Адское Воинство
Шрифт:
— Мы все виноваты, Меркаде. Вы заснули, Эсталер вышел из комнаты для допросов, никому не пришло в голову обыскать Мо, а я остался с ним в кабинете один на один.
— Даже если мы за эту неделю найдем Мо, они все равно вас выгонят — в назидание другим, — сказал Ноэль.
— Очень может быть. Но у нас еще остается один запасной вариант. А если и он не сработает, у меня еще остается моя гора. В общем, все не так страшно. Сейчас главное вот что: днем к нам могут нагрянуть с инспекцией. Надо организовать видимость порядка на максимальном уровне. Вы, Меркаде, идите спать, чтобы полностью проснуться к их приходу. И не забудьте спрятать подушки. Вам, Вуазне, надо убрать со стола журналы по ихтиологии,
— А веревка? — спросил Морель.
— Какая веревка?
— Которой были спутаны лапы у голубя. Нам прислали ее из лаборатории, и она лежит на столе вместе с экспертным заключением, среди других образцов. Если они начнут задавать вопросы, разговор об этой птице будет совсем некстати.
— Веревку я заберу, — сказал Адамберг, глядя на Фруасси: ее лицо выражало глубокую тоску, как всякий раз, когда ей приходилось избавляться от продуктовых запасов в шкафу. — А знаете, в этой трудной ситуации я могу порадовать вас хорошей новостью. Дивизионный комиссар Брезийон — за нас. Хоть с этой стороны не надо ждать неприятностей.
— А почему он за нас? — спросил Мордан.
— Молодые Клермон-Брассеры подорвали бизнес его отца — импорт минеральной руды из Боливии. Это была наглая хищническая афера, которую он не простил им до сих пор. Он хочет только одного: чтобы, как он выразился, «эти собаки оказались на скамье подсудимых».
— При чем тут скамья подсудимых? — спросила Ретанкур. — В данном случае семья Клермон вне подозрений.
— Я просто хотел, чтобы вы поняли направление мыслей дивизионного комиссара.
И опять он увидел в глазах Ретанкур что-то похожее на иронию — или ему так показалось.
— Приступайте к делу, — сказал Адамберг, вставая и одновременно бросая на пол электрический шарик. — Приведите в порядок служебные помещения. А вы, Меркаде, останьтесь, пойдете со мной.
Сидя напротив Адамберга, Меркаде нервно разминал свои крошечные ручки. Честный, совестливый, к тому же легкоранимый парень, по милости Адамберга оказавшийся на грани депрессии и готовый возненавидеть самого себя.
— Я бы хотел, чтобы меня уволили прямо сейчас, — с достоинством произнес Меркаде, потирая круги под глазами. — Ведь этот тип мог вас убить. Если я сам не замечаю, как засыпаю, мне лучше уйти. На меня и раньше не очень-то можно было положиться, а теперь я стал опасным, неуправляемым.
— Лейтенант, — сказал Адамберг, наклонившись над столом, — я сказал, что вы заснули. Но вы не спали. Мо не забирал у вас ствол.
— Это благородно, комиссар, что вы все еще пытаетесь мне помочь. Но когда я проснулся там, наверху, у меня больше не было ни ствола, ни телефона. Они были у Мо.
— Они были у него, потому что это я ему их дал. Я ему их дал, потому что я забрал их у вас. Там, наверху, где автомат с напитками. Теперь понимаете?
— Нет, — ответил Меркаде, оторопело глядя на начальника.
— Это я их взял. Меркаде, мне надо было устроить Мо побег, пока его не отправили в камеру предварительного заключения. Мо никогда никого не убивал. У меня не было другого выхода, пришлось вас подставить.
— Мо не угрожал вам оружием?
— Нет.
— Вы сами открыли ему решетки?
— Да.
— Черт подери.
Адамберг откинулся назад в кресле, дожидаясь, когда Меркаде усвоит услышанное: обычно этот процесс не занимал у лейтенанта много времени.
