Абандон
Шрифт:
– А что, если это оно? – тихо, почти шёпотом, произнесла Соня.
В ответ я рассмеялся.
Напарница обижено надула губы.
– Ну, серьёзно, – сказал я примирительным тоном, – не тянет оно на Блуждающую Церковь. Да и место не то. Мы уже не в Подмосковье даже.
– Уверен? – Соня удивлённо подняла бровь, – вроде, только что Егорьевск проехали.
– Это только что было больше сотни километров назад, – хмыкнул я, – да, уверен. После Егорьевска были Спас-Клепики. А это уже Рязанщина.
– Ясно, – кивнула Соня и вздохнула,
– Кажется, вон там пройти можно, – сдался я; слева от предполагаемой заброшки я увидел полосу леса, которая почти доходила до тропы, по которой мы вышли к урочищу.
– Точно! – обрадовалась Соня. И тут же двинулась вперёд.
– Стемнеет же! – заметил я.
– И когда это нас останавливало? – возразила напарница.
Я не нашёлся, чем на это ответить.
Когда мы добрались до бывшего посёлка, на небе уже высыпали первые звёзды. Уже на подходе я почуял неладное. А когда включил фонарик окончательно уверился в своих подозрениях.
– Валим отсюда, – сказал я.
– Это могила, да? – сообразила Соня.
Могилами у нас называются особые разновидности заброшек, которые возникли после катастроф с человеческими жертвами. Нормальные поисковики по таким местам не лазят – это чревато очень крупными неприятностями.
– Ага, – кивнул я, – и большая, судя по всему.
– Насколько большая? – спросила Соня и добавила, имея в виду число погибших, – десятки? Или под сотню?
– Сложно сказать, – я обвёл фонариком видимые строения бывшего посёлка, – как бы не больше… мне кажется, под тысячу!
– Да ну камон… – неуверенно возразила Соня, – тысяча. Про такую катастрофу было бы известно! Это бы в учебники попало! Помнишь, в том поезде, который в газовое облако заехал? Там вроде меньше людей погибло – а помнят до сих пор.
– Ты сама-то что чувствуешь?
Соня остановилась. Прикрыла глаза. Через секунду широко распахнула их и спряталась за мою спину. Бася на её плечах напружинилась и распушила хвост.
– Валим отсюда, – Соня повторила мои слова.
Я развернулся и пошёл обратно, стараясь ступать по уже проторенному пути. И тогда, когда уже казалось, что опасность позади, луч моего фонарика вдруг упёрся в обугленную кирпичную стену, всего метрах в пяти от нас.
– Блин… – вырвалось у меня.
– Я не помню, чтобы мы это проходили, – сказала Соня, переходя на шёпот.
– Я тоже, – ответил я.
– Ну слушай, не у всех же таких мест есть стражи, да? Бывает и такое, что они просто… ну, скрываются… зарастают…
– Я бы хотел тебя успокоить, – ответил я, – но нечем. Говорят, как раз обратное. В таких местах стражи есть всегда. Другое дело, что не всех они трогают.
– Мы вроде даже войти не успели…
– Мы – поисковики, – спокойно, но твёрдо возразил я, – стражи таких не пропускают.
– Ох… Арти, я – такая дура… – прошептала Соня.
– Выберемся – подумаем над своим поведением… – ответил я, – так, закат ещё видно. Думаю, шанс есть. По моей команде готовься бежать изо всех сил. След в след. Понимаешь?
– Да, – кивнула Соня.
– Басю возьми на руки. Иначе темп держать не сможешь.
Создание на её плечах издало звук, напоминающий одновременно и «мяу!», и «фр-р-р!»
– Кажется, она сама хочет бежать. Думаю, у неё это быстрее получится.
Я подумал секунду. Прислушался к интуиции. На первый взгляд, предложение выглядело рациональным. Но что-то мне не нравилось.
– Нет, – я покачал головой, – нельзя. Мы не знаем, кто она. И как может взаимодействовать со стражем. Или стражами.
В этот момент краем глаза я увидел отблески зеленоватого свечения. Подтянуло холодом; в воздухе вдруг появился отчётливый запах гари.
– Сейчас! – крикнул я.
И мы понеслись по узкой тропке, ведущей в обход обгоревшей стены здания. Свечение за нашими спинами становилось всё более отчётливо; оно дрожало и трепетало, будто там горело зелёное пламя на ветру. Я знал, что оглядываться – плохая идея. Но не удержался.
Они наступали полукольцом. Размытые вертикальные тени, мерцающие будто болотные огни. Только в этих огнях можно было разглядеть очертания человеческих фигур.
Они быстро приближались, паря над жухлой травой. А тропинка, будто назло, начала петлять между остатками столбов и стволами обгоревших деревьев.
Я посмотрел на небо. Так и есть: нас уводили. Запутывали мороком.
Про стражей было известно очень мало, потому что немногие из нашего брата пережили встречу с ними. Но я слышал, что нужно смотреть на небо. Морок не может обмануть Солнце; даже намёка на зарю было достаточно, чтобы сориентироваться.
Я резко затормозил. И рванул с тропы направо, на запад. Настоящая тропа, по которой мы пришли, должна быть там.
– Арти, стой! – крикнула Соня и замерла, – там трясина! Я вижу воду!
Пришлось остановиться, теряя драгоценные секунды.
– Это морок! – крикнул я, – не тормози!
Соня поколебалась секунду. Потом плотнее прижала к себе Басю и двинулась вслед за мной. Я облегчённо вздохнул, готов был снова рвануть вперёд.
Но было поздно.
Прямо перед нами возникла одна из призрачных фигур. Подул ледяной ветер – настолько холодный, что мне показалось, будто я врезался в снежную стену.
– Что?.. – Соня врезалась в мою спину, – ох…
Я глянул направо. Тропа вела туда. Хорошая, утоптанная и достаточно широкая. Ведёт на юг – как раз туда, где настоящая топь. В ловушку.
Слева подбирались ещё две фигуры. Попробовать рвануть назад?
Времени на размышления не оставалось; мир вокруг нас вдруг перестал быть твёрдым, всё подёрнулось зыбким дрожанием и зеленоватым маревом. Свет фонарика померк.
И в этот момент Бася спрыгнула с Сониных рук.
– Нет! – крикнула она и рванулась за своей питомицей.