Ад да Винчи
Шрифт:
– Вот почему мне показался знакомым этот голос! – проговорил Старыгин, перед которым наконец начала приоткрываться завеса тайны. Но почему.., этот дворец.., какое отношение...
– Самое прямое, – Антонио гордо выпрямился. – Я подписывал свои научные работы фамилией матери, Сорди, в действительности же я принадлежу к старинному роду да Сэсто! Этот полуразрушенный дворец – все, что осталось от владений моей семьи! Но так будет недолго, слава рода да Сэсто вновь засияет на небосклоне Италии и всего мира...
– Значит, один из учеников Леонардо да Винчи, Чезаре да Сэсто...
– Мой прямой предок! – Антонио отступил от стола и величественным жестом
– Но, кажется, он не был так уж предан своему учителю, маэстро Леонардо...
– Напротив! – Антонио побагровел от злости и сделал шаг вперед, словно выпад во время фехтовального поединка. – Напротив, только он один из всех его учеников сумел перенять мастерство великого художника и, может быть, даже превзойти его! А это ли не лучший способ доказать верность учителю?
Ведь никто из остальных учеников Леонардо да Винчи не оставил сколько-нибудь заметного следа в искусстве, в то время как мой благородный предок...
– Чезаре да Сэсто вспоминают сейчас не чаще остальных его учеников!
– Ты глубоко ошибаешься! Знаешь ли ты, что Стендаль считал лучшей картиной, созданной Леонардо, хранящееся в Эрмитаже «Святое семейство со святой Екатериной»? И не он один!
Многие знатоки предпочитали эту картину «Джоконде» и «Мадонне в гроте»! Многие считали ее самым выдающимся живописным полотном эпохи Возрождения! Эта картина еще в конце девятнадцатого века числилась среди величайших сокровищ Эрмитажа, и только в двадцатом веке научная экспертиза установила, что она не принадлежит кисти Леонардо, а создана моим великим предком – Чезаре да Сэсто.
– Почему же о нем самом так редко говорят и пишут?
– Только потому, что сам он так захотел. Он и руководившие им тайные силы. Потому что подлинное величие должно сохраняться в тайне. Но мастерство его потрясает! Как ты можешь оспаривать это, Дмитрий? Ведь ты видел Мадонну работы моего предка! Она ничем не уступает Мадонне самого Леонардо...
– Разве может жалкая копия сравниться с чудесным оригиналом? Сказать так – все равно что сказать, что зеркало, отражающее красавицу, нисколько не уступает ей самой!
– Зеркало? – раздраженно повторил Антонио. – Он намного превзошел Леонардо! Ведь в его картине все сказано об окружающем нас злом и греховном мире! Ты смотрел в глаза царственного создания, которое покоится на руках Древней Матери? Смотрел, я знаю! Я вижу это по твоему лицу! А если ты смотрел в его глаза – значит, ты заглянул в ад! И такова была воля моего великого предка!
Голос Антонио разросся, он звучал теперь под сводами старинного зала, как некогда звучал в римском подземелье, а после – в египетском святилище.., в святилище, которого больше не существует, которое погребено под каменными обломками. Глаза профессора горели безумным огнем.
– Что такое Мадонна самого Леонардо, эта ваша эрмитажная Мадонна? – продолжал Антонио, все больше распаляясь. – Это лживое, фарисейское произведение, пытающееся убедить нас, что жизнь прекрасна и Бог смотрит на нас глазами ласкового младенца! «Я с вами, я вас вижу, я не оставлю вас своей заботой»! – Антонио состроил издевательскую гримасу.
– Кто может поверить в это, вспоминая флорентийскую чуму, унесшую тысячи жизней во времена Леонардо, вспоминая все войны, все моровые язвы прежних лет, вспоминая поля сражений и лагеря смерти века минувшего?
Нет, мой предок сказал о нашей жизни куда более правдивые слова! Чудовищен взгляд нашего повелителя,
«Да он совершенно безумен! – подумал Старыгин, отступив под горящим взглядом своего недавнего друга. – И наши жизни в руках этого ненормального!»
Он скосил глаза на Машу и увидел, что девушка начинает понемногу оживать, что на ее лице проступает румянец, а взгляд делается более осмысленным. Нужно было отвлечь хозяина палаццо, хотя бы немного оттянуть время...
– Если не ошибаюсь, твой предок принадлежал к секте змеепоклонников, – проговорил Дмитрий Алексеевич, дождавшись паузы в безумном монологе Антонио.
– Змеепоклонников? профессор удивленно уставился на Старыгина. – Что знаешь ты о благородных александрийских офитах?
Что, кроме тех глупых и пустых сплетен, которые распространяли о них христиане?
– Я знаю, что они называли себя гностиками, то есть знающими, – лихорадочно припоминал Старыгин, надеясь отвлечь безумца разговором. – Знаю, что совершенное знание и совершенную веру считали они равноценными, более того – утверждали, что это одно и то же, чем и навлекли на себя гнев христиан, для которых вера была неизмеримо выше знания...
Антонио быстро пересек комнату, снял с книжной полки старинный том в безжалостно поврежденном временем черном кожаном переплете, стряхнул с него многолетнюю пыль, бережно опустил на стол, открыл и стал читать с какого-то места, звучно и четко выговаривая латинские слова:
"Над всеми небесами есть Мрак безымянный, Мрак неподвижный, нерожденный, прекраснее и светлее всякого света. Отец непознаваемый – Молчание и Бездна. Единородная дочь его, Премудрость Божия, от отца своего отделившись, познала бытие, и опечалилась, и преисполнилась скорби. И сын ее скорби был Иальдаваоф, Бог созидающий, Бог творящий.
Захотел он быть един и, от Матери отпав, погрузился в бытие еще глубже, чем она, и создал мир плоти, искаженный образ духовного мира, и создал в нем человека, который должен был отразить величие Создателя и свидетельствовать о безграничном могуществе его. Но помощники Иальдаваофа, духи стихийные, сумели вылепить из персти только бессмысленную массу плоти, пресмыкающуюся, как жалкий червь, в первозданной грязи. И когда привели ее к своему владыке, Иальдаваофу, дабы он в нее вдохнул жизнь – Премудрость Божия, сжалившись над человеком, вместе с дыханием телесной жизни через уста своего неверного сына вдохнула в человека искру божественной, мудрости, полученной ею от Непознаваемого Отца. И жалкое создание, прах от праха, на котором Творец хотел показать могущество свое, стало выше своего Создателя, сделалось образом и подобием не Иальдаваофа, а Бога истинного, Отца Непознаваемого. И Творец, при виде его, исполнился гнева, и устремил свои очи в самую глубь вещества, и там отразился мрачный пламень его, и сделался Ангелом Тьмы, Змеевидным, Офиоморфом, Сатаною ползучим и лукавым – Проклятой Мудростью. И с помощью его создал Иальдаваоф все царства природы, и в глубь их, как в темницу, бросил человека, и дал ему закон, и сказал: если преступишь его, смертью умрешь. Но Премудрость Божия не покинула человека и послала ему Утешителя, Духа Познания, Змеевидного, Крылатого, подобного утренней звезде, Ангела Денницы, о ком сказано: «Будьте мудры, как змеи». И сошел Ангел Денницы к людям, и сказал: «Вкусите и познаете, и откроются глаза ваши, и станете как боги»".