Ацтеки. Воинственные подданные Монтесумы

Сустель Жак

Несмотря на явное изобилие, природа была сурова к жителям Мехико. Часто случался голод; каждый год существовала угроза нехватки продовольствия, культура земледелия была слишком примитивной, и бедствия, такие, как нашествие саранчи или грызунов, чрезмерное выпадение осадков в виде дождя или снега, были фатальными. Одной из главных задач правительства ацтеков было накопление достаточных резервов в зернохранилищах, чтобы справиться с этими бедствиями. В 1450 году три правителя городов-союзников раздали населению накопленные за десять лет запасы зерна. Но все же всегда существовала потребность в запасах животной или растительной пищи на случай крайней необходимости; и первобытный кочевник, живущий охотой и собирательством, постоянно угадывается в оседлом землепашце. В голодные времена крестьяне центрального плато откатывались назад на много веков.

Как мы уже видели, мексиканцы завтракали

в середине утра и обедали в начале второй половины дня. Второй прием пищи был для большинства из них также и последним, если только они, случалось, не поедят перед сном жидкой каши (утоляющей жажду и питательной одновременно) из маиса, амаранта или шалфея. Но те, кто не ложился спать, сановники или торговцы, устраивающие званый ужин или банкет, обычно ужинали очень плотно и зачастую всю ночь напролет.

Для такого пиршества припасы должны были доставляться заранее: маис, бобы и другие бобовые растения, перец, помидоры, 80—100 индеек, два десятка собак, 20 мер какао. Гости собирались к полуночи. «Когда все они приходили, им давали воду для омовения рук, а затем подавали еду. Когда с этим было покончено, они опять мыли руки и рты, а после этого разносили какао и трубки. В заключение гостям дарили плащи и цветы». Так проходила встреча богатых купцов. Званые ужины с песнями и танцами длились до зари, и компания расходилась только утром после последней чашки ароматизированного какао, благоухающего медом и ванилью.

Табак, как уже отмечалось, занимал большое место в жизни мексиканцев. Гостям, по крайней мере в среде правящего класса и купцов, в конце приема пищи выдавали трубки, готовые для курения. Это были цилиндрические трубки без отдельной чаши, а сделаны они были из тростника или иногда, возможно, из обожженной глины. Они были искусно украшены и заполнены смесью табака, древесного угля и жидкого кенафа. Таким образом, гость получал нечто вроде большой душистой сигары, вкус которой, вероятно, был не похож на тот, которого ожидают от сигары в наши дни. Между приемами пищи много не курили. Прогуливаться с трубкой в руке было признаком благородства и изящества.

Табак широко использовали в медицине и религиозных обрядах. Считалось, что он обладает фармацевтическими качествами и религиозным значением, и во время некоторых обрядов жрецы несли на спине тыкву, заполненную табаком. Использование этого растения мирянами в докортесский период, видимо, не распространялось на простых людей.

В употреблении были также и другие, гораздо более эффективные наркотики или пьянящие вещества. Тот, кто их употреблял, искал либо утешения, либо пророческого видения. Авторы, в частности, упоминают пейотль, небольшой кактус, родина которого на севере Мексики, который может вызывать цветные галлюцинации. «Те, кто ест его, – пишет Саагун, – видят ужасные или смешные образы, и это состояние опьянения длится два или три дня, пока не проходит. Это растение употребляется в пищу чичимеками; оно поддерживает их и придает им храбрости настолько, что они не боятся ни сражений, ни жажды, ни голода; они говорят, что оно хранит их от всех опасностей».

Пейотль по-прежнему играет большую роль в религиозной жизни индейцев на северо-западе Мексики и на юге Соединенных Штатов. Другие растения, чье действие еще не изучено, видимо, использовались в качестве наркотических средств. Среди них были растительные части тлапатля, принадлежащего к семейству пасленовых, и семена мишитля. Но чаще всего в литературе ссылаются на древесную губку, теонанакатль («священный древесный гриб»), которую подавали гостям в начале званого вечера. «Первым блюдом на этом банкете ели маленький черный древесный гриб, который делает людей пьяными и вызывает у них видения; он также вызывает склонность к распутству. Они съели его перед восходом солнца… с медом; и когда они начали разогреваться, то принялись танцевать. Кто-то пел, кто-то рыдал, – так пьяны они были из-за этих грибов. А другие не пели, а сидели тихо в комнате, размышляя. Некоторые видели, что они умрут, и плакали, другие видели, как их пожирает какой-то дикий зверь, третьи видели, что берут пленных на поле боя или становятся богатыми, или видели себя хозяевами многих рабов. Кому-то было видение, что его обвиняют в прелюбодеянии и за это преступление ему разбивают голову. Кто-то видел, что он совершает кражу и за это его убивают; было много и других видений. Когда состояние опьянения, вызванного этими грибами, проходило, они рассказывали друг другу о том, что они видели».

