Адвокат Казановы
Шрифт:
– О, только не надо на мне репетировать ваше выступление! – зажала виски руками Прыгунова. – Еще успею его выслушать. Что до меня, то в моей речи все просто и без лирических отступлений: пятнадцать лет лишения свободы и большой привет зоне!
– Пятнадцать?! – ошеломленно переспросила Елизавета. – Вы будете просить пятнадцать лет?
– И что с того? По-моему, нормальный срок за убийство.
– Значит, когда Серебров освободится, ему будет сорок три? – произвела Лиза нехитрый арифметический подсчет.
– Столько, сколько было Инге Серебровой, – холодно
Дубровская глядела на нее во все глаза, сжимая в руках папку с речью, от которой, как выяснилось, уже мало что зависело.
Появилась секретарша с каким-то странно-возбужденным выражением лица. Подбежав к прокурору, она стала что-то нашептывать ей на ухо, кидая тревожные взгляды на Елизавету. У Прыгуновой вытянулось лицо. Она метнулась по направлению к лестнице. Секретарша, потоптавшись на месте несколько мгновений и, как видно, не решив, можно ли сообщить адвокату новости, махнула рукой и умчалась вслед за прокурором.
Дубровская осталась в коридоре одна. Ее не особо взволновали таинственные перешептывания. Хуже всего было то, что ей успела поведать Прыгунова. Суд будет ориентироваться на предложение прокурора о пятнадцати годах лишения свободы. Это была катастрофа. Она проиграла.
– Адвокат! – донесся до нее, словно сквозь вату, голос пристава. – Адвокат, вы что, не слышите?
– Да, да… – Она удивленно уставилась на него. – Что случилось?
– Идите домой, адвокат.
– Но у меня процесс, – возразила Дубровская.
– Не будет процесса. Ваш подзащитный сбежал…
– Как сбежал? Куда сбежал? – Елизавета отказывалась понимать простые предложения с вполне определенным смыслом.
– Вы хотели, наверное, спросить, откуда он сбежал? – мягко поправил ее пристав. – Где он сейчас, к сожалению, никто не знает.
– Да, откуда он сбежал?
– Из изолятора.
– Из изолятора?!
– Что вы так нервничаете, адвокат? – с упреком произнес пристав. – Граф Монте-Кристо вообще из замка Иф удрал, и ничего!
– Но мой подзащитный не граф, и вообще у нас с вами не девятнадцатый век, – заметила Дубровская. – Разве можно сбежать в двадцать первом веке из изолятора?
– Ох, адвокат, – покачал головой пристав. – Сбегать будут всегда. И в двадцать первом, и в двадцать пятом веке, если, конечно, к тому времени тюрьмы еще сохранятся.
Их содержательную беседу нарушило появление прокурора. Прыгунова явно куда-то спешила, но, проходя мимо Дубровской, она замедлила шаг для того, чтобы ядовито заметить:
– Ну, теперь, надеюсь, вы довольны?
– Чем? – не поняла Елизавета.
– Поступком вашего клиента, разумеется. Не спешите радоваться, госпожа Дубровская. Идти Сереброву все равно некуда. Его поймают, вопрос одного-двух дней. Тогда к сроку за убийство я с удовольствием добавлю срок за побег.
– С чего вы взяли, будто я радуюсь? – возмутилась Елизавета. – Можно подумать, я вместе с ним планировала этот фокус.
– Но вы-то, как адвокат, должны были знать, что на уме у вашего подопечного, – зло заметила Прыгунова. – Мы вас обязательно допросим. Не вы ли полчаса назад утверждали, что Сереброва подвело случайное стечение обстоятельств?
– Я и сейчас так думаю.
– А я теперь вполне удостоверилась, что ваш клиент – закоренелый преступник. И если он до двадцати восьми лет не попал под пристальное внимание правоохранительных органов, это и есть случайность. Но у нас есть шанс все поправить. Ваш милый Серебров получит на полную катушку, и когда он выйдет на свободу, даже самые древние старухи будут шарахаться от него, как от падали.
Выдав гневную тираду, Прыгунова устремилась по коридору, грозно стуча каблучками. Елизавета пожала плечами:
– Не понимаю, какая муха ее укусила?
– Серебров сорвал ей триумф, – улыбнувшись, заметил пристав. – На понедельник уже были приглашены телевизионщики и запланировано интервью. А вы и вправду довольны, адвокат?
– Да с чего вы взяли?
– А разве можно подумать что-то другое, когда человек улыбается?
– Я улыбаюсь?! – воскликнула Лиза.
И поняла, что пристав прав. В самом деле, тревожное предчувствие скорой развязки улетучилось и на душе стало светло и спокойно. Конечно, многие, узнав о ее тайных мыслях, сочли бы ее последней трусихой, но ей до чужого мнения не было никакого дела. Главное – никакого приговора в понедельник не будет, и она еще ничего не проиграла. А что до того, что Сереброва все равно когда-нибудь поймают, то… Лиза была уверена, что это случится не сегодня и не завтра. Когда-нибудь, одним словом.
Конечно, Дубровской побег представлялся как некое таинственное действо с ярко выраженным романтическим ореолом. Воображение рисовало ей подземный туннель, настолько узкий, что по нему можно только ползти, и жилистую фигуру узника, почему-то одетого в полосатую тюремную робу. Он ползет, ощущая недостаток кислорода, едва не теряет сознание, но двигается вперед. Ведь каждый метр приближает его к вожделенной свободе.
Возможен был и другой вариант – вооруженное нападение на охранника, требующее особой дерзости и бесстрашия. Узник со своим заложником преодолевают длинные тюремные коридоры и лестницы, отпирают металлические засовы и бесконечные двери. Пистолет под ребром и взгляд, полный отчаяния и страха… А на воле – вертолеты, погоня и собаки, рвущие человека в робе на части…
Но случай с Дмитрием Серебровым мало был похож на телевизионные страсти и уж точно не имел литературных аналогов. Да, откровенно говоря, парень и не тянул на такие подвиги. Он бы ни за что не решился штурмовать тюремные стены и выкручивать руки надзирателю. Гораздо проще было сделать ставку на традиционный русский «авось». Если бы кто-нибудь сказал Дмитрию ранее, что он сбежит из тюрьмы, Серебров скорее всего посчитал бы его слова не особо умной выдумкой. Но Его Величество Случай, переплетаясь с людской безалаберностью, иногда творит чудеса…