Африка глазами наших соотечественников
Шрифт:
Но коренные законы, учрежденные голландским правлением, остаются и ныне в прежней силе, из сего, однако ж, исключаются все постановления, служившие к пользе голландско-индийской компании[194], а притеснительные жителям вообще, как, например: бесчеловечные наказания[195], запрещение прямо продавать приходящим судам всякого рода съестные припасы, вино и проч., а также и от них ничего не покупать иначе как через компанию и проч. Равным образом уничтожены также законы, которых действие могло быть вредно или несовместно с торговыми постановлениями Англии и коих существование было противно или опасно удержанию власти и влияния над колонией английским правительством. Вообще все законы, притеснительные для человечества, отменены. Впрочем, как в уголовных, так и тяжебных делах колонисты судятся судьями, выбранными из собственного своего корпуса, и прежними своими законами, но никакой приговор и никакое суда решение не могут иметь надлежащей силы без губернаторского утверждения.
Корпус общего гражданского правления всей колонии состоит из 6 палат или камор:
1. Палата гражданских и уголовных дел.
2. Департамент фискала. Фискал есть главный гражданский начальник Кап-Штата и округа его. Он же и полицмейстер сего города.
3. Камора запасных колониальных магазинов.
4. Камора для уплаты долгов обанкротившихся.
5. Камора брачных дел.
6. Камора сиротских дел.
Кроме выше означенных присутственных мест англичане установили некоторые другие департаменты, относящиеся к коммерческим делам, с намерением облегчить
Дистрикты, или округи, управляются гражданскими чиновниками, выбираемыми из зажиточных и известных своим благоповедением граждан. Называются они ланддростами (Landdrost), у коих есть совет, именуемый Гемраден (Heemraaden), составленный из поселян округа, имеющих честное имя и некоторое имущество.
Кап-Штатский ланддрост — есть фискал города.
Округи разделяются на небольшие части, управляющие коими граждане называются Feldwagtmaster или смотрители.
Есть еще выбранные чиновники, называемые Field Cornets и Field Corprals, коих должность состоит в сохранении тишины и спокойствия в округах, в отыскивании беглых и праздношатающихся и проч.
Военное правление
Хотя губернатор имеет титул главнокомандующего войск, однако же во внутреннее распоряжение оными он нимало не входит, а начальствует над ними старший генерал, который называется просто командиром войск. Он есть также вице-губернатор колонии, и как губернатор не мешается в управление войсками, так и генерал совсем не участвует в гражданском правлении, а носит только титул вице-губернатора для того, что он должен, в случае смерти настоящего губернатора, занять его должность до назначения другого по воле короля. Здесь военные чины не имеют ни малейшего участия в гражданском правлении и совсем никакого влияния на течение дел по сей части. При нас корпус войск состоял из двух небольших отделений: артиллерии и инженеров, из одного драгунского, из пяти пехотных и из так называемого Капского полка, сформированного из готтентотов[196], а как все сии полки гораздо малочисленное своего комплекта, то всех войск, способных выйти под ружье, считалось до шести тысяч, из коих, кроме одного полка, находящегося в гарнизоне Симанс-Штата, двух рот, составляющих Стеленбошский гарнизон и небольших отделений, расположенных в некоторых других местах колонии, все прочие квартируют в Кап-Штате. В сем городе один из генералов правит должность коменданта, а в Симане-Штате командир находящегося там полка сию должность исправляет, но оба они по гражданской части никаких поручений не имеют и ни в какие распоряжения входить не могут.
