Афганский «черный тюльпан»

Ларионов Валерий

— Давайте выгружать ящик и понесем, — сказал военком. Вчетвером — Орлов, капитан Лацис, водитель самосвала и Коростылев — выгрузили тяжелый цинковый гроб, обитый досками, и понесли его в здание судмедэкспертизы. Занесли в комнату, где вскрывают трупы. Стены до потолка кафельные, пол тоже выложен плиткой. Яркий свет. На одном столе лежит голый и неприкрытый труп мужчины. Они пронесли ящик мимо этого стола и зашли в смежную комнату. Это холодильник. Оставили гроб там и вышли на улицу. Подполковник Орлов отпустил водителя самосвала. Время 22.00.

—

Теперь едем к родным Потураева сообщать о гибели и о завтрашних похоронах, — говорит военком. — Кто по этому адресу живет — мать Потураева или его жена? Я не знаю. У меня два его конверта из Коммунарска с разными адресами. Одна улица Фрунзе, другая — Садовая.

— Кто на какой живет — не знаю, — ответил Коростылев.

— Едем на Фрунзе, — решил Орлов. — Здесь ближе.

В потемках они подъехали к пятиэтажному дому. Во многих окнах уже нет света, завтра понедельник — начало рабочей недели.

Коростылев говорит военкому:

— Товарищ подполковник! Я не пойду в квартиру, мне этого не выдержать.

— Хорошо! Оставайся у машины, а мы пойдем вдвоем с заместителем.

Они ушли, а Коростылев закурил, стоя возле «Москвича». Квартира оказалась на первом этаже. Минут через пять из подъезда раздался душераздирающий женский крик.

Коростылев заплакал. Слезы душили его, и он лихорадочно затягивался сигаретой. В окнах всего дома начал загораться свет, люди забегали к их подъезду. У крыльца образовалась толпа жителей дома.

Как оказалось, это была квартира Нины Моисеевны, мамы Евгения. Он в этом доме родился и вырос. Здесь его знали все.

А женские крики и причитания продолжались. Коростылев молча плакал и ему хотелось выть.

Через полчаса Орлов и Лацис вернулись к машине. Все молча сели в «Москвич» и поехали на квартиру Лациса. Здесь они решили определить Коростылева на сегодняшнюю ночь. Военком по дороге ругал себя последними словами. Он объяснил это тем, что необдуманно маме Потураева сообщил так:

— Крепитесь! Ваш сын, старший лейтенант Потураев Евгений Михайлович, погиб при защите Родины!

— За какую Родину??? — закричала мать.

Действительно, это за какую родину воевали солдаты из Украины в Афганистане?

Но было поздно. Военком уже сказал это. Он потом поправился, успокаивал Нину Моисеевну и всех сбежавшихся родственников и соседей.

А сейчас он клял себя.

Они подъехали к дому, где живет капитан Лацис. Военком сказал Коростылеву, что завтра утром их ждут в горкоме партии обговорить все детали предстоящих похорон, и ушел домой. Лацис поставил машину в гараж и провел Коростылева к себе. У него четырехкомнатная квартира, трое детей, мальчиков и жена. Когда Коростылев искупался в ванной, жена пригласила их к столу. Лацис разлил спирта в маленькие рюмочки и они, поглядев друг на друга и кивнув, молча их опрокинули. За ужином выпили по две рюмочки и Коростылеву показали готовую постель.

Наутро 18 мая, Коростылев с Лацисом пришли в военкомат. Военком и заместитель были уже в военной форме. Подполковник Орлов пригласил

Коростылева в кабинет и попросил рассказать о том, как погиб Потураев. Коростылев все ему рассказал о войне в Афганистане. Орлов, военный комиссар города, подполковник с эмблемами танкиста, был удивлен рассказу о ведении нашими войсками боевых действий. Он искренне признался, что даже им, военкомам, ничего неизвестно о положении дел в Афганистане, что делают там советские войска. Орлов сказал, что Потураев — первый в их городе, погибший там.

В 9.00 военком с Коростылевым были в городском комитете партии. В кабинете первого секретаря находился и председатель горисполкома. Секретарь, как и военком, попросил Коростылева рассказать о гибели Потураева. Он рассказал. Потом секретарь и председатель задавали многочисленные вопросы об Афганистане, о жизни солдат и офицеров там, о местном населении и другие вопросы. Секретарь горкома Сорокин заверил Коростылева, что похороны и поминальный обед будут проведены за счет города, и предложил им пройти в кабинет председателя. Там уже ждали ответственные работники исполкома: заведующие отделами, их заместители, начальник милиции.

Здесь Коростылева уже ни о чем не спрашивали. Председатель исполкома Васильев по-деловому давал необходимые указания своим сотрудникам:

— Вам позаботиться о могиле, вам организовать обивку гроба материалом, вам организовать почетный караул с оружием и военный оркестр, вам транспорт на кладбище и обратно, вам распорядиться в такой-то столовой о поминальном обеде, — и так дальше.

Можно сказать, что только сейчас началась настоящая подготовка к погребению друга Коростылева. После этого совещания у него не было претензий к руководству города. Все пошло четко и организованно под непосредственным руководством председателя горисполкома Васильева.

Подполковник Орлов с Коростылевым вернулись в военкомат. Орлов рассказал, что сейчас делается в семье Потураева. Отца у Жени нет, давно умер. Мама, Нина Моисеевна, в глубоком трауре, с ней неотлучно находятся родственники и медики. Наташа, жена Евгения, находится сейчас в другом городе, в Сумах на выпускных экзаменах пединститута. Ее отец, Владимир Иванович, подполковник артиллерии в отставке, позвонил в Сумы в общежитие и наказал ее соседкам по комнате отправить Наташу в Коммунарск на такси вместе с медицинской сестрой. Он рассчитается с водителем такси здесь, в Коммунарске. Наташа сейчас находится в пути.

— К этому времени подъедем туда и мы, — сказал военком.

Они приехали к дому Потураева намного раньше. Гроб еще не привезли.

Возле подъезда очень много народа. Здесь все ученики школы, в которой учился Женя, солдаты почетного караула, оркестр, многочисленные знакомые и незнакомые люди.

Наташи еще нет.

Коростылев прошел в квартиру Потураевых… Заплаканная мать бросилась ему на грудь. Плачет и Коростылев. Нина Моисеевна все причитает:

— Ну, почему Женя? Почему? За что мне такое наказание? За что? Сыно-о-о-очек мой!