Афанасий Никитин. Время сильных людей

Кириллов Кирилл Евгеньевич

— Это если все составляющие в твоей земле есть.

— Не обязательно, — разгорячился Афанасий. — Составляющие — они дешевле, чем продукт готовый. Если их привезешь, все равно в наваре останешься немалом.

— Хорошо. Только за красками обратно в Джуннар возвращаться надо. Там мастеров знатных много и выбор большой.

— Не нравится мне с красками возиться. Да и не знаю я их. Я ж сын кузнеца. Мне б с железом работать.

— Тогда все равно не в Бидар надо.

— А куда же?

— В Парват и далее. Говорят, там великие кузнецы живут, что оружие делают,

железо прорубать способное. Да только замкнуто они живут. Чужаков не привечают, особенно нас. Вряд ли поделятся секретом, даже если знают.

— Досталось им от вас на орехи?

— Они не хотели подчиниться. Пришлось наводить порядок.

— И что, многих побили?

— Побили-то многих, да еще больше ушли в непроходимые леса. Там обосновались.

— А вы что же?

— Да нам оно зачем туда лезть? Ни земли не распашешь, ни дани не соберешь. И в солдаты не набрать, плохие из индусов солдаты. Чуть что, оружие бросают и разбегаются по норам. Все самим приходится делать — и биться, и командовать, так что пусть уж лучше живут в джунглях своих.

— Значит, в Парват, говоришь? А далеко ль дотуда?

— Ден тридцать пути, если от Бидара считать.

— Не так уж далеко, — улыбнулся купец. — А дороги есть?

— Полдороги точно, а что дальше, неизвестно. Афанасий, а ты давно дома-то не был? — вдруг спросил Мехмет.

— Да почитай уж больше года как.

— Тоскуешь?

— Еще бы, — кивнул Афанасий. — А еще тяжко, что вера моя тут в гонении. Ни перекреститься, ни Иисусу помолиться на людях. Камнями побьют. А за Бидаром так же?

— Не, там вера индуистская, терпимая. Хоть кому молись, главное — другим не мешай.

— И то ладно.

Снаружи раздался крик. Металлический наконечник стрелы с хрустом проломил стенку около самого уха купца. Носилки закачались и накренились вперед. Мехмета сорвало с сиденья и кинуло на Афанасия. Еще несколько стрел пробили лакированные борта, но, к счастью для путешественников, завязли в обивке. Паланкин накренился еще больше и завалился набок. На дверь, которая теперь стала полом, начала быстро натекать бурая жижа. Снаружи снова послышались крики.

Заржали лошади. Протяжно затрубил раненый слон.

Вопросы были излишни — кто-то напал на кортеж. Но у кого хватило смелости покуситься на жизнь знатного хорасанского вельможи? Все эти мысли разом отобразились на лице Мехмета, пока он пытался встать на ноги, стараясь не заляпать при этом своих драгоценных сапог.

Где-то совсем недалеко рявкнула пушка. Послышались сочные шлепки картечного заряда по толстым листьям пальм. Снова заржала лошадь. Что-то тяжелое с треском сломалось, а затем плюхнулось в жидкую грязь. Закричали люди, сходясь в рукопашной, послышался лязг металла о металл. Снова громыхнула пушка. По ставшему потолком борту паланкина застучала вырванная откуда-то щепа. Треснувшее стекло блестящими осколками посыпалось внутрь. Следом внутрь экипажа полилась вода.

Прикрывая лицо от осколков, Афанасий кулаком выбил дверцу и высунул голову в прямоугольный проем. Из-за стены дождя выскочил человек. Он взмахнул рукой. Сабля глубоко ушла

в дерево в том месте, где только что была голова тверича. Купец ухватился одной рукой за клинок, вынырнул из проема и стукнул нападавшего пудовым кулаком под чалму. Тот дрыгнул в воздухе ногами и скрылся в потоках воды. Сабля улетела вместе с ним, чуть не отрезав Афанасию большой палец. Черт!

Купец подтянулся на руках, перекатился через плечо по борту паланкина и соскочил вниз, подняв фонтан брызг. Двое носильщиков лежали неподалеку мертвее мертвого. Других видно не было. Может, успели отползти, а может, и в полон попали.

За спиной раздались шлепки босых ног. Афанасий ударил с разворота и подхватил выпавший из рук нападавшего кинжал. С недоумением уставился на странное оружие. Треугольное лезвие заканчивалось ручкой с двумя палками, тянущимися назад. Он уцепился за рукоять. Палки легли с двух сторон запястья. «Да их и как щит использовать можно», — подумал Афанасий, прислушиваясь к новым выстрелам. Они звучали где-то далеко позади колонны. Неужели их стражники сбежали? Нет, не сбежали. Звуки битвы слышались уже совсем близко.

Под ноги купцу упал один из огромных стражников с разрубленной головой и порезанными ладонями. Палицы в его руках не было.

— Что тут у нас? — спрыгнув с верха лежащих на боку носилок, вопросил Мехмет. В руке его поблескивала короткая сабля с тяжелой гардой.

— Да черт его… Дождь, не разобрать, — ответил Афанасий, пытаясь разглядеть, что происходит за водяной завесой.

Сеча стихла на мгновение, затем разгорелась вновь. Послышался глухой удар врезающейся в кость стали. Сочные шлепки медных палиц по телу. Чей-то крик оборвался на высокой ноте. Перешел в бульканье чей-то хрип. И снова все стихло. Афанасий выставил кинжал вперед, чтоб встретить нападающих на самой дальней дистанции, но из потоков дождя никто не появился, хотя, судя по звукам, кто-то там все-таки был. Свой ли, чужой?..

Купец отступил назад и прижался спиной к дну носилок. Почувствовал рядом горячее плечо Мехмета. Его друг сильно дрожал, то ли от страха, то ли в горячке предстоящего боя. Но боя все не было.

— Неужели отбились? — вполголоса спросил хорасанец.

— Не знаю, — краем губ ответил Афанасий. — Здесь-то тихо, а там вон, слышь?

Сквозь шум дождя донесся басовитый раскат пушечного выстрела и треск ломаемого дерева. Звуки удалялись.

— Уходить от носилок надо, пока не заметили, — почти прошептал Мехмет.

— Поздно, — мрачно ответил Афанасий.

К ним со всех сторон приближались воины. Все они были босы, на многих не было никакой одежды, кроме набедренных повязок и связок бус на шеях. А на некоторых вообще не было ничего, кроме бус. В руках медные щиты и короткие мечи, направленные остриями в грудь путников. Иные держали в руках большие луки с наложенными на тетивы стрелами. Потоки дождя смывали с их тел ручейки крови, своей и чужой.

Мехмет замысловато выругался.

— Если сразу не убили, так, глядишь, еще узнаем, кто на нас напасть решил, — горько пошутил Афанасий. — Может, сдадимся на милость?