Адвокат ангела, или Дважды не воскресают
Шрифт:
После этого звонка мне стало как-то не по себе, я постоянно прислушивалась и сидела как на иголках. Мне мерещились разные звуки; казалось, что внизу открывают дверь или где-то хлопнула оконная рама…
Закончив копировать файлы, я еще какое-то время сидела и тупо смотрела на экран компьютера. У меня возникло искушение удрать из дома сию же минуту, не дожидаясь утра. Но сделать это, по понятным причинам, я не могла. Во-первых, у Берна возникли бы ненужные подозрения. А во-вторых, мне очень хотелось увидеть Лизу.
Я убрала флэшку в сумку, выключила
Я подошла к окну. На улице стояла непроглядная темень; Берн погасил фонарь, освещавший крыльцо дома, и теперь не было видно ни зги. Я подумала, что вряд ли засну в такой «веселенькой» обстановке. Узкий шкаф я пододвинула к двери, чтобы никто не мог войти в комнату, пока я буду спать, сумку положила под подушку и легла на кровать, не раздеваясь.
Сон не шел ко мне, я без конца прокручивала в голове то телефонный разговор с незнакомцем, то нашу беседу с Берном, то завтрашнее свидание с Лизой…
Я уснула, предварительно поставив будильник сотового на шесть утра. Раньше восьми в выходной день Берн не просыпался. А уж тем более после дозы снотворного…
Будильник я с трудом услышала сквозь сон. Я перевернулась на другой бок и собиралась спать дальше, как что-то вдруг словно толкнуло меня в грудь, и я села на кровати, ошалело озираясь по сторонам. Я не сразу вспомнила, где нахожусь, а когда до меня это дошло, я поспешно встала и подошла к двери, прислушиваясь к звукам снизу. Но, судя по раскатистому храпу, Берн все еще крепко спал…
Я отодвинула шкаф от двери, cтараясь при этом производить как можно меньше шума, достала из-под подушки сумку и cпустилась в гостиную. Берн спал в том же положении, в каком я его оставила: в кресле, на боку, подогнув ноги. Я подстраховалась на добрых два-три часа, и теперь мне надо было как-то убить оставшееся время. Я приткнулась на стуле в углу и незаметно задремала: сказалась бессонница последних дней и сегодняшняя нервная ночка.
Очнулась я от громкого возгласа. Я резко тряхнула головой и cтукнулась ею о стенку.
– Черт! – пробормотала я, потирая ушибленное место.
– Привет! – Берн стоял напротив, засунув руки в карманы, и cмотрел на меня. На его лице было написано озадаченное выражение.
– Ты проснулась?
– Ага, как видишь.
– А почему я – там? А ты – здесь?
– Ты что, забыл, как мы резвились на твоем диванчике? А когда мы уже
– А… – Берн не сходил с места. – Голова болит. Ничего не помню! Перепил, наверное.
– Мы же вместе перепили в ресторане, – напомнила я ему. – Это хоть ты помнишь? Наш визит в ресторан «Лесной тролль»?
– Это я помню. А дальше – обрыв, – пожаловался Берн. – До головы страшно дотронуться. Трещит со страшной силой…
– Может, я тебе кофе приготовлю?
– Не помешает.
Берн сел на высокий барный стул и крутанулся на нем. При этом он чуть не свалился на пол и, чтобы сохранить равновесие, нелепо взмахнул руками.
– Наверное, уже скоро приедут Герда с Лизой. Во сколько они должны вернуться? – спросила я.
– Совсем забыл, – выпучил на меня глаза Берн. – Чисто из головы все вылетело! Кажется, в одиннадцать. Или раньше…
– А ты им позвони.
Берн достал из кармана брюк сотовый и набрал номер.
Выяснилось, что Герда с Лизой уже едут.
– Я не буду показываться при твоей матери. Лучше пока не ставить ее в известность о моем приезде.
– Да, так будет лучше, – согласился Берн. – Спрячься на втором этаже, мама долго здесь не пробудет, привезет Лизу и уедет к себе.
Выпив кофе, я ликвидировала следы своего пребывания в кухне – вымыла чашки, поставила на место стул и проветрила комнату. У Герды была аллергия на духи и дезодоранты, и она могла «учуять» присутствие женщины, так что я отправилась наверх на второй этаж и заняла диспозицию у окна, спрятавшись за занавеской.
Машина Герды, белая «Вольво», подъехала к дому через полчаса. Она вышла из машины – высокая, грузная, в бесформенном сером балахоне. Герда любила серые и бежевые цвета и вещи свободного покроя, в которых она была похожа на летучую мышь. Герда обошла машину и распахнула дверцу, чтобы могла выйти Лиза. Мой маленький родной лапусик, в белой курточке и серых брючках, с медведем в руке, выпрыгнула из машины и побежала к дому.
Резкий окрик Герды вернул девочку на место. Герда не любила шума, беготни, детского смеха. Это была суровая шведка, с лицом, cловно высеченным из камня. Мне она представлялась потомком древних викингов, из тех, кто безжалостно скальпировал своих врагов или всаживал в них остро заточенное копье.
Лиза шла рядом с Гердой, смешно подпрыгивая на ходу. Стукнула дверь, и они вошли в дом.
Снизу раздались голоса: Герда за что-то выговаривала сыну. Потом все стихло. Раздался топот Лизиных ног: девочка поднималась по лестнице. Я запаниковала: вдруг Лиза войдет в комнату, бросится ко мне с радостным восклицанием, и меня обнаружат раньше времени? Трудно сказать, как отреагирует на это Герда. Но одно я могла сказать наверняка: ничего хорошего ждать от нее мне не приходится.