— Ладно, — сказал приободрившийся Меркаде. — Уж лучше так, чем жить с мыслью, что ты отключился
— Но я никому не мог об этом сказать, Меркаде. Один только Данглар догадался. В итоге вас, меня и Эсталера через неделю наверняка уволят. А я ведь не спрашивал вашего согласия.
— Это было единственное, что вы могли сделать, — повторил Меркаде. — По крайней мере, от моей сонливости будет какая-то польза.
— Без всякого сомнения. Если бы вчера вас не было в Конторе, не представляю, что бы я смог придумать.
Взмах крыльев бабочки. У Меркаде слипаются глаза, а Мо бежит в Техас.
— Так вы поэтому оставили меня вчера после работы?
— Да.
— Отлично. А то я не мог понять почему.
— Но теперь нам крышка, лейтенант.
— Разве что вы поймаете кого-то из сыновей Клермона.
— Вы так видите ситуацию? — спросил Адамберг.
— В общем, да. Мо — совсем молодой парнишка; если бы он надел те кроссовки, то сначала обернул бы шнурки вокруг ноги, а потом завязал бы их спереди. Я не понял, почему концы шнурков намокли в бензине.
— Молодец.
— Вы тоже обратили на это внимание?
— Да. А почему вы сразу заподозрили сыновей Клермона?
— Представьте, сколько бы они потеряли, если бы старик женился на прислуге и усыновил ее детей. Говорят, Клермоны-младшие не унаследовали от старика его дьявольского делового чутья и пустились в рискованные операции. Особенно Кристиан. Он азартный биржевой игрок, он прямо свихнулся на этом и за день спускал сумму, равную ежедневной выручке от нефтяной скважины.
Меркаде вздохнул и покачал головой.
— И мы не знаем даже, сам ли старик в тот вечер вел машину, — добавил он, вставая.
— Лейтенант, — остановил его Адамберг, — нам придется хранить молчание. Молчание, которое продлится всю жизнь.
— Я живу один, комиссар.
После того как за Меркаде закрылась дверь, Адамберг прошелся по кабинету и придвинул оленьи рога к стене. Брезийон ненавидит «этих собак» Клермон-Брассеров. А что, если дивизионному комиссару придется по душе идея Эмери — подобраться к ним с помощью графа д’Ордебека? Тогда есть надежда, что Адамбергу передадут нормандское дело. А значит, он поборется с Адским Воинством. Эта перспектива необъяснимо привлекала его: казалось, с самого дна его души поднимается что-то давнее, прочно забытое. Он вспомнил, как однажды вечером увидел очень молодого человека: тот стоял на мосту, перегнувшись через перила, и неотрывно смотрел на бурлящую воду реки, которая в этом месте падала с большой высоты. Парень снял шапку и держал ее в руке; он объяснил Адамбергу, что испытывает неодолимое искушение броситься в воду, хотя это отнюдь не входит в его планы. И он не понимал, почему ему так хочется совершить столь нежелательный для него поступок. Наконец, не выпуская из рук шапки, он убежал так быстро, словно боялся, что его притянет обратно магнитом. Теперь эта глупая история с шапкой и мостом уже не казалась Адамбергу такой загадочной. Всадники на черных конях пронеслись у него в мозгу, неслышно и настойчиво призывая на встречу с ними. И комиссару вдруг совершенно расхотелось заниматься политическими и финансовыми делами клана Клермон, такими обыденными и прозаичными. Если бы перед глазами у него не маячила физиономия Мо, которого эти великаны решили растоптать, он бы, кажется, бросил расследование. Секреты Клермонов были слишком предсказуемы, до отвращения прагматичны, и от этого гибель старого промышленника выглядела еще ужаснее. А вот ордебекская тайна манила, словно далекая нестройная музыка, сотканная из несбыточных надежд и иллюзий: так притягивает вода, бурлящая под мостом.