Абсолютная память

Болдаччи Дэвид

— Вы сосредоточились на пациентах, которые были там вместе с вами, — заговорила Джеймисон. — А врачи, психологи, другие специалисты, с которыми вы встречались?..

Декер медленно кивнул.

— Об этом я не думал.

— Я не верю, — твердо сказал Рабинович, — что человек, работавший в нашем институте, мог совершить подобные злодеяния.

— Мне тоже не хочется так думать, — поспешно сказала Джеймисон. — Но в подобных расследованиях нельзя сбрасывать со счетов любую возможность. Это было бы безответственно.

— Крис Сайзмор, —

произнес Амос.

— Кто? — спросила Джеймисон.

— Он был психологом и работал в институте, — ответил Рабинович. — Мне говорили, что он ушел несколько лет назад.

— Декер, а почему вы его упомянули? — спросила Джеймисон.

— Потому что мы с ним не ладили. Поссорились. Ничего такого, чтобы я счел его нашим парнем. Но мы с ним не ладили.

— Он может оказаться Леопольдом, если прибавить двадцать лет? — спросила она.

Декер прикрыл глаза и мысленно прокрутил соответствующие кадры.

— Рост и телосложение верные. Черты лица похожи. Но сложно сказать, сколько Леопольду лет. Сайзмору сейчас должно быть чуть за пятьдесят. Итого, хотя это и сомнительно, Сайзмор и Леопольд могут быть одним и тем же человеком. Татуировку на руке могли сделать позже. Насчет флота он мог соврать. Голос за столько лет мог измениться. За двадцать лет в нем многое могло измениться. Но когда Леопольда арестовали, у него взяли отпечатки пальцев и образец ДНК. Отпечатки Сайзмора предположительно должны быть в каких-то профессиональных базах данных. Их будет довольно просто сравнить.

У Декера в телефоне была фотография Леопольда, но, разумеется, он не мог показать ее Рабиновичу.

Амос посмотрел на доктора.

— Вам известно, что случилось с Сайзмором? Почему он ушел из института?

Пожилой мужчина нервно постучал пальцами по ноге.

— Как я говорил, я ушел задолго до него.

— Но вы говорили, что поддерживаете связь со своими бывшими коллегами.

— Ну, да, у него были некоторые профессиональные проблемы.

— Какого рода?

— Мне действительно не хочется в это лезть. Но они были достаточно серьезными, чтобы его попросили уйти.

— Декер, а какие у вас с ним были проблемы? — спросила Джеймисон.

— У него были свои любимчики, и я к ним не относился.

— У Криса были фавориты, — произнес Рабинович. — Мне хочется думать, что я относился ко всем пациентам с равной вежливостью, уважением и внимательностью. Но я тоже человек, и некоторые случаи интересовали меня больше, чем другие. В случае мозговых травм вроде вашей, Амос, пациентов очень редко удается реанимировать, не говоря уже каком-то переключении каналов восприятия. — Он улыбнулся. — Вдобавок я шестьдесят лет болел за «Медведей», и хотя вы играли за Кливленд, вы были единственным игроком из НФЛ, который когда-либо попадал к нам. Сейчас, когда вы упомянули об этом, я вспомнил, чем был недоволен Крис. Не знаю, испытывал ли он к вам неприязнь, или же это было проявлением тех проблем, из-за которых ему впоследствии пришлось оставить институт. Но он, похоже, считал, что вы не соответствуете нашим приоритетам.

— Я не улавливаю, — призналась Джеймисон. — На чем он основывался?

— Сайзмор считал, — ответил Декер, — что я, будучи футболистом, принял на себя риск остаться без мозгов. Полагаю, он думал, что я занимаю чужое место.

— Вот как? Этого я не знал, — сказал Рабинович.

— Я никому не рассказывал. Он высказал все это во время одной «беседы» в коридоре.

— Редкий непрофессионализм, — резко заметил Рабинович.

— Возможно. Но я никогда не предполагал, что это может быть мотиваций для Мэнсфилда.

— Итак, вопрос на миллион долларов — где сейчас доктор Сайзмор? — сказала Джеймисон.

— Не знаю, — ответил Рабинович. — С тех пор, как я ушел из института, я ничего от него не слышал.

— Он мог перебраться в район Берлингтона, — заметила Джеймисон.

— Если он до сих пор работает по специальности, — сказал Декер, — он должен быть в какой-то базе данных лицензий. С этого можно начинать.

— Я могу позвонить в институт и спросить, что им известно, — предложил Рабинович. — Поскольку речь идет не о пациенте, думаю, они пойдут навстречу. Кто-нибудь из них может знать, где сейчас Крис.

Декер сообщил ему свои контакты.

— Мы будем в городе в течение дня или около того. — Он встал. — Спасибо, Гарольд. Вы нам очень помогли.

Рабинович тоже поднялся.

— Я молюсь, чтобы Крис не оказался вашим убийцей, но если это все-таки он, я буду молиться еще сильнее, чтобы вы смогли схватить его и остановить, пока он не причинил больше вреда.

— Тогда будем надеяться, что Бог к вам прислушивается, — ответил Декер.

— Вы думаете, этот человек может еще кого-то убить? — спросил Рабинович.

— Я уверен, что он попытается.

Глава 43

Выйдя от Рабиновича, Декер и Джеймисон зашли пообедать. Пока они сидели в кафе, Амос позвонил Ланкастер и ввел ее в курс дела.

— Ладно, мы попробуем отследить этого Сайзмора, — сказала она, — если сможем. И если его отпечатки доступны онлайн, мы запросим их и сравним с отпечатками Леопольда. Как только мы что-нибудь найдем, я тебе позвоню… — Она помолчала. — Значит, возвращаемся к твоим пенатам? Я не знала, что ты был в этом институте.

— Никто не знал, кроме Кэсси.

— Мы долго были напарниками, Амос.

— Мэри, мне никогда не приходило в голову, что тебя интересует мое прошлое.

— Ну, это показывает, что даже люди с большими мозгами делают ошибки, — отрывисто сказала она, подтверждая свое огорчение и досаду.

Она отключилась, и Декер положил телефон рядом со своей тарелкой с недоеденным чизбургером и горкой картошки.

— Всё в порядке? — спросила Джеймисон.

— Ага, — ответил Амос и подобрал полоску картофеля.