Адам и Эвелин
Шрифт:
— Я был бы рад, если б нам для начала удалось отсюда уехать!
Он три раза постучал по приборной панели:
— Едем домой, Генрих!
— Не знаю, правильно ли это, Адам. Ты же мог бы высадить меня на вокзале. У меня сохранилась Катина бумажка с расписанием поездов.
— Мне по пути, это не крюк.
— А если они начнут к тебе придираться?
— Ты думаешь, они меня обратно не впустят? Да они мне руки будут целовать, с розами встретят.
— Ты же можешь сказать, что тебя похитили,
— Я сказал, что отвезу тебя, и ты согласилась.
— А если мне понадобится кое-куда?
— Ты же только что ходила.
— Да нет, ну вдруг мне приспичит… или тебе.
— Мотор нельзя заглушать, или только наверху, на горе.
— Ты хочешь проехать за один раз весь путь?
— Дорога идет через горы. Наверху я могу и остановиться.
— Честно говоря, я по-другому представляла себе наше расставание.
— И как же? Со слезами и продолжительными объятиями?
— По крайней мере, не с ногой на педали газа.
— Ты же можешь просто остаться в машине. Я имею в виду, тебе не обязательно выходить. Сегодня ночью мы будем дома. Все зависит от твоего решения.
— Не начинай опять. К тому же они твой дом уже опечатали. Ты туда больше вообще не войдешь.
— Ты думаешь, мне помешают их печати?
— Тебе теперь больше вообще никто не будет мешать.
— Что ты имеешь в виду?
— Именно это.
— Хватит молоть чепуху!
— Почему чепуху? А что будет, когда ты вернешься? Станешь писать мне любовные письма про то, что любишь меня, только меня одну, и останешься мне верен, и будешь меня ждать?
— Это что, так невероятно?
— Адам, я готова поспорить, что самое позднее послезавтра объявится одно из твоих созданий и начнет тебя утешать. Они еще как начнут тебя утешать. Они драться будут за возможность тебя утешить.
— А вы с этим Михелем друг друга стоите. Он тоже вечно все за меня знал. Он даже будущее предсказывал.
— Да все будет продолжаться, как раньше.
— Что значит продолжаться?! Чему продолжаться, если ты уедешь? Ничего не будет продолжаться!
— Ты теперь сам себе хозяин. Прощай, скука. Райский гарем на земле, каждый день — другая.
— Только евнухов не хватает.
— Я серьезно. Я и так недоумевала, зачем я тебе. Я ведь в твоем раю только мешала. Не то чтобы я тебе не нравилась, выгляжу я не так уж и плохо.
— Но готовила ты не очень.
— Ты тоже. И у
— Разве нам было нехорошо?
— Иногда хорошо, иногда даже очень хорошо.
— Смотри, озеро.
— Возьмешь Эльфриду?
— Она твоя.
— Все равно, у тебя ей будет лучше. Сможет спокойно впасть в зимнюю спячку. К тому же не могу же я таскать за собой такой огромный ящик.
Эвелин покрутила ручку и подняла стекло.
— Неплохо было бы сейчас взять и впасть в такую зимнюю спячку, — сказал Адам.
Они поехали по указателю на Кестей, Залаэгер, Кёрменд.
— Ты не голодный, ты же еще ничего не ел?
Эвелин переложила творожный пирог с заднего сиденья на колени, развернула, отломила кусочек и положила его Адаму в рот.
В поисках носовых платков она открыла бардачок.
— Она его забыла? — Эвелин держала в руках кубик Рубика.
— Она мне его подарила, он ей теперь больше не нужен.
Новый «вартбург» обогнал их, громко сигналя, но ни Эвелин, ни Адам не помахали в ответ. На пограничном пункте в Рабафюзеше венгры их пропустили, не проштамповав паспорта, австрийцы жестом показали, что можно ехать дальше.
— Ты что, совсем не рад? — спросила Эвелин, когда они уже подъезжали к Фюрстенфельду.
— Нет. А чему я должен радоваться?
Но после небольшой паузы он все же сказал:
— Странно, конечно, что можешь все прочитать, а все равно это не у нас. Похоже на ярмарку с народными гуляньями, не хватает только колес обозрения и тира.
— Правда похоже, все какое-то раскрашенное.
— Потемкинские деревни.
— Да, — сказала Эвелин, — как будто это все ненастоящее.
42
ПОЗНАНИЯ
— Не думаю, что они ждут от нас денег. Это просто такой сервис, мы же не виноваты. Мы ведь и заправились тоже бесплатно.
— Ну у тебя и нервы. На Востоке тебе бы тоже пришлось за это платить, за это везде надо платить, — сказала Эвелин.
Она светила на черепаху инфракрасной лампой.
— Я сказал, что у меня нет денег, что у меня только пара шиллингов.
— А двести западных марок?
— Неприкосновенный запас.
Эвелин посмотрела на него.
— Я что, из-за этого сразу обманщик? Для них такая машина — нечто особенное, тут есть с чем повозиться, а сверх того мы им еще подарили ощущение, что они помогают своим братьям и сестрам.
— Это отвратительно, Адам. Без Рудольфа мы бы сидели черт-те где. И не было бы горячей пищи.
— Ты еще про озеро забыла, озера мы бы без него тоже не увидели.
— Не надо сразу так раздражаться.
— Я просто сказал, что он нам еще и озеро показал из окна машины.