Адвокат по сердечным делам
Шрифт:
– Я эту девку в дом не звал! – кричал юнец. – И не собираюсь перед ней расшаркиваться!
– Тебя никто не просит перед ней, как ты говоришь, «расшаркиваться», и вести с ней светские беседы тоже необязательно. Но говорить «здравствуйте» и «спасибо» – не слишком тяжелая обязанность для человека, который эксплуатирует чужой труд.
– В чем я ее эксплуатирую, вот что интересно?
– Я что-то не заметил, что ты стираешь и гладишь свою одежду, а также наводишь порядок в своей комнате, – заметил отец. – Голодным ты тоже не ходишь. Так неужели тебе трудно сказать человеку доброе слово?
– А что от
– Что ты имеешь в виду?
– Сам знаешь что! Вы привели ее в дом не просто так, а для того, чтобы решить мамино дело миром. А теперь она стирает, моет, готовит, как Нурия, только не получает за это от вас ни копейки! Это ли не есть эксплуатация? Вы используете ее, говоря ей все эти свои «здрасьте» и «спасибо». Я делаю то же самое, только при этом не лицемерю!
Александр был обескуражен. Он и не думал, что так легко можно вывернуть все наизнанку. В глазах сына, да и в своих собственных, они с женой выглядели не слишком благородно.
– Ты прав, сынок, – сказал он примиряюще. – Просто мы рассматривали с мамой эту ситуацию как временную. Считали, что она продлится день или два. Но наша гостья не требовала вознаграждения, а мы допустили непростительную оплошность. Ты же знаешь, мы – не жадные люди, просто иногда слишком занятые. Согласен, отвратительно использовать кого-то в своих целях…
– Еще более отвратительно использовать женщину по ее прямому назначению, – изрек отпрыск.
– Ты что? – изумился Александр. – Кто кого использует?
– Сам знаешь!
– Нет уж! Будь добр, объяснись!
– Тогда, может, позовем маму? – невинно поинтересовался Иван. – Ну, чтобы расставить все точки над «i»?
На Александра словно полыхнуло жаром юношеской ненависти. Иван был настроен решительно, а он сам не рискнул начать откровенный разговор. Тем более что в любой момент в комнату могла войти Евгения, вернувшаяся с работы, и поинтересоваться, по какому «прямому назначению» используют в их доме Марию. Он судорожно соображал, что могло быть известно пацану, но не находил ответа. Быть может, он стал свидетелем одного из их нечаянных разговоров, которые происходили в их доме все чаще и чаще? Честно говоря, Александр и Мария иногда забывали о существовании в доме еще одного человека – Ивана. Тот выходил из своей комнаты только в университет, в уборную и в кухню. Все остальное время он просиживал за компьютером. Или делал вид, что просиживал? Может, он давно наблюдал за ними и сделал свои выводы, которые пока что решил оставить при себе?
– Очень нехорошо, сынок, что ты говоришь мне такие вещи, – сказал Александр, чувствуя себя полным идиотом. Он пошел на попятный, не решаясь возразить сыну. У него не было для этого достаточной отваги. – Я не хочу тревожить твою маму напрасно. Выслушав тебя, она черт знает что подумает!
Иван хмыкнул. Он по-своему понял нерешительность отца.
– Я, пожалуй, пойду к себе, – сказал он.
Александр не стал ему возражать…
Визит Софьи к ним в дом пришелся, как всегда, некстати. Шумная, громкоголосая, она, казалось, заполнила собою всю гостиную.
– О боже! Я, как всегда, не вовремя, – сказала она, бросив взгляд на кислую физиономию Александра, который при виде приятельницы жены поспешно покинул
– Я не курю, – напомнил он. Хотя при виде Софьи ему всегда хотелось закурить. Вот и сегодня она нарушила мирный покой семейного вечера. Они играли в лото, расставляя по карточкам «бочонки» с цифрами. Понятно, что о продолжении игры можно было благополучно забыть, во всяком случае, часа на три-четыре. Софья слыла известной болтушкой, не знающей чувства такта и меры. Она могла оставаться в гостях до тех пор, пока хозяева сами не решались указать ей на дверь. Притворных вздохов, зевков и взглядов на часы она не понимала в принципе. Сейчас она упала на диван с твердым намерением не вставать оттуда до полуночи.
Мария и Василиса начали поспешно убирать с ковра карточки.
– Машенька, вас не затруднит приготовить нам чай? – мило улыбаясь, попросила Евгения. – Ваш фирменный, с мятой.
Она увидела, что подруга глаз не сводит с их постоялицы.
– Черт возьми, я что-то пропустила? – спросила Софья, разглядывая девушку. – Откуда у вас это чудесное дитя? Родственница? Домработница? Подруга Ивана? Ваш хлопец, случайно, не женился?
Евгения делала ей «страшные глаза», словно умоляя приятельницу дождаться момента, когда девушка удалится на кухню заваривать чай.
– Ивану всего лишь восемнадцать лет, – кипя от негодования, проговорил Александр. – В его возрасте еще рано думать о браке.
– Об этом думать никогда не рано и никому не поздно, – хохотнула Софья. – А что, у вас курить по-прежнему нельзя?
– Категорически! – заявил хозяин. Если было бы можно, он повесил бы на двери дорожный знак «кирпич» и поставил заградительный шлагбаум, чтобы защитить свой дом от нашествия непрошеных гостей. Жаль, что на людей подобного типа все эти ухищрения не действуют.
Машенька уже возилась с чаем, а женщина, воровато стрельнув глазами в сторону кухни, сосредоточила вопросительный взгляд на хозяевах. На ее щеках загорелись два алых пятна, верный признак того, что она заинтригована в высшей степени.
– Ну, говорите же быстрее! Кто эта девчонка?
– Это потерпевшая, – одними губами сообщила Евгения.
– Какая потерпевшая? – не поняла Софья, и ее брови вопросительно изогнулись над ярко накрашенными глазами. Озарение пришло к ней не сразу, но, когда это произошло, она воззрилась на Евгению с выражением крайнего изумления: – Постой! Ты хочешь сказать, что эта девушка?.. Да ну! Не может быть! А что она у вас тут делает?
– Живет, – коротко пояснил Александр.
Теперь, когда Машенька завладела всеми его чувствами и помыслами, ему было крайне неудобно вспоминать ту историю и тот корыстный расчет, который привел девушку на порог этого дома. Ему также не хотелось, чтобы об этом рассказывала Софье его жена. Но, разумеется, он не мог закрыть рот Евгении или запретить гостье говорить о том, что ей интересно. Лучшим выходом для него было бы просто убраться из гостиной, дав кумушкам возможность наедине перемывать косточки бедной Марии. Но Александр не мог оставить девушку на растерзание такой хищнице, как Софья. Поэтому он стоически дожидался момента, когда чай наконец заварится.