Абьюз
Шрифт:
В общий зал спускаться не стала. Я по натуре интроверт. Больше количество людей утомляет меня до крайности.
Я решила найти Энджела, хотя в глубине души и понимала, что он испортит мне настроение окончательно.
С тех пор, как отец заставил ухаживать его за этой испанкой, братец сделался невыносим. У него случился очередной период заскоков. Хорошая полоса, связанная с его ровным и спокойным увлечением Ирис, подошла к концу.
Жаль!
Больше всего – саму Ирис. Она мне нравилась. Я даже на какое-то время подумала, что в братце что-то перемкнёт и в нём появится, наконец, характер.
Ага! Три раза!
А на четвёртый он сломался и вернулся к старой жизни, к исполнению всего, что прикажет папочка.
Хотя… на этот раз ему, как раз, было не по боку. Ирис его не знаю, чем, но зацепила. Красивая, невинная, эгоистичная и не глупая, она была как раз в его вкусе.
Испанка тоже ничего. Как там её зовут? Пилар? Кармен? Ах, да, Ньевес. Ну и имечко! Заносчивая, высокомерная гадина, классический представитель «золотой молодёжи» из среды нуворишей, живущая шмотками, кокаином и поиском парня погорячее. С Энджелом они оторвутся на полную катушку, в этом можно не сомневаться.
Я и не сомневалась.
Мне хотелось увидеть брата. Хотелось поговорить с ним по душам, как когда-то в детстве, когда мы были почти одним целым, но я в нерешительности замерла на повороте, ведущем к его комнате.
– Ты к Энджелу? Не советую.
Низкий грудной голос я узнала, даже не оборачиваясь: Ливиан, мать его, Брэдли.
– Что ты здесь делаешь? – повернулась я нему, с вызовом скрещивая руки на груди.
Он окинул меня взглядом прищуренных глаз, словно оглаживая дразнящей, многообещающей лаской. Кого-то это может быть и заводит, но я пока ещё не свихнулась окончательно, как все в нашем милом и очаровательном семействе. Я не способна заводиться от взгляда собственного брата, пусть даже и сводного.
– Тебя не порадует мой ответ, – издевательски выгнул он бровь.
– И что с того? Примешь обет молчания?
– Мнишь себя остроумной, сестрёнка?
– Мне кажется, мы отошли от изначальной темы?
– От того, что я здесь делаю? – пожал он плечами, в свой черёд скрещивая рука на груди. – Или от того, почему тебе не стоит наносить сейчас визит твоему, самому любимому, брату?
О! Мы начали нашу любимую игру: взбеси меня, если сможешь или кто кого из себя выведет первым? Ладно, что ж? Поиграем. Почему нет? Если кто-то здесь думает, что, будучи единственной сестрой среди братьев, я не умею развлекаться, он глубоко ошибается.
– Ну, последнее совсем не загадка, – усмехнулась я ему в лицо. – Раз ты сидишь и сторожишь тут на пороге, как верный, но отвергнутый пёс, значит наши голубки снова вместе?
Лицо Ливиана осталось невозмутимым, лишь в глазах сверкнули льдинки.
– Тебя это бесит? – усмехнулся он. – Или – заводит? А, может быть, и то и другое? – склонив голову к моему уху, так, что я почувствовала исходящее от его тело горячее тепло и холодноватый запах дорого парфюма.
Профессионал, чтоб его. Умеет держать завораживающую дистанцию.
Ты, милый братец, отличное средство от скуки для тех, кому приходится скучать. Но мне не скучно. Совсем.
Если Ливиан рассчитывал, что я испуганно отшатнусь, он просчитался. Я не отодвинулась ни на дюйм. Повернув голову так, что наши лица разделяло лишь расстояние вздоха, насмешливо глянула ему в глаза.
В ответ те потемнели, как небо перед грозой.
– Меня – нет. Не бесит и не заводит. А тебя?
– Меня? – гортанно хмыкнул он, в лучших традициях пошлой мелодрамы упирая руку в стену, словно пытаясь зажать в клетке между собой и стеной.
Воздух опасно уплотнился.
– Меня гораздо сильнее заводят девушки.
Я никогда себе не лгу. Это так же глупо, как страусу прятать голову в песок. Если лжёшь самому себе, отказываясь видеть проблему, то решить её шансов уже нет.
Мне не нравилось тёмное, тягучее чувство, что порождала во мне близость Ливиана. Совсем не нравилось. Я не собиралась его принимать. Но отрицать его наличие было бы глупостью.
Когда мне что-то не нравится, я стремлюсь отыграться. Или отомстить. Желательно с реваншем. Если гадко у меня на душе, справедливо (с моей точки зрения), чтобы и на его стало тоже.
– Давай уточним: тебя заводят девушки? Или ты просто предпочитаешь нечто новенькое?
Усмешка сошла с губ Ливиана, в глазах шевельнулось нечто свирепое и злое, как чудовище, тенью мелькнувшее в глубине, но пока ещё не спешащее проявить себя.
– Не понял, что ты хочешь этим сказать?
– Не понял? – вскинула я подбородок, с вызовом глядя Ливиану в глаза. – Я поясню, мне не сложно. Не то чтобы мне действительно было интересно, но скажи, какого это – быть влюблённым в младшего брата?
– Влюблённым?
– Хотя, нет! Любовь – это совсем не в нашем стиле. Наверное, я неправильно сформулировала мысль. Скажи, пожалуйста, какого это: трахать парализованного младшего брата, который не может послать тебя к чёрту?
Рука Ливиана молниеносно, будто бросок кобры, метнулась ко мне. Жёсткие пальцы сжались на горле, сдавливая его больше, чем чувствительно.
Ого! Вот это реакция! Вот это скорость! И, я бы не побоялась этого слова, вот эта страсть!
– Поосторожней в выражениях!
Увы! Осторожность не мой конёк.
– Осторожней или – что?
Я понимала, что нарываюсь и провоцирую, но ничего не могла с собой поделать. Игра слишком увлекала. Тормозить я не хотела.
– Что ты сделаешь, Ливиан? Ударишь меня? Или изнасилуешь?
– Зачем сразу такие крайности? – со злой насмешкой ответил он.
– Тогда убери руки. И сделай шаг назад.
Мы оба тяжело дышали, словно после затяжной пробежки на полной скорости.
– Убери от меня руки, – потребовала я.