Африка, миграции, мифология. Ареалы распространения фольклорных мотивов в исторической перспективе
Шрифт:
Наличие парагвайской версии делает вероятнее и самостоятельное появление мотива происхождения светил из тела разорванного персонажа у западноафриканских само. Судить о происхождении уникальных вариантов вообще крайне сложно, и остается лишь надеяться, что в Африке для данного мотива обнаружатся дополнительные параллели.
«Живая утопленница» и другие древнейшие приключенческие мотивы евразийского происхождения
Среди сюжетообразующих приключенческих мотивов мировой мифