Ad Ariellam, Succubam Amantam
Шрифт:
Только бы Боль в них вновь не вернулась,
Не затаилась тоска!
...Ты не сдержалась: соприкоснулась
Мягко с рукою рука.
"Вирлисс, а разве вместе с Эетом
В Храме не должен ты быть?".
–
Ты спохватилась поздно: об этом
Лучше бы не говорить.
Снова печали отблеск во взгляде...
"Вирлисс, не я ли виной,
Что ты не с Этом? Ты же ведь рядом
Быть не обязан со мной".
–
"Рири, ну, право,
Разве твоя в том вина,
Что..." - его голос полнился мукой...
Значит, догадка верна!
Значит, другая, - та, что владела
Сердцем его и Душой,
Та, что разжечь в нем прежде сумела
Неугасимый Огонь;
Та, о которой только лишь память
Через столетье живет;
Вир, как и прежде, - Вечное Пламя!
–
Любит и верит, и ждет!
Только надежды вновь обманули:
Не возвратилась Душа
В бренное тело, - и обернулся
Призраком призрачный шанс.
Просто до боли это знакомо!
Ты ли не видела снов
О невозможном, снова и снова
Все-таки веря в любовь?
Пусть Ты за маской Душу скрывала:
Боли, печали в глазах
Близкие даже б не угадали;
Но - так знаком Тебе страх
Опустошенья. Вечное Пламя!
–
Знаешь, воистину, Ты:
Души так часто вслед за мечтами
Гибнут в плену Пустоты!
Сжала Ты руку, вновь ободряя,
Тихо сказала: "Крепись!";
Он же ответил только: "Стараюсь!
Море прекрасно. Вглядись...".
...Море катило медленно волны,
Ветер вздыхал в парусах...
Знала Ты: грусти взгляд его полон,
Даже не видя глаза, -
Знала... И долго длилось молчанье:
Ты бы расслышать могла,
Как Твое сердце гулко стучало;
Но безнадежностью жгла
Душу и сердце пытка молчаньем; -
Истинный Ад Тишины, -
... Море Скидбладнир мерно качало...
Мир ведь не рухнет, коль Ты
Заговоришь с ним, мягко сплетая
Нити из сказанных слов?
–
"Вирлисс, поверь мне, я понимаю, -
Знаю, - тебе тяжело..."; -
"Рири, не надо. Просто - не надо...", -
Голос от Боли дрожит.
Как же он может, Демоны Ада,
С этим Отчаяньем жить?
"Вирлисс, послушай... Если однажды
Я тебе стану нужна, -
Пусть как мужчине только, не важно,
Пусть лишь на миг..."; - На волнах
Древний Скидбладнир тихо качался,
Ты же - ответа ждала:
Если б на крик он ныне сорвался,
Ты б даже рада была.
Болью и криком - пусто он прицельно
Бьет по Тебе, - ничего, -
Лишь бы слабее
Стали мученья его!
Он улыбнулся, вновь не скрывая
В сердце царящей тоски:
"Рири... Спасибо... Я понимаю..."; -
Руку отнял от руки...
"Ты понимаешь. Вирлисс... Надеюсь!
Станешь ли спорить со мной?
–
Жить, как живешь ты, только сложнее:
Секс и любовь - не одно!".
В нервной улыбке дрогнули губы,
И в раздражении Вир
Вдруг рассмеялся: "Будут суккубы
Мне говорить о любви!".
В то же мгновенье, гнев свой смиряя,
Тихо промолвил: "Прости!"; -
"Коль о любви я правды не знаю,
Может, расскажешь мне - Ты?
Коль мы, и правда, стали друзьями,
Вир, расскажи мне... о Фрей?".
–
Сколько же Боли, Вечное Пламя!
–
"Рири, прошу... Не жалей!".
...Время тянулось. Сердце - сжималось;
Как же его удержать?
Он ведь на грани, - слишком устал он
Чистой Душою страдать...
...Через мгновенье Ты улыбалась:
"Все-таки Эт, а не ты...
Знаешь, я, правда, долго гадала,
Кто же оставил цветы?".
Он улыбнулся страшной улыбкой:
Боги, как больно смотреть!
–
"Рири, прости, но - снова ошиблась:
Не заходил к тебе Эт!
Может быть, это даже Скидбладнир:
Всё же Подарок Богов, -
Не разгадают лучшие маги
Тайн и загадок его!
Кстати, об этом: Рири, послушай,
Ты ведь Созданье Огня;
Черпать в Нем Силу, чувствовать Душу,
Может, научишь меня?
Или, - со смехом рёк он, - "боишься?" -
Ты улыбнулась в ответ, -
(Как же чудесно смех его слышать!):
"Пред Искушением нет
Выстоять шансов! Что же, сразимся!".
...И полетели часы
"Битвы Великой"... Кто б усомнился,
Видя, сколь он, да и Ты,
"Страшных заклятий" в дело пустили,
Как, предвкушая успех,
"На пораженье" яростно били, -
И... как улыбки и смех
С губ не сходили. Страстным восторгом
Ярко горели глаза;
И как застыли вы у фальшборта,
Больше не в силах "терзать"
В схватке друг друга... "Это прекрасно!" -
Радостный смех не тая,
Вир улыбнулся; - "Знаешь, сейчас я
Вдруг ощутила себя
Просто - ребёнком! Это ль не счастье?";
Вир - соглашался с Тобой...
Счастьем же было - видеть: лучатся
Радостью очи его...
...После был ужин. Снова звучали
Шутки и радостный смех;