Абьюз
Шрифт:
– Замолчи. Просто – замолчи и делай то, что велю.
Она с горячей ненавистью поглядела на меня:
– Ты специально причиняешь мне боль?
Голос её звучал не громче моего. И гнева в нём было не меньше.
– Решил переломать мне кости?
С железной хваткой я переборщил, так что пальцы я разжал, позволив Катрин освободиться.
– Просто иди за мной в кабинет, – попросил я. – Это ведь не сложно?
Она поглядела так, будто клопа у меня на лице взглядом раздавила. И демонстративно зашагала вперёд. Войдя в кабинет, остановилась перед столом, скрестив руки на груди:
– Доволен?
– Сядь.
Катрин с нарочитой покорностью опуститься на высокий стул.
– Что дальше?
Я обошёл стул, открыл стол и вытащил оттуда несколько бланков.
– Дальше я продемонстрирую тебе один небольшой фокус, дорогая невестушка. Чисто в рамках эксперимента. Чтобы ты смогла для себя кое-что уяснить.
– Демонстрируй.
– В последнее время я посвятил тому, что изучал юриспруденцию. Эта наука всегда была от лукавого, но в ваше время она продвинулась на пути к дьяволу даже ближе, чем раньше. Впрочем, всё это лирика.
Я пододвинул бланк и подтолкнул к ней гелиевую ручку.
– А теперь ты напишешь дарственную на моё имя. Подаришь всё движимое и недвижимое имущество.
– Это глупо, Альберт. С какой стати мне это делать?
– С такой, дорогая моя невеста, что у тебя нет выбора. Бери ручку.
– Да пошёл ты!
В следующую секунду Катрин с удивлением глядела на свою руку, которая с покорной точностью выполнила мой приказ.
Я мог бы погрузить её в транс, в котором она бы подписала всё, что я хочу и сделала всё, что мне в голову придёт, совершенно бессознательно. Но мне нужно было, чтобы она оставалась в сознании, чтобы понимала, что происходит.
Прочувствовала и поняла правильно.
– Итак, начнём, любимая? Первым пунктом заполняем данные о дарителе и одаряемом. Тут не обойтись без удостоверения личности… впрочем, по счастью, у меня фотографическая память, я помню даже то, что не совсем понимаю.
Под мою диктовку Катрин заполняла пункт за пунктом.
Имущественный список был внушительный.
Она сопротивлялась. И сила воли у неё была не слабой. А подобные фокусы – они не бесплатны. Внутренности буквально плавились от боли, будто их омывала не моя кровь, а серная кислота. Кровь то и дела выступала на губах и платок, которым приходилось её стирать, пропитался ею почти насквозь.
– Отлично, дорогая. Теперь – дата и подпись.
Взгляд Катрин обжигал мне лицо. Но гнев – оборотная сторона печали. Это правило распространяется на всех Элленджайтов.
– Закончила? Поднимись и отдай мне документ.
– Ты и отсюда можешь отлично его взять
– Я сказал: поднимись и дай.
И снова её тело предало Катрин – оно подчинялось мне, а не ей в прямом смысле этого слова.
– Теперь возьми стакан, налей в него воды, раствори в нём ложку соли и выпей.
– Зачем?..
– Потому что я так хочу.
– Чтобы ты сдох, урод, – прошипела она в то время, как её руки выполняли мой приказ, наполняя стакан водой, а воду – солью.
– У меня пока самые невинные желания, дорогая. С моими способностями я мог бы придумать что-нибудь по-интересней.
– Так ещё не рассвет. Наверняка придумаешь?
– И не надейся. По-крайней мере – сегодня, – насмешливо фыркнул я, в очередной раз вынужденно стирая кровь со своих губ.
Катрин залпом осушила бокал.
– Доволен?
– Да.
Я убрал контроль.
Она стояла, глядя на меня сверху вниз.
Глупая девочка, в том, что случилось, она видела лишь моё желание показать ей свою силу? Что ж? Придётся провести разъяснительную работу.
– Видишь, милая, я могу получить всё, что хочу. Всё твоё будет моё.
– Это незаконно, – невозмутимо отозвалась Катрин. – Завещание и дарственные составляются при свидетелях, а не кругом заинтересованных лиц. А то, чем ты показательно крутишь у меня под носом, стоит не больше использованной туалетной бумаги!
– Ошибаешься. Я могу внушить Линде, что она составила этот документ. Могу внушить Калхауну, что он при этом присутствовал. Да что Калхауну? Я могу убедить в этом твою драгоценную Мередит так, что она с полной искренностью будет свидетельствовать против тебя в мою пользу в любом суде. И ты – тоже. Ты забудешь настоящие обстоятельства. Ты будешь помнить лишь то, что я тебе внушу.
Катрин смотрела на меня серьёзно, без гнева. В глазах её промелькнуло понимание. Затем ужас. До неё начали доходить истинные масштабы бедствия.
– Я могу заставить выпить тебя вовсе не соль, милая, а яд. Или, скажем, заставить воспользоваться смертельной дозой опиатов. Все знают о том, что богатенькие мальчики и девочки злоупотребляют героином или кокаином, никто не станет задавать ненужных лишних вопросов.
Невольно я залюбовался Катрин. Она сохраняла чувство собственного достоинства и была в этот момент чудо, как хороша. Печальный ангел, попавший в ловушку к демону и только теперь осознавший, как далеко всё зашло – волшебный меч не действует, крылья в клетке бесполезны.
Её голос не дрогнул, не взвился вверх, не сорвался на крик. Она сохраняла полное спокойствие.
– Унижая меня, ты получаешь удовольствие, Альберт?
– Нет.
– Я и не подозревала до какой степени ты чудовищен. До какой степени опасен. До какой степени… нелюдь.
– Я был бы чудовищем, если бы поступал так, как говорю. Но на самом деле я никогда этого не сделаю. Я не причиню тебе вреда, Катрин. И не позволю сделать это другим.
Говоря это, я порвал подписанную ею бумагу – на половинки, на четвертушки и, наконец, на мелкие клочки, бросив их на серебряный поднос, заставляя вспыхнуть.