Адмирал Империи – 17
Шрифт:
– Я все равно убью тебя, московит! – горячего польского адмирала до сих пор трясло от адреналина и ненависти ко мне.
– Вполне могу предположить, что несколько позже у вас появится такая возможность, – пожал я плечами. – Ведь война только началась и у нас еще будет время выяснить отношения. Однако в данный момент, думаю, пора расходиться…
– Ты нанес мне смертельную обиду, Васильков! Ты оскорбил меня! – продолжал хрипеть Мариуш, косясь на мою плазменную саблю возле своего горла.
– Мои оскорбления в сравнении с тем, что творится сейчас на орбите, где вашу хоругвь
– Это мы еще поглядим, – хмыкнул Вишневский.
Как раз в этот момент голос дежурного офицера с мостика «Короля Владислава», эхом разносившийся в огромном отсеке, начал перечислять погибшие и получившие критические повреждения в сражении с противником, корабли польской дивизии. Мариуш покривился, а глаза его предательски забегали, указывая на то, что адмирал-подпоручик теряет контроль над ситуацией и возможно, действительно, может проиграть эту битву…
– Что ты предлагаешь? – коротко спросил он.
– Разойдемся по добру, по хорошему, – улыбнулся я. – Будто ничего и не было. Ты отправишься к своим, мы полетим в другую сторону…
– У Красовского всего девять вымпелов, – продолжал упираться Мариуш.
– Не волнуйтесь, пан-адмирал, уверяю, совсем скоро в количестве кораблей вы сравняетесь, – парировал я. – У Александра Михайловича на «Екатерине Великой» одна из лучших и многочисленных эскадрилий. Я в точности не знаю, что там снаружи происходит, но могу предположить, что от ваших хваленых «гусаров» к этому моменту уже ничего не осталось… А значит, и поля ваших основных кораблей вскоре будут обнулены. Вы действительно думаете, что сможете победить в космическом бою без энергозащиты?! Тогда мне вас жаль…
– Как ты сможешь убедить Красовского прекратить огонь? – недоверчиво посмотрел на меня, поляк, и здесь я понял, что окончательно его продавил.
– Не волнуйтесь, смогу, – ответил я, убирая и деактивируя свою саблю. – Дайте мне обещание, что ваши корабли перестанут стрелять и покинут сектор, и я гарантирую, что ни одно палубное орудие 10-ой дивизии вам в догонку не выстрелит.
– Хорошо, московит, я поверю тебе, тем более, что несмотря на твое хамское поведение, до сих пор ты держал слово, – выдавил из себя адмирал Вишневский, одновременно с этим рявкнувший в переговорное устройство офицерам на мостике авианосца, чтобы те, наконец, отключили громкую связь и не сеяли панику среди присутствующих. – Но руки я тебе не пожму, даже не думай…
– Достаточно будет вашего слова шляхтича, – улыбнулся я, ничуть не обидевшись.
– Даю слово, – громко сказал Мариуш Вишневский, чтобы его услышали все окружающие. – 4-ая хоругвь прекращает враждебные действия в отношении русских кораблей…
– Тогда давайте, не теряя времени, пройдем в командный отсек вашего авианосца, где я смогу связаться с адмиралом Красовским, – предложил я, торопясь прежде всего потому, что чувствовал как меня начинает трясти, видимо от той самой передозировки стимуляторами и понимая, что я долго в нормальном состоянии
Через пять минут мы уже были на мостике, Дорохов и Алекса остались в коридоре в окружении сопровождавших нас хайдутов, а мы с Вишневским приблизились к большому экрану, горевшему над иллюминаторной панорамой.
– Не думал, что спрошу об этом, – Мариуш непонимающе уставился на меня. – Но с тобой все в порядке, Васильков?
А меня в это время просто трясло, как в лихорадке, я со слов поляка, посерел, как покойник, глаза налились кровью от лопнувших капилляров и стали не голубого, а красного цвета, лицо покрылось испариной, а дыхание стало тяжелым и частым.
– В полном порядке, – попытался улыбнуться я. – Но вашим операторам связи все-таки лучше поторопиться…
– Почему до сих пор не соединили с русским авианосцем?! – прикрикнул на своих офицеров, Мариуш Вишневский, которому в режиме реального времени поступала информация о плачевном состоянии строя его хоругви.
– С «Екатерины Великой» не отвечают на запрос, пан-адмирал, – прозвучал ответ оператора.
– Укажите в запросе, что их вызывает контр-адмирал Васильков, – присоединился я к разговору, понимая, что Красовский в своем высокомерии даже не желает общаться с этими жалкими поляками.
Польский командующий кивнул, давая добро.
– С флагмана 10-ой дивизии ответили! – сразу после этого радостно сообщил оператор. – Мостик «Екатерины Великой» на связи…
– А ты-то, каким образом здесь оказался? – Александр Михайлович посмотрел на меня осуждающим взглядом, будто сейчас перед ним находился перебежчик.
Я был прав, Красовского заинтриговало мое нахождение на «Короле Владиславе», иначе бы он на запрос поляков так и не ответил.
– Прекращай огонь, – я хотел было сказать еще очень много, но смог выдавить из себя только эту фразу и то заплетающимся языком и стучащими зубами.
– Ты в своем уме, Васильков?! – нахмурился Красовский. – Или ты уже перешел на службу польскому Сейму, да мы пока не знаем об этом?
– Пан-адмирал, ваше слово, – я повернулся к Мариушу, потому, как уже физически не мог, не то, что говорить, даже стоять на ногах.
– Мы готовы разойтись миром, контр-адмирал, – непонимающе косясь на меня, схватившегося за приборную панель и трясущегося, произнес Вишневский-младший, обращаясь с экрана к Красовскому. – Если вы не возражаете, конечно…
– Конечно, возражаю, – прыснул со смеха, Александр Михайлович, неожиданно для себя увидев слабость польского командующего и от этого еще больше уверовав в свою скорую победу. – На большинстве ваших вымпелов уже не осталось ни одного транслятора энергополей. Через несколько минут то же самое произойдет и с «Королем Владиславом». Вы действительно рассчитываете на то, что я соглашусь на прекращение огня?!
– Ты сейчас же деактивируешь все свои орудия! – точно не помню, заорал ли я в тот момент на Красовского или захрипел, мне казалось, что все-таки орал. – Ты меня понял?! Нет?! Что ж, тогда я… Тогда все узнают о твоем подлом проступке, о том, который ты так стараешься забыть. Слышишь, Красовский?! Ты слышишь меня?! Прекрати огонь, иначе…