Абвер - «щит и меч» III Рейха

Бухгайт Герд

Что же касается анализа и оценки обстановки, то разведцентр III «Ост» весьма успешно работал в этом плане вплоть до самой последней минуты своего существования. Ему удавалось за счет быстрого сбора и анализа вражеских агентурных заданий разрабатывать и внедрять новый метод выявления оперативных намерений противника. С помощью «карты основных направлений разведки» наш центр III «Ост» мог раскрывать намерения противника зачастую задолго до их исполнения и заранее сообщать об этом в ОКХ. Стоит привести хотя бы по одному примеру таких действий в полосах трех групп армий. Так, в июле 1944 г. на «карте основных направлений вражеской разведки» в полосе группы армий «Центр» ясно обозначились наиболее угрожаемые районы, где особенно активизировалась разведка русских. Заброска сюда агентов противника позволила определить два направления главного удара — на Даугавпилс и на Минск. И действительно, 22 июня 1944 г. русские перешли на этих участках в наступление: 2 й Белорусский фронт — в направлении Даугавпилса, а 1 й Белорусский фронт — на Минск. Абвер вновь сумел вовремя предупредить командование, однако оно, к сожалению, оставило это предупреждение без внимания. В полосе группы армий «Юг» советский партизанский центр в Киеве издал 6 июля 1944 г. приказ всем своим группам в Словакии усилить разведку и активизировать диверсии. Вскоре на «карте основных направлений вражеской разведки» на самом деле появились

признаки повышенной активизации вражеских агентов в этом районе. Здесь было сброшено с парашютом много агентов с поручениями киевского партизанского центра. А вскоре началось и массированное советское наступление через Карпаты в Словакию с целью быстрого выхода к Моравской долине. На фронте группы армий «Север» в начале 1945 г. (тогда абвер был уже передан в РСХА и в руках вермахта оставалась только фронтовая разведка) массовая заброска агентов позволила установить достаточно четко наступательные намерения Советов — удар в направлении Тухольской пустоши с выходом к Штеттину (Щецину). В марте действительно Советы развернули наступление именно в этом направлении [241] .

241

Там же.

Обобщая сказанное о борьбе абвера с советской разведкой, можно сделать следующие выводы. Советы целиком восприняли наследие царской тайной службы, наполнили его своим духом и превратили в огромный и мощный инструмент власти. Оказалось, что разведслужбы всех других государств серьезно уступают «красной разведке», и это превосходство сложилось еще задолго до войны. Русским удалось вплоть до первых военных лет сохранять свои силы в полной секретности. Более того, они сумели распространить «сведения» о недостатках в собственной армии и тайной службе и вместе с тем использовать многие каналы разведслужб других государств. Этим они хотели создать впечатление, будто Советы намного слабее, чем это было на самом деле. Германская тайная служба также пала жертвой этой систематической дезинформации. И только в ходе советско-германского конфликта обнаружилось, в какой мере Советам удался этот обман. Но к этому времени сделать что-то было уже слишком поздно.

Несмотря на это, несомненной заслугой фронтового разведцентра абвер-III «Ост» остается то, что он с первых часов войны сумел начать за «железным занавесом» на российской территории разведку советских тайных служб и методов их работы. В этом плане перед германским абвером начиная с 1942 г. встала крайне трудная задача охватить огромное пространство, представить себе которое западный европеец просто не в состоянии. В 1942 г. линия фронта протянулась почти на 3000 км, от края тундры до горных массивов Кавказа. Оперативное пространство для германских войск составило около 3 млн кв. км. Пути снабжения войск от родины до фронта вытянулись на 1000 км. Для обеспечения этих громадных оперативных районов в плане разведки и контрразведки, выявления структуры и инфраструктуры советских разведслужб и анализа их методов работы в разведгруппах центра III «Ост» было задействовано около 1000 человек. Им противостоял хорошо подготовленный противник, в распоряжении которого находилось около 3000 офицеров-разведчиков только в центральном аппарате службы. Кроме того, советская разведка бросала ежегодно против немецкой разведслужбы примерно 40 000 хорошо подготовленных агентов и еще больше так называемых «массовых агентов». Еще большие трудности для абвера возникали из-за того, что большевизированные круги населения в районах, куда забрасывались агенты, активно их поддерживали, поскольку многие из них были хорошо знакомы с конспиративной деятельностью революционеров. Поэтому вовсе не удивительно, что советской разведслужбе удавалось буквально начинять оперативные районы действий немецких войск тысячами хорошо «ведомых» наблюдателей. Через них советское руководство получало огромный поток донесений из тысяч мест. Это давало Советам возможность невероятно быстро составлять ясное представление о положении и намерениях противника.

