Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Дышев Андрей Михайлович

— Я вам очень благодарен. Вы спасли мне жизнь. Вы поступили благородно.

— Не преувеличивайте, — ответил я. — На моем месте так же поступил бы любой мужчина.

— Увы! — Адвокат покачал головой. — Это не совсем так. Точнее, это далеко не так!

Я не стал с ним спорить, тем более что он был прав.

К вечеру мы дошли до края плато и остатки сил потратили на то, чтобы взобраться на заснеженный, продуваемый всеми ветрами скалистый гребень. Оттуда нам неожиданно открылся вид на утонувший в теплой дымке большой кишлак, расположенный по обе стороны реки; серые кубики домов, прямоугольники дувалов, квадратики

полей. Он был очень далеко от нас, чтобы различить людей, но кишлак, бесспорно, был обитаем, и, наверное, мы все одновременно почувствовали, как быстро успели соскучиться по человеческому жилью, по запахам костров, навоза, теплого молока, по мелодичным звукам жестяных колокольцев отары и кудахтанью кур.

— Это Рустак, — сказал я.

Рамазанов, прикрывая лицо от обжигающего ледяного ветра, спросил:

— И далеко от кишлака до ущелья?

— Минимум четыре дня пути.

Адвокату ответ не понравился. Он покачал головой, рассчитав, должно быть, сколько времени займет обратный путь.

— Опаздываем. Глеб не сможет ждать нас у Пянджа неделю.

Я пожал плечами:

— Значит, надо было лететь вертолетом.

Наша пропотевшая одежда быстро покрылась корочкой льда и стала напоминать рыцарские доспехи. Пока мы с Рамазановым ставили палатку на узком пятачке, вконец обессилевшая и замерзшая Валери пыталась укрыться от ветра на склоне, спустившись на десяток метров вниз, а я, волнуясь, что в сгущающихся сумерках она может потерять нас или же с ней случится обморок, беспрерывно задавал ей всякие глупые вопросы и требовал, чтобы она отвечала на них.

Так мы кричали друг другу целых полчаса подряд и совершенно посадили свои голосовые связки. Зато ужин в палатке прошел в блаженной тишине, если не считать завывания ветра. Адвокат по уже заведенной привычке налил мне стопку, но, вместо того чтобы залить спирт себе в желудок, я докрасна растер им ноги и руки Валери и при этом мысленно молил бога, чтобы она проснулась утром здоровой и веселой, как прежде.

Глава 29

Мы сидели на краю рисового поля, свесив ноги с бережка. Под нами протекал арык, в котором Валери пыталась выстирать свой свитер, по цвету очень отдаленно напоминающий белый. Разложив свитер на траве, она усердно натирала его куском мыла.

Я, изредка поднимая голову, смотрел на грунтовую дорогу, которая проходила недалеко от нас, и вяло боролся со сном. Между широких, с уродливо вывернутыми стволами деревьев, которые темными истуканами стояли вдоль дороги, катилась двуколка, запряженная мулом. Над ней высилась гора веток, аккуратно сложенных и перетянутых веревками. Рядом с затурканным окриками и плеткой животным шел мальчик — в серой длинной рубахе, босоногий и с бритой почти наголо головой. Он, занятый воспитанием упрямого животного, не видел нас.

— За час — первое транспортное средство, — сказал я.

Это была идея адвоката — добраться до места на машине. Его представление об Афганистане и загруженности его дорог было, мягко говоря, своеобразным. Я пытался объяснить, что эта, так сказать, дорога, ведущая в Рустак, заметно отличается от трассы Симферополь — Москва по интенсивности движения автотранспорта. Адвокат настаивал на своем:

— Даже если мы два дня подряд будем ждать попутку, то все равно выиграем во

времени.

Валери тоже без особого энтузиазма смотрела на перспективу снова подниматься в горы. Я же считал путь пешком не самым удобным, но зато достаточно безопасным. На это адвокат потирал ушибленное при падении в трещину колено и многозначительно вздыхал.

Пришлось мне уступить. Но из принципиальных соображений я дал себе слово, что пальцем не пошевелю ради того, чтобы найти машину. И вот уже больше часа мы загорали на берегу арыка.

— Прикажете тормознуть ишака? — подшучивал я над Рамазановым.

— Если мы будем светиться здесь с автоматом, то наверняка никогда не поймаем машину, — проворчал адвокат.

— Думаю, что как раз наоборот. Поймать машину без автомата — пустое дело.

— Кирилл, ты поможешь мне выжать свитер? — спросила Валери.

Я помогал выжимать свитер, едва не разорвав его на две части, потом массировал даме ножку, занемевшую от долгого стояния в холодной воде, потом разжигал примус, чтобы приготовить кофе, и все это время адвокат все больше и больше мрачнел. Клянусь богом, он уже жалел о том, что не послушался меня, и прикидывал, за сколько мы сумеем добраться до ущелья верхом на ишаке.

Прошел еще час, в течение которого я демонстративно спал, положив голову на рюкзак, а проснулся от мерного гула, который доносился откуда-то издалека.

— Машина! — крикнул адвокат и ударил кулаком по ладони. — Идемте, Кирилл! Не время спать!

— Что вы намерены делать? — спросил я, не поднимаясь, однако, с мягкой травы.

— Ловить машину!

— Стоя на обочине и размахивая рукой?

— А как вы предлагаете ее остановить?

Я кивнул в сторону автомата:

— В Афганистане это пока единственный веский аргумент.

— Вы предлагаете… стрелять в водителя?

Я поморщился:

— Низами Султанович, господь с вами! Достаточно всего лишь припугнуть. Клацнуть затвором или выстрелить по какой-нибудь мишени, как, к примеру, сделала Валери, когда показывала мне, что автомат работает исправно.

— А хотите, я остановлю машину? — вмешалась Валери. — И без единого выстрела.

— А как вы это сделаете? — Адвокат, глядя на приближающееся облако пыли, стал немного нервничать.

— Надеюсь, ты не станешь раздеваться на дороге? — спросил я.

Валери фыркнула:

— Кирилл, какой ты примитивный! Голым телом я только отпугну водителя от себя. А чтобы он остановился, достаточно будет показать ему свое улыбающееся лицо.

— Давай, действуй! — поторопил адвокат. — Машина уже близко… Автомат оставь!.. Кирилл, вы возьмете оружие?

Мы с адвокатом легли на дно канавы, чтобы с дороги нас нельзя было увидеть раньше времени. Валери — я не мог смотреть на нее без идиотского смеха, который вдруг нахлынул на меня, — вышла на дорожное полотно, подвязывая к поясу влажный свитер, и неторопливо побрела навстречу желтой «Тойоте», похожей на почтовую легковушку, только не с крытым кузовком, а с дощатой платформой, на которой сидели, висели, стояли разновозрастные люди в пропыленных одеждах. Машина выла, урчала мотором, ее подкидывало на ухабах, и пассажиры, выпятив одуревшие глаза, смотрели на девушку в узких джинсах и жилетке, которая, накинув на плечо курточку, гуляла по дороге с таким естественным видом, словно по набережной в Крыму.