Кап-Штат
Высокая гора, находящаяся от оконечности мыса Доброй Надежды к северу в 15 милях, получила с давних времен название столовой горы потому, что имеет вершину совершенно плоскую, простирающуюся на нарочитое расстояние, а от имени сей горы и открытый залив, впадший в западный берег Южной Африки, назван столовым. При самой южной впадине залива сего находится небольшая долина, от морского берега едва приметною пологостью подымающаяся до подошвы трех гор, ее окружающих с береговой стороны. Гора, прилежащая к сей долине с юго-запада и запада, имеет подобие покоящегося льва и потому называется Львиною горою[197]. К югу помянутой долины полагает предел Столовая гора[198], а к юго-востоку возвышается Дьявольская гора[199], названная так голландскими матросами. Между Львиною горою и морем есть дефилея, ведущая на другую небольшую, плоскую и почти горизонтальную долину, которая со всех сторон окружена морем и горами и другого выхода из нее нет, кроме вышеупомянутой дефилеи, а между Дьявольскою горою и морем из вышеупомянутой полого-наклонной долины есть другая дефилея, ведущая в поле, через которую только один путь и есть берегом к Кап-Штату, выстроенному на сей окруженной тремя горами и морем долине. Дефилея сия защищается четырехполигонною цитаделью, на самом берегу построенною, у которой крепостные строения высоки и одеты камнем с довольно глубоким рвом; город от нее лежит к западу и начинается подле самого гласиса, но цитадель сия более способная содержать жителей города в страхе и повиновении, нежели защищать его от неприятеля, ибо как она, так и батарея, построенные близко города по берегам залива, могут только защищать город при нападении с морской стороны и такие к высадке десанта способные места, которые от них на пушечный выстрел отстоят, а в соседстве Кап-Штата есть много мест, где хотя и с трудом, но можно высадить десант, что англичане самым делом показали при двукратном нападении на колонию, которую они в оба раза взяли с ничего незначащею потерею. Что принадлежит до обороны города, которую ему хотели голландские инженеры доставить цитаделью, то местоположение ее не делает искусству их чести, потому что пологость, опускающаяся постепенно от верха Дьявольской горы, подходит близко цитадели и поверхность оной пологости, отстаящая на полупушечный выстрел от главного вала, гораздо выше всех крепостных строений, следовательно, командует совершенно всею цитаделью. Английский генерал Крейг, желая поправить сию ошибку голландских инженеров, построил на высоте пологости сильную батарею, которая может командовать батареями, кои должно бы было поставить для действия по цитадели. А сверх того, неприятель, выступя на берег, и без нападения на цитадель может принудить город к сдаче совершенным пресечением подвоза съестных припасов изнутри колонии. Итак, если гарнизон не в состоянии встретить неприятеля в поле или воспрепятствовать ему высадить десант, то вся надежда с успехом защищаться будет тщетна и сдача должна последовать неминуемо. Упомянув кратко об оборонительном состоянии Кап-Штата, следовательно, и всей колонии, теперь приступлю к описанию сей столицы Южной Африки.
Город Кап-Штат стоит в долине, коея положение описано выше. По берегу залива выстроены магазины голландско-индийской компании, которые ныне называются королевскими магазинами и употребляются для казенных снарядов и съестных припасов, за оными пойдут обывательские дома, улицы прямы, широки и все пересекаются перпендикулярно, во многих из них по обеим сторонам посажены дубовые деревья, а в некоторых посредине находятся каналы, кои, за недостатком в воде, по большой части бывают сухи; редко для промывания и прочистки впускают в них воду, от чего в жары они испускают нездоровый и отвратительный запах. В разных частях города находятся четыре прекрасные площади. Строение в Кап-Штате вообще кирпичное, дома частных людей о двух и трех этажах отменно чисто выстроены и все без изъятия выбелены или выкрашены желтою, зеленою или серою под гранитный цвет краскою; крыши плоские с парапетом, на углах и по сторонам коих стоят фигуры ваз, статуи, арматуры и проч. Голландцы любят украшать свои дома снаружи, многие имеют над дверьми огромные, даже не соответствующие величине дома фронтоны, а против второго этажа балконы. Почти у каждого дома перед окнами нижнего этажа с улицы есть крыльцо, во всю длину дома камнем выстланное, с железным балюстрадой, где по вечерам они сидят или прохаживаются. На многих домах утверждены громовые отводы. Внутреннее расположение домов очень покойно и соответственно свойству здешнего климата, вообще по длине дома как в нижнем, так и в верхнем этаже посредине идет широкий коридор или галерея, у которой на обоих концах в нижнем этаже пространные двери, а в верхнем большие окна; по обеим сторонам галереи расположены комнаты, в каждой из них есть двери из галереи, а сообщение между ними прямо зависит от намерения и желания хозяина сделать, смотря по тому, для чего какая комната назначена. В галереях двери и окна, будучи в жаркие дни отворены, дают свободный проход свежему воздуху, который и в боковые комнаты входит, притом в них весьма приятно прохаживаться, когда
Остающееся пространство долины между городом и подошвами окружающих его гор почти все наполнено прекрасными загородными домами, при коих находятся пространные сады плодоносных деревьев и большие огороды. Некоторые из загородных домов можно не без причины назвать великолепными. Мне случилось быть в двух из них, принадлежащих господам Гоф-Мееру и майору Сорену; первый невелик и очень просто выстроен, но славится огромным садом, заключающим в себе все плодоносные деревья мыса Доброй Надежды и многие привозные. Кроме полезных деревьев и растений находится в нем много других для украшения сада. Пред самым домом сделан богатый цветник. Здесь я видел в первый раз еще в жизни у господина Гоф-Меера великое множество всякого рода домашних птиц, для коих места сделаны с отменною удобностью, в особенных маленьких башнях. Между домашними его птицами я видел одну дикую капскую птицу, называемую здесь адъютантом по причине чрезвычайно длинных ног, прямой фигуры и очень скорой ее походки. Она весьма смирна и никогда не ссорится с другими птицами, хотя более и сильнее их, но коль скоро увидит, что другие птицы между собою дерутся, то тотчас скорыми шагами пойдет к ним и, не нападая на них, одним своим видом устрашит их и заставит прекратить драку, а для того голландцы, у коих много домашних птиц, стараются иметь и адъютанта, так как полицмейстера. У него же в доме я видел очень редкую вещь: собрание яиц всех птиц, какие только водятся на мысе Доброй Надежды. Яйца сии нанизаны на нитку, наподобие янтарей или бус, симметрически, внизу самое большое, по сторонам оного два следующие за оным по величине и так далее до самого меньшего яйца. Цепь сия повешена на стене кругом большого зеркала против дверей и, как между таким множеством яиц, оные почти всех возможных цветов, то картина сия отменно разительна, а особливо при первом взгляде, как войдешь в комнату. Сад Г. Сорена, я думаю, немногим уступает первому в рассуждении пользы, но красотою превосходит, а дом может назваться великолепным. У него я видел большое собрание живых капских птиц, места для них сделаны в стенах галереи дома, к саду обращенной нишами, за проволочными решетками, там стоят для них деревья и кустарники, на коих они вьют гнезда и выводят детей: нехищные птицы посажены по нескольку в одну нишу, где они живут очень миролюбиво. В Кап-Штате за десять лет пред сим находилось 1145 домов, жителей 5500 белых и рожденных от белых и черных и 10 000 черных, а ныне домов считается до 1200, а жителей всех вообще 18 000. По причине слишком пологого возвышения долины, на коей стоит Кап-Штат, город сей не имеет с моря такого великолепного вида, как приморские города, лежащие на возвышениях гор и являющиеся мореплавателям в виде амфитеатра, как-то: Лиссабон, Фаншал на острове Мадере; Фаял на острове того же имени[202] и другие. Притом наружный вид испанских и португальских городов вообще бывает великолепнее от множества монастырских и церковных башен и куполов, чего в голландских колониях недостает. Но с возвышенного места Кап-Штат, с правильными широкими своими улицами, с загородными домами и садами, с тремя подле его возвышающимися горами и с пространным столовым заливом, такую картину представляет взору зрителя, какой ни один с тесными, кривыми, нечистыми улицами испанский или португальский город показать не может, несмотря на монастыри, церкви и часовни, коими вообще, так сказать, усеяны города сих двух народов. Окружностям Кап-Штата придает большую красоту растущее при подошве Столовой горы так называемое серебряное дерево, у него листы покрыты белым лоском, а потому оно кажется совершенно высеребренным. Надобно заметить, что дерево сие нигде в колонии не растет, кроме помянутого места[203].
