — принесенная им новость могла и в самом деле подкосить кого угодно.
— Ну это же Хурвин, Артуро, — произнес Шани. — Сам Хурвин, Белый полковник, герой… Не верится, что он мог забыть о присяге.
Артуро на это только вздохнул. Рыцарские времена преданности и чести, похоже, ушли в далекое прошлое, заодно захватив с собой и женскую верность.