Адептка Эмили

Жданова Алиса

До меня донесся легкий запах его парфюма, и я подумала, что только такой пижон, как Хэйвуд, станет пользоваться одеколоном на ночь. Тут, вздрогнув от очередного глухого раската за окном, я снова попыталась вырваться, но безрезультатно – Хэйвуд вцепился в меня стальной хваткой.

Дернувшись еще пару раз, я сдалась и, прижавшись к нему, зажала уши ладонями. Вот так-то лучше… Теперь совсем ничего не слышно. А если закрыть глаза и думать о… например, о Хэйвуде, который почему-то не захотел выпускать меня из комнаты, то можно совсем забыть о сверкающих снаружи молниях. Которые к тому же могут залетать в комнату и самовольно по ней носиться. Эх, зачем

я прочитала тот журнал …

Но несмотря на то что я зажала уши, я все равно услышала глухой голос соседа.

– Не беги к нему, – повторил он и, притянув меня к себе поудобнее, еле слышно добавил: – Останься со мной.

Глава 20

Я замерла, не веря своим ушам. Он действительно сказал это? Может, у меня галлюцинации? Или… или, может, мой надменный сосед тоже боится молний, но стесняется признаться?

Найдя какое-то подобие объяснения странному поведению Хэйвуда, я немного расслабилась и закрыла глаза. Вероятно, сосед прижимает меня к себе так крепко, чтобы самому не было страшно. А его сердце под тонкой тканью пижамной рубашки бьется так быстро от испуга. Меня даже кольнула жалость: я не понаслышке знала, как тяжело жить с боязнью гроз, особенно в нашем климате, щедром на летние и осенние бури. Бедняга Хэйвуд, в прошлый раз во время непогоды он остался тут совсем один!

Удары сердца под моим ухом постепенно замедлились, и, слушая этот размеренный стук, я начала медленно проваливаться в дрему. «Я, конечно же, не усну в такой неудобной позе… Хотя спокойное дыхание Хэйвуда и тепло обнимающих меня рук очень успокаивает, – подумала я. – Я просто посижу вот так, с закрытыми глазами…»

А в следующий миг, когда я открыла глаза, было уже утро – по крайней мере, я успела выспаться. Я удобнейшим образом устроилась на плече у Хэйвуда, и мы с ним не сидели на полу, а лежали на его кровати. «Так… – я моргнула, удивившись, – он что, перенес меня, когда я уснула?»

Осторожно поднявшись на локте, я бросила на лицо Хэйвуда подозрительный взгляд. Он спал, и ресницы отбрасывали длинные тени на его аристократически бледное лицо. Наверное, соседу стало неудобно на полу, и он перебрался на кровать, заодно перетащив и меня. Но почему я не проснулась? И почему Хэйвуд не оставил меня там, где я уснула? Не то чтобы я мечтала спать на полу, конечно… Но ночевать в кровати парня – это настоящий скандал! Тем более теперь он знает, что я девушка.

А знает ли? Я уже вовсю выбиралась из чужой постели, для чего мне пришлось аккуратно, по миллиметру сдвигать руки Хэйвуда – он обхватил меня, словно я была его любимым плюшевым мишкой. От этой мысли я застыла на месте и снова бросила на соседа осторожный взгляд. Если бы он знал, то не стал бы относить меня в свою кровать… Наверное. Все же я уже абсолютно отчаялась понять, что творится у него в голове.

Наконец высвободившись, я на цыпочках понеслась к своей кровати, на ходу подбирая с пола одеяло. Так, нужно быстро одеться, застелить постель и поговорить с Генри. Не по поводу того, почему Хэйвуд унес меня в свою кровать: лишь представив, что я произношу это вслух при Генри, я залилась удушливым жаром. А про вчерашние слова Хэйвуда – о том, что он знает мой «мерзкий секрет». Нужно понять, что мне теперь делать.

Одевшись, я бросила взгляд на карманные часы Хэйвуда, лежащие на столе, и удивилась тому, что в комнате так темно, хотя уже почти семь часов. Однако, едва я бесшумно сдвинула штору, все стало понятно. Оконный проем был полностью залеплен

снегом, не таявшим в теплой комнате. Мне сразу вспомнилось, как Хэйвуд шевельнул рукой, и раскаты грома стихли, а блеск молний перестал проникать сквозь мои плотно сомкнутые веки. Теперь понятно, что за барьер он создал.

Схватив свои сапоги в руки, я бесшумно прокралась к двери. Распахнула ее, вышла в коридор и лишь там осмелилась обуться. Фух… Так, теперь нужно найти Генри и попросить его совета. Или лучше разбудить Хэйвуда и напрямую спросить, выдаст он меня или нет?

Помедлив, я все же зашагала в сторону столовой. Скоро завтрак. Наверное, лучше мне дождаться Генри и узнать его мнение, а потом уже спрашивать Хэйвуда.

Друг был уже там. Он тут же поднял на меня встревоженный взгляд.

– Как прошла ночь? – спросил Генри, стоило мне приблизиться. Вздрогнув, я уставилась на него с суеверным испугом. Он что, догадался, что мы с Хэйвудом спали вместе? – Вчера была гроза, – пояснил он, и я выдохнула.

– Нормально, – как можно беспечнее отозвалась я, усаживаясь на стул. – Я вчера так устала, что всю ночь проспала и ничего не слышала.

– А, ну хорошо, – успокоился Генри. – А я было пошел тебя встречать, дошел до твоей комнаты, постоял и вернулся обратно. Еще думал заглянуть внутрь – спишь ты или нет, но не стал.

Я растянула губы в кривой улыбке, покрывшись холодным потом при мысли о том, что Генри мог открыть дверь и увидеть меня в обнимку с Хэйвудом в его постели. Под одним одеялом. Вот было бы позорище… Хотя нельзя сказать, что сейчас моя ситуация намного лучше.

– Генри, я хочу кое о чем тебя спросить, – я решительно сменила тему. – Вчера Хэйвуд сказал нечто странное. Он сказал, что знает мой «мерзкий секрет». Неужели он догадался?

Генри обеспокоенно огляделся по сторонам и придвинулся ко мне поближе.

– Расскажи дословно, что он говорил, – потребовал он, и я передала ему весь наш диалог. Однако, против моих ожиданий, вместо того чтобы расстроиться, Генри успокоился и даже заулыбался.

– Могу торжественно заверить тебя, Эмили, – произнес друг, еле сдерживая смех, – он ничего не заподозрил. Точнее, заподозрил, но совсем не то. К счастью для нас, Хэйвуд пришел к абсолютно неверным выводам.

– К каким? – недоуменно спросила я. Что еще он мог иметь в виду, говоря про мой секрет? И он же слышал, как я оговорилась, а потом потребовал, чтобы я не говорила о себе в женском роде…

– Видишь ли… – Генри замялся, но все же, кашлянув, ответил: – Он считает, что у нас с тобой отношения.

– А? – Я глупо хлопнула ресницами. – Но мы же… парни! Вроде как.

По крайней мере, если Хэйвуд не догадался, то он должен так считать.

– Ну… для некоторых это не проблема, – помедлив, пояснил Генри. – Есть люди, которые как раз предпочитают такие отношения.

– Что? – в шоке вопросила я и, кажется, покраснела. Так бывает? Какой ужас! Так вот почему он назвал меня извращенцем! И поэтому говорил, что ему противно…

Хотя, если ему так противно, то почему он обнимал меня ночью? Преисполнился жалости? Ему самому стало страшно?

Тут в дверях столовой как раз показался Хэйвуд. Он зашел быстрым шагом, но, найдя взглядом меня и Генри, склонившихся друг к другу, резко помрачнел и направился к раздаточным столам.

Я нахмурилась, провожая глазами его высокую фигуру. Какие у тебя мотивы, Хэйвуд? Если ты опасаешься приставаний с моей стороны, то почему затащил меня в свою кровать вчера ночью? И почему не выпустил из комнаты?