Шрифт:
Blake Crouch
Abandon
ABANDON by Blake Crouch © 2009.
This edition published by arrangement with InkWell Management LLC and Synopsis Literary Agency
Посвящается Эйдану Краучу
На Западе прошлое очень близко. Во многих местах его все еще считают настоящим.
Слова
Путь к завершению этой книги был долог, и я обязан выразить благодарность многим людям.
Ребекке и Эйдану – за то, что поделились этой историей. Жить с писателем далеко не всегда сладко, но мы с вами – одна команда. Люблю вас обоих.
Линде Аллен – за твою дружбу и неизменную поддержку, когда я более всего нуждался в ней.
Майклу Хомлеру – за то, что толкал меня в нужную сторону и был перфекционистом, как и я сам.
Анне Коттл и Мэри Эллис Кир – за бесценные подсказки на финальной стадии.
Джо Конрату, Греггу Гурвицу, Маркусу Сейки и Скотту Филипсу, большим писателям и замечательным людям, – за твердую поддержку, когда высота казалась недостижимой.
Дэвид Моррелл заслуживает целой страницы, но скажу так: ты – джентльмен и вдохновение, и знакомство с тобой – настоящее благословение.
Всем в моей местной писательской группе – Сюзанне Тирпак, Терри Джанттонен, Дагу Уокеру, Шэннон Ричардсон, Дайне Суон, Кейси Александр, Гейл Харрис, Нине Моутс, Хэз Сейд и Адаму Уотсону. Первым читателям: Сэнди Грин, Джордану Краучу, Клэй и Сьюзан Крауч, Джуди Джонстон и Анне Маркард.
Салли Ричардсон, Энди Мартину, Джорджу Уитту и Келли Рэгланду – за то, что сделали все это возможным и передали меня в самые лучшие руки.
Йеруну тен Бергу – за поразительную креативность и любовь к книгам.
Майклу Ричарду, Джо Фостеру, Дуэйну Смиту, Марианне Фурьер, Арту Холланду, Карен Суэй и Клайду Гиббсу – за то, что дали ответы на вопросы, которые я не смог найти в книгах.
Дайан Серафичи и Беверли Коулман в «Роки-Маунтин паблишерс» – за уточнение цитат.
Кэрол Эдвардс – за виртуозную редакторскую правку.
Потрясающим бариста в кафе «Стиминг бин», где и была написана большая часть книги.
И наконец групповое объятие Джорданам – Джону, Рут и Йену – за вашу поддержку и дружбу.
Четверг, 28 декабря 1893 года
Там, наверху, в тысяче футов отсюда, между утесами свищет ветер; здесь же, в этом Богом забытом городишке, все как будто уснуло, и погонщик мулов понимает – что-то не так. В двух милях к югу находится шахта Бартоломью Пакера «Годсенд» [1] , и установленная там перемалывающая руду двадцатипестовая камнедробилка должна наполнять каньон глухим грохотом. Громыхание работающей машины – все равно что звон монет, и остановить ее могут только две вещи: Рождество и трагедия.
1
Godsend (англ.) – счастливая находка, удача.
Он слезает с жеребца-альбиноса. Розовые ноздри коня раздуваются, его грязная грива смерзлась. Одноподпружное седло покрыто снежной коркой, его кожаная и тканевая части – мочила и чепрак – промерзли и сделались жесткими, как камень. Он знает, как успокоить животное, – растирает Джорджу шею, говорит с ним негромко и мягко, хвалит за хорошую работу и обещает теплую конюшню, корм и свежую воду.
Погонщик открывает сумку, достает пинту самопального вискаря, купленного в винном магазинчике в Силвертоне, и заливает в себя остаток – самогон обжигает пустой желудок ледяным пламенем.
По пояс в снегу он бредет к лавке и стучит в дверь. Лампы в заведении погасли, и большая плита в углу дремлет в отсутствие обычной здешней компании – рудокопов, больших любителей потолковать за табачком и кофе. Посетитель окликает хозяина, ступая по дощатому полу, проходит между полками, мимо сложенных штабелями ящиков и пухлых джутовых мешков с сахаром и мукой.
– Джессап! Это Брейди! Ты здесь?
Когда Брейди Сайкс выходит обратно из лавки, двенадцать мулов вытягивают сухие, жилистые шеи в его направлении. Он запускает руку в карман шинели, достает жестянку «Стар нейви» и кладет за щеку кусок табака, от которого его губы и десны за последний год окрасились в темно-багровый цвет.
– Какого черта? – шепчет мужчина.
Две недели назад, когда погонщик доставил сюда припасы, жизнь в этом шахтерском городке кипела вовсю. Теперь же, в сумерках приближающегося вечера, Абандон лежит перед Сайксом притихший и апатичный – улицы пусты, дощатые пешеходные дорожки заметены снегом, и нигде не видно ни одного следа.
Разбросанные по нижним склонам дома занесены по самые трубы, и ни одна из них не курится дымом, воздух чист и свеж.
К одиночеству Брейди не привыкать – в пути он нередко проводит по несколько дней кряду, один-одинешенек в диких, безмолвных местах. Но с этой тишиной все не так, здесь все обман. Человек чувствует исходящую от нее угрозу и с каждой секундой все больше проникается уверенностью: здесь что-то случилось.
Стена темных туч цепляется за пики скал, и вот уже снежинки ложатся на рукава его дождевика. Приходит ветер. Над дверью лавки звякают колокольчики. Скоро ночь.
Он идет по улице к салуну, в душе еще ожидая и надеясь нарваться на красотку-барменшу, Джосс Мэддокс, и получить от нее заряд восхитительного богохульства. Но в салуне ни души. Ни немой пианистки, ни хотя бы одного клиента… Не горят керосиновые лампы, не дышит теплом пузатая дровяная печка. В кружке на сосновой стойке бара замерзло пиво.
Дорожка к ближайшему дому лежит под нетронутым снегом – на сто ярдов у Брейди уходит пять минут.
Погонщик стучит в дверь и считает до шестидесяти. Пружинная защелка не сработала, и он, переступая порог без приглашения, даже в такой ситуации чувствует себя неудобно, вторгаясь в чужие владения.
В доме темно, и ему приходится щуриться.
Под посаженной в кадку елкой, на грязном полу валяются скомканные газеты – остатки Рождества.
На грубо сколоченном столе – нетронутые обильные блюда. Такое в тесном домишке из одной комнаты едят не каждый день – это рождественский обед.