Возможно,

самым удивительным для нас во всех этих описаниях является то, что никогда не встает вопрос об алкогольных напитках. И тем не менее индейцы были прекрасно знакомы с алкоголем – октли (сейчас называется пульке), который получался из забродившего сока агавы, на вкус напоминающего сидр. Важность места, которое занимал октли, доказывает та серьезная роль, которую играли в религии боги напитков и опьянения, те самые, которых называли Сенцон Тоточтин («четыреста кроликов»), лунные и земные боги изобилия и урожая, равно как и Майауэль, богиня агавы.

Но древние мексиканцы прекрасно знали, какую опасность для них и для их цивилизации представляет алкогольная интоксикация. Возможно, ни одна культура в истории никогда не устанавливала более жестких барьеров на пути этой опасности. «Напиток, который зовется октли, – сказал император в своем обращении к народу после своего избрания, – является корнем и источником всякого зла и всеобщей погибели, так как октли и пьянство – причина всех раздоров и всех распрей, всех мятежей и всех бед в городах и государствах. Это как вихрь, который уничтожает и разрушает все. Это как свирепая буря, которая несет с собой все зло. Прежде чем происходит прелюбодеяние, изнасилование, совращение девушек, кровосмешение, кража, преступление, богохульство и лжесвидетельство, ропот, клевета, мятежи и ссоры, всегда сначала бывает пьянство. Все это вызывает октли и состояние опьянения».

Когда изучаешь литературу по этой теме, появляется чувство, что индейцы очень четко себе представляли свою сильную природную склонность к алкоголизму и что они были решительно настроены бороться с этим злом и контролировать себя, введя чрезвычайно суровую политику ее подавления. «Никто не пил вина (октли), за исключением только тех, кто был уже в возрасте; и они пили его понемножку и тайком, не напиваясь сильно. Если пьяный человек показывался на людях, или его заставали за распитием алкоголя, или его находили на улице, неспособного связать двух слов, или он бродил, распевая песни, один или в компании других пьяниц, его наказывали, если он был простолюдином, забиванием до смерти или его удушали перед молодыми людьми его квартала в назидание, чтобы они остерегались пьянства. Если пьяный человек был знатного происхождения, его удушали без зрителей».

Существовали безжалостные законы по борьбе с общественным пьянством. Законы Несауалькойотля наказывали жреца, пойманного на пьянстве, смертью; смертью же было наказание и для пьяного сановника, чиновника или посла, если его находили во дворце. Сановник, который напился и не устроил скандал, все равно подвергался наказанию, но только посредством лишения его поста и титулов. Пьяный простолюдин на первый раз отделывался всего-навсего публичным обриванием головы под насмешки толпы, но вернувшийся к дурной привычке наказывался смертью, как и аристократы за свой первый проступок.

Здесь перед нами случай социальной защитной реакции на чрезвычайно распространенную тенденцию, чье существование было исторически доказано, так как, когда конкиста уничтожила моральную и законодательную основу мексиканской цивилизации, алкоголизм распространился среди индейцев в необычайной степени.

Однако даже такая суровая система, как эта, должна была иметь нечто вроде предохранительного клапана. Октли не был запрещен совершенно. Старикам и старухам позволялось выпить, особенно в определенные праздники, и даже допускалось, что они могут напиться допьяна. Например, когда праздновали «крестины» или, скорее, нарекание ребенка каким-либо именем, «ночью старики и старухи собирались, чтобы выпить пульке и напиться. Чтобы они напились допьяна, перед ними ставили кувшин с пульке, и человек, который подавал ее, наливал напиток в тыквы и давал каждому по очереди выпить… этот человек, когда он видел, что гости еще не пьяны, начинал обносить их еще раз в обратном порядке, начиная с левой стороны. Когда они напивались, они начинали петь… некоторые не пели, а начинали разглагольствовать, смеясь и отпуская шуточки; а когда они слышали что-то смешное, они ревели от смеха». Все это выглядело так, как будто мексиканцы, желая сократить свои потери, разрешали получить удовольствие напиться только тем, чья активная жизнь уже закончилась, и в то же самое время они воздвигли преграду из ужасных наказаний перед потаканием этому пороку для молодежи или мужчин среднего возраста.