Однако советской военной разведке приходилось платить за это очень высокую плату. Действие и противодействие, тысячи отдельных жертвенных актов — таков был ход поистине драматической борьбы обеих разведок. И наш противник нес в ней тяжелые потери. Подразделения немецкой фронтовой разведки умели вовремя расстроить широко задуманные диверсионные планы русских и перечеркнуть долго подготавливавшиеся планы и акции по разложению наших войск. Кроме того, им удавалось не только вводить русских в заблуждение относительно наших разведывательных и оперативных мероприятий, но и своевременно выявлять их оперативные намерения.

В лице немецкой фронтовой разведки и контрразведки русские имели вполне достойного противника. В ходе Восточной кампании она смогла выявить примерно 50 000 из общего числа советских агентов, приближавшегося к 150 000, и уничтожить почти 20 000. Этот успех можно полностью отнести за счет высокой боеспособности и профессиональной выучки личного состава немецкой фронтовой разведки и контрразведки. Эта борьба человека с человеком — один на один, причем в условиях все сильнее разгоравшейся партизанской войны отличалась исключительной сложностью и жестокостью. И свидетельством этого является весьма высокий процент потерь в личном составе абвера. В результате противодействия со стороны противника немецкая фронтовая разведка потеряла до 30 % своих офицеров и солдат.

Глава 14

Канарис и его критики

Адмирал Вильгельм Канарис — одна из самых трагических фигур новейшей германской истории. Он был официально обвинен в выдаче противнику военных тайн и в саботировании директив и приказов фюрера [242] . Поэтому неудивительно, что писатели-новеллисты почти повсюду в мире изображают этого человека как «паука в своей жуткой паутине», как «искусного шпиона и мастера двойной игры», который якобы всегда был там, где принимались судьбоносные решения. Один англичанин, некто Джон Колвин, работавший в 1935–1939 и в 1946–1950 гг. корреспондентом «Ньюс кроникл» в Берлине, пишет в своей книге «Канарис — шеф разведки» со ссылкой на некоего помощника британского госсекретаря, что адмирал Канарис «был козырной картой английской тайной службы». Имя этого британского чиновника при этом не названо, равно как и других цитируемых автором «источников», коих Колвин будто бы опрашивал после войны и в Австрии, и в Польше, и в Испании, и в Германии, и в Ирландии, и в Швейцарии. Правда, в одном из интервью в Мюнхене в 1952 г. он сам назвал свою книгу «тенденциозной» и пояснил это так: «Мне нужна была какая-то ключевая фигура для моего рассказа о немецком Cопротивлении, и я выбрал именно Канариса» [243] .

242

Эти

и подобные им заявления основаны на докладе, составленном вице-адмиралом Арпсом в 1945 г. (вскоре после этого он скончался), один из экземпляров которого находится в архиве Мюнхенского института современной истории. В то время в лагере для военнопленных в Ной-Ульме сидело много генералов, судей в генеральском ранге и адмиралов. Это обвинение было основано главным образом на диких слухах, циркулировавших в лагере. Их разделяли буквально все, но никто не мог конкретно и документально подтвердить обвинения Канариса в предательстве и государственной измене. Это было никому не понятное представление о шефе абвера, призванном охранять и защищать государство. В конце своего доклада Арпс призвал к тщательному исследованию и проверке всех материалов «в более спокойные времена»! Однако этого до сих пор не случилось. И даже среди бывших сотрудников адмирала господствует убеждение, что Канарис знал о предательстве Остера и его планах, и они тоже обвиняют его в измене, но до сих пор никто из них даже не пытается во всем этом ответственно разобраться.

243

Colvin Jan. Canaris, Chief of Intelligence, London 1951.

В таком же духе, но несколько осторожнее выражается британский «специалист по проблемам тайной службы» Бернард Ньюмен в своем сочинении «Шпионаж — миф и действительность». «Хорошо осведомленные люди, — пишет он, — доходят в своих предположениях до того, что объявляют Канариса британским шпионом. Утверждают даже, что он передал планы вторжения нацистов в Норвегию и Голландию правительствам этих стран, что он предотвратил вступление в войну франкистской Испании и проигнорировал приказ Гитлера убить Черчилля. По-моему, никаких доказательств о его шпионской деятельности нет, однако Канарис, без сомнения, был явным врагом Гитлера» [244] .

244

Newman Bernard. Spionage — Mythos und Wirklichkeit, Muenchen 1964, S. 117.

Эмигрировавший в США немецкий журналист и «крестный отец» самых диких шпионских историй Курт Зингер представляет адмирала в своей книге «Шпионы и предатели во Второй мировой войне» самым влиятельным в Германии человеком после Гитлера [245] . Вот из таких «источников» и черпают всякие прочие «знатоки» свои небылицы, дополняя их все новыми измышлениями. Когда, например, генерал Франко пригласил вдову адмирала, которого он очень ценил, в Испанию, это стало поводом для «новых сообщений из самых надежных источников», будто шеф абвера вовсе не умер, а создает новую шпионскую сеть и потому-де вызвал в Испанию свою жену и нескольких доверенных лиц. Отсюда уже недалеко было и до басни о том, что Канарис создал некую «6 ю колонну», которая уже «шурует» во всех странах и разжигает Третью мировую войну. Эта «6 я колонна», описываемая французским писателем Блош-Моранжем в своей книге «Les fabricants de guerre» («Делающие войну»), будто бы является новым «подпольным убежищем» Канариса, и ее нити тянутся по всему свету. Ложь и глупость таких писаний очевидны. Одним хочется, конечно заслуженно, опорочить Германию, а поскольку фигура адмирала загадочна, они и пытаются представить его и «поджигателем» войны, и чуть ли не движителем захватнической политики Германии. Удивляет только то, что эта точка зрения никак не вяжется с мнениями оставшихся непоколебимыми нацистов. Ведь они напрямую обвиняют Канариса и его абвер во многих поражениях вермахта.

245

Singer К. Spies and Traitors of World War II, New York 1945.

А вот что пишет бывший германский военный атташе в Белграде генерал в отставке Мориц Фабер Дюфор: «Когда абвер вошел в силу и поднял свою мрачную голову, то он из черного вдруг начал делать белое, а из белого — черное в полной зависимости от ситуации. Доклады адмирала Канариса, который был его начальником, воспринимались наверху с гораздо большим вниманием, нежели мои, и служили целям, которые остаются неясными и по сей день. Ясно только, что своими докладами он поддерживал политику Гитлера, тогда как мои рапорты считались абсурдными. На кого он работал, он, наверно, не знал и сам, ибо он был человеком, не знавшим меры ни в вещах, ни во времени, а лишь добивался успеха сегодня и завтра» [246] . Ну что можно сказать о подобной болтовне? Нас не удивляет, когда такие же упреки исходят от советских авторов. Так, недавно их высказали Даниил Мельников и Людмила Черная. Для них удобным поводом стали антикоммунистические убеждения адмирала. Это позволило им объявить адмирала преданнейшим Гитлеру фашистом. Согласно примитивной идеологии советских доктринеров, просто немыслимо было представить себе, что в Германии и других западных странах есть немало людей, отвергающих одинаково и коммунизм и фашизм просто на том основании, что обе системы являются системами террора.

246

Faber du Faur. Macht und Ohnmacht — Erinnerubgeb eines alten Soldaten, Stuttgart 1953, S. 132.

Эта целенаправленная дискриминация адмирала служит средством доказать, что и он, и немецкое движение Сопротивления не добивались ничего другого, как соглашения с британской и американской реакцией, направленного против СССР и всех демократических сил. Именно от шефа германского абвера протянулась после состоявшейся в 1942 г. встречи Канариса с генералом Геленом в местечке Воронине под Винницей прямая линия будущей антикоммунистической борьбы, которая действительно, мол, возымела влияние на нынешнюю Федеральную разведывательную службу, что якобы подтверждается ее очевидным фашистским настроем [247] .

247

«Речь шла о дискуссии между подполковником Бауном, начальником «Валли-I», и полковником Шмальшлегером, начальником «Валли-III» (фронтовая разведгруппа III-«Ост») в присутствии Канариса и Пикенброка. Рассматривался вопрос о компетенциях и разных сложностях в их разделении в случае наступательных и оборонительных действий разведки. Этот же вопрос Канарис ставил тогда перед Варлимонтом». Как сообщил автору полковник в отставке Шмальшлегер, иногда они с адмиралом совершали небольшие прогулки около местечка Воронине, во время которых последний много говорил о вещах конфиденциального характера. «Конечно, он однажды проговорился, что его тревожит мысль о том, кто будет его преемником». Вопрос о преемнике тогда еще не был актуальным, и Канарис был слишком реалистичен в своих наблюдениях за внутриполитической обстановкой, чтобы питать какую-то иллюзию, что его преемником будет генерал, а не офицер СС или функционер РСХА.