Рассматривая Кап-Штат по частям, путешественник не найдет в нем ничего стоящего особенного внимания, если он станет все сравнивать с европейскими городами, но, не забывая, что он есть главный город, отдаленный от просвещенного света колонии, нельзя не похвалить некоторых из здешних заведений и не сказать, что они заслуживают внимания всякого посещающего сей край. В Кап-Штате примечательнейшим местом почитается Компанейский сад, потом гошпитали, библиотека, реформатская церковь[204], лютерическая церковь, водоемы, ратуша, театр и зверинец.
Что принадлежит до сада, то он и действительно есть самое примечательное место во всей колонии, потому что путешественники и мореплаватели, бывшие здесь и после издавшие в свет свои вояжи, едва было не поссорились между собою за разное мнение о сем саде; одни называли его бесподобным, восхитительным местом, другие, напротив, настоящим монастырским огородом. На мысе Доброй Надежды я перечитал почти все, что только об нем ни было писано, и сравнивал между собою замечания и мнения о разных предметах мною читанных авторов; мне показалось, что сад сей действительно есть самое похвальное, полезное, приятное и даже, можно сказать, бесподобное заведение, потому что цель оного была доставить жителям удобное и спокойное место для гулянья, а для гошпиталей и компанейских кораблей, заходивших сюда на пути в Индию, изобилие в плодах и огородной зелени. Широкие аллеи, закрытые от солнечных лучей густыми дубовыми деревьями, доставляют приятное место для прогулки, а в квадратах, образованных аллеями, сделаны пространные огороды для поваренных растений и места для плодоносных деревьев, кои теми же аллеями защищаются от вредного для них солнечного зноя и от действия жестоких ветров, часто здесь свирепствующих. Если бы в план сего сада входило удивлять прогуливающихся искусственными гротами, пещерами, холмами, горами, дремучим лесом и проч, и проч., тогда надлежало бы критиковать его, потому что предмет нимало не достигнут.
Гошпиталь, ныне англичанами превращенная в солдатские казармы, есть подлинно бесподобное здание как по пространству, расположению, так и по местоположению своему. Построена она из кирпича в три этажа, на восточном краю города, подле цитадели. Главный ее фасад обращен к морю, и залив весь ей открыт. Пред окнами сего фасада находится большая площадь, служащая плац-парадом, а позади гошпитали идет покрытая зеленью прекрасная долина.
Публичная библиотека порядочно выстроена подле реформатской церкви; собрание книг очень невелико: состоят они большею частью из голландских, французских, немецких и латинских книг. Всякий настоящий житель города имеет право брать от смотрителя для прочтения какие книги ему угодно. В той же зале, где библиотека, хранится несколько неважных натуральных редкостей и вещей, употребляемых дикими островитянами великого океана. Вообще библиотека не заслуживает никакого внимания, однако ж я заметил в ней не столько любопытные, сколько забавные вещи, которые хотя и не относятся к чести здешних жителей, однако ж я не хочу умолчать об них. На столе увидел я огромную книгу, в которую библиотекарь записывал книги, даваемые им для чтения. Развернув оную, я нашел, что в ней очень мало листов было исписано, и, пока товарищи мои занимались рассматриванием других предметов, я из любопытства стал считать, сколько книг прочитано, и сосчитал, что с 1789 года по 1808 год, т. е. в 19 лет, кап-штатская публика прочитала 87 книг. Другая странность в сей библиотеке не может избежать внимания никакого посетителя и всякого заставит усмехнуться. Это расположение книг на полках по ранжиру. Они расставлены не по предметам, о коих в них писано, не по языкам, на которых они писаны, и не по авторам, кем они писаны, а по величине их формата, таким образом, книги в лист занимают правый фланг, за ними следуют в четверку, и так далее до самых малорослых. А что всего смешнее, то, хотя книги стоят не в глухих шкафах, а на открытых полках, однако ж над каждым отделением прибиты доски с надписями: Folio, Quarto и проч.