Адриан. Золотой полдень
Шрифт:
Главная роль в народном фарсе под названием «Царствование Адриана», беспредельно утомила меня.
Вообрази, моя обычная страсть к восхождениям (как тебе известно, я поднялся на самую высокую вершину в Альпах) здесь, в Кампании, обернулась нелепой многолюдной процессией. Стоило мне только заикнуться о желании взобраться на Везувий, о том, что ищу охотников сопровождать меня, как городской совет Неаполя принял решение о сборе пожертвований на «путешествие великого цезаря».
Как ты думаешь, на что лучшие граждане этого цветущего
На покупку дорогих ковров, которыми многочисленные рабы будут устилать мне путь. На изысканные и удобные носилки, в которых мне будет уютно и удобно, на охапки цветов, на благовония и картины, которыми можно будет развлекаться во время привалов.
Когда я спросил главного распорядителя, нельзя ли обойтись без картин и благовоний, ведь нет ничего лучше, чем чудесный вид, открывающийся с вершины Везувия, и слаще, чем горный воздух, он заявил — никак нельзя!
Лупа, кто из нас цезарь?
У меня отбили всякую охоту совершить восхождение.
Я остался в Неаполе и приказал раздать пожертвования тем, у кого их отбирали. Члены городского совета были изумлены не меньше меня, когда выяснилось, что из этих пожертвований не осталось и половины. Пришлось показать им, кто в доме хозяин. Я приказал распорядителю возместить недостачу из своих средств и сверх того на каждый взнос доплатить по золотому аурелию.
В этом мало смеха, Лупа! Та же история случилась, когда я приказал Флегонту проверить отчетность по сбору налогов и расходованию городских средств. Ни Флегонт, ни я не получили необходимые документы! Доверенному лицу императора городской дуумвир объяснил, нужные документы находятся в таком неприглядном состоянии, что их нельзя демонстрировать цезарю. Их теперь переписывают. Я объяснил дуумвиру, что документы мне нужны не для любования, а для проверки. Тот ответил, что он потребует от писцов, чтобы те поторопились.
Что прикажешь делать с подобными типами, а ведь надо что-то делать, иначе разворуют все.
Беда с законами! Каждый чиновник, обладающий правом издавать указы, пользуется им безмерно. Дело дошло до того, что, например, в Неаполе повозки нельзя оставлять на левой стороне улицы, если смотреть в сторону Рима, а в Путеолах — на правой…»
Дописав письмо, Адриан снял оптический прибор и позвонил в колокольчик.
Вошел Флегонт, все такой же тощий, с худым лицом. Император сурово глянул на него.
— Ты подобрал кандидатуры членов Государственного Совета?
Флегонт передал господину список. Тот быстро просмотрел его, потом, не поднимая головы, добавил.
— Внеси еще два имени — Аквилий Регул Люпусиан. Запиши его в качестве второго секретаря — докладчика.
Император сделал паузу. Флегонт покорно ждал. Наконец Адриан вскинул голову, бросил взгляд на раба.
— Что же не спрашиваешь, кого следует записать первым секретарем?
— Зачем спрашивать, если ты, господин, и так скажешь.
Адриан поиграл бровями.
— Тоже верно. Пиши Публий Элий Флегонт.
Раба шатнуло, однако он сумел сохранить равновесие. Он даже скривил в усмешке рот и прошептал.
— Еще не легче. Значит, я могу называть тебя могущественным?
Адриан кивнул и поправил.
— Лучше справедливым.
Флегонт поклонился.
— Как будет угодно цезарю.
Наступила тишина. Наконец Адриан поднял глаза на все еще переживавшего обретенную свободу раба и, как бы оправдываясь, пояснил
— Не могу же я ввести в члены государственного совета раба? А ты мне нужен.
Наконец Флегонт сумел взять себя в руки и тут же не удержался от ехидного вопроса.
— Как же насчет урока, который преподал Ликорма?
— Его судьба послужит тебе уроком. Если серьезно, эта угроза страшит меня более всего. Как поступить с тобой, если ты начнешь брать?
— А понесут?
Адриан разволновался, даже руками взмахнул.
— Что значит, понесут? Повезут!! Как быть в таком случае?
— Господин…
У Флегонта перехватило дыхание. Он перевел дух и начал снова.
— Господин! Я знаю средство против мздоимства.
— Ну-ка, ну-ка? — заинтересовался император.
— Все, что будут мне предлагать, я буду передавать тебе лично. В таком случае, я избавлюсь от подозрений, так как тебе всегда ведомо, кто насколько расщедрился.
— А что? — задумался император. — Неплохая идея. Только обязательно заведи ведомость.
— Это как водится.
— И никому ни слова.
— Можешь положиться.
Без паузы император спросил.
— Кому еще следует дать вольную?
— Целлеру, господин.
Адриан кивнул.
— Я тоже подумал о нем. Подготовь список тех, кого следует взять с собой в Галлию. Никакой свиты, только инженеры, строители, архитекторы, а также художники. Пригласи Фаворина. Если этот дрянной старикашка откажется, значит, обойдемся без него. Какие новости из Рима?
— В Городе спокойно. Есть сообщение из Брундизия. Там задержан вольноотпущенник Лонга Эвтерм. На вопрос портового эдила он ответил, что отправился на розыски сына Тимофеи. Точнее, это Лонг отправил его в Азию искать мальчишку.
— Врет?
— Не думаю. Зачем это Эвтерму?
Император задумался, потом покачал головой.
— Да — а, Тимофея — Лалага — Эвтерпа… Без нее как-то скучно. Не страшно…
Он вздохнул, потом приказал.
— Эвтерма освободить. Пусть идет куда хочет. Он всегда был малость не в себе.
Император задумался, его лицо приобрело угрюмое выражение. Наконец он произнес.
— Вот что, Флегонт. Ты напиши в Брундизий письмо от моего имени. Сделай так, чтобы его содержание стало известно и в других магистратах. Смысл послания заключается в разъяснении главной мысли предыдущего письма к волчонку. Надеюсь, ты довел его до сведения должностных лиц в провинциях?