Афанасий Никитин. Время сильных людей
Шрифт:
— Ну, давай веди, что ли? — молвил Афанасий, залезая в седло.
Без лишних разговоров староста повернулся и пошел по дороге бодрым, размеренным шагом привыкшего к дальним переходам странника. Купец тронул поводья, направляя коня следом. Он сначала оглядывался через плечо, опасаясь, не кинут ли чего в спину, но обошлось.
Скоро приспособления для нефтедобычи скрылись вдали. Пейзаж, спокойный у выработок, снова начал приобретать апокалиптический вид. Поднялись над равниной столбы синего газового огня, вскипели озерца нефти, распространяя удушливый чад. Однако такого жара, который
— И далеко жуть эта тянется? — спросил Афанасий провожатого.
— Нет, скоро уже закончится. К концу дня к горам подойдем, что котловину от мира отделяют, — ответил тот. — А там уже и до Баке недалеко, — добавил он, предвосхищая следующий вопрос. — А коня еще раньше напоить сможешь. Там, у гор, источник есть. А вокруг оазис малый. Цветет все буйным цветом, потому как воды хоть залейся, а подземное тепло все время греет. Там и заночуем.
Афанасий кивнул, хоть проводник и не мог его видеть. Купцу хотелось немного поговорить, но он чувствовал некоторый стыд. Похитил человека, оторвал от работы, сначала харю разбил, потом чуть не придушил. Теперь с расспросами приставать?
Чтоб отвлечься, достал книжицу Михаила. Перебросил несколько страниц, надеясь найти что-то интересное про сию чудную местность. Ни слова. Тогда он вынул из мешочка на поясе специально заготовленный уголек, коим давно собирался что-нибудь вписать, да все было недосуг. А вот сейчас можно.
«Недалеко от города Баке есть места, где газ из-под земли прямо на поверхность бьет. Горюч тот газ, потому воспламеняется от других огненных выбросов, коих вокруг множество. И тянутся эти огненные равнины…»
— Ну, вот и конец равнине огненной, — услышал он голос проводника, словно бы перекликающийся с его собственными мыслями.
Купец оторвался от книжечки, в которой аккуратно, как писарь, рисовал буквы, высунув от усердия язык. Пока он старался, уже рассвело, хотя веселее и светлее не стало, как и предсказывал староста. Выжженный камень под ногами сменился крупным песком. Нефтяные озерца пропали, и только тяжелый удушливый запах напоминал о газовых разломах.
— Э, уважаемый, — окликнул его староста. — Мне отойти надо.
— Куда это? — не понял Афанасий, с седла оглядывая пустынные окрестности.
— По нужде, — ответил он.
— Хм, ну иди, конечно, — согласился Афанасий. «Дело святое», — подумал купец. Из него-то на такой жаре вся влага через кожу испарилась.
Староста кивнул и сошел с дороги. Обошел нагромождение камней, повозился, присел, скрывшись из виду. «Ровно баба», подумал Афанасий. Убедившись, что расселин нет, а от коня на ровной поверхности старосте не убежать, вновь достал книжицу. Раскрыл.
— А-а-а-а-а! — прервал его мысли крик. — Помоги! А-а-а-а-а!!!
Кричал староста.
— Держись! — закричал Афанасий, слетая с коня.
Не помня себя, бросился к груде камней. Обежав ее, заметил старосту. Тот сидел на песке как ни в чем не бывало, на губах его играла гадкая усмешка. Почувствовав опасность, купец затормозил, но поздно.
Песок под его ногами подался. Плоские сандалии не удержали. Он почувствовал, что скатывается. Замолотил руками, пытаясь остановить падение, но песок просыпался
— Лучше не шевелись, — появилось над ямой улыбающееся небритое лицо. — А то так и до беды недолго. Засосет по самую макушку. Задохнешься. Медленно выбирайся, под себя подкапывая. Вершок за вершком. К вечеру, — староста из-под руки посмотрел на алеющей восток, — может, и вылезешь.
— Ах ты… — захлебнулся ругательствами Афанасий.
— И молчи. Не то сольпуги [36] тебя услышат, и тогда точно конец.
Афанасий вскочил, бросился вверх по склону, к старосте, но песок опять мягко опустил его на дно. Он снова вскочил, но не смог сделать и шага — ноги увязли по колено.
36
Сольпуга — фаланга, бихорка, верблюжий паук (лат. solifuga) — неядовитые членистоногие отряда паукообразных (Arachnidae). Охотится, как хищник, не сплетая паутины.
— Говорю же… А… — махнул рукой староста. — Ладно, русич, счастливо тебе оставаться. Выберешься, к нам не приходи, все равно не найдешь. А найдешь, убьем без разговоров. Понял? — Он грозно тряхнул палкой над краем ямы и исчез.
Афанасий остался один. Ему не надо было рассказывать, что будет дальше. Староста возьмет коня, сокровища, вернется к родственникам. Они уйдут в город, купят себе домики, заживут как люди и даже не вспомнят добрым словом безвестного тверского купца, умершего в пустыне.
— Эй, друже! — крикнул Афанасий во всю силу своих легких. — Верни-и-ись!
Нет ответа. Далекий всхрап коня, почуявшего приближение чужака. Едва слышные уговоры. Еще немного, и он вскочит в седло, тогда…
— Э-э-эй! Эге-гей! — заорал Афанасий надсаживаясь. — Вернись, тайну великую раскрою!
— Какую еще тайну? — раздался недовольный голос. Над краем показалась небритая физиономия старосты.
Пущенный твердой рукой нож сверкнул в воздухе. Сделав один оборот, ушел в горло по самую рукоять, оборвав зарождающийся крик. Песок жадно и без остатка впитал поток крови.
— Вот и славно, — пробормотал Афанасий, вглядываясь в закатившиеся глаза убиенного старосты. — Жаль, палочка вниз не свалилась, — разговаривая сам с собой, он отгонял нахлынувший страх. — Ну да ничего.
Купец примерился, нельзя ли как-то ухватится за тело, стащить его вниз и, подложив под ноги, использовать как лестницу. Протянул руку, стараясь, чтоб подошвы сандалий не колыхнули песка. Не вышло. Что ж, значит, придется копать. Вершок за вершком, как и говорил староста.
Чтоб не сталкиваться с мертвецом лицом к лицу, он отвернулся и взялся за противоположный край ямы. Ладонями сгребал под себя песок, как курица сор, и утрамбовывал его ногами. Хотел снять сандалию и грести ею, но голой пятке было слишком горячо, пришлось снова обуться. Оторвал от подола куски ткани и намотал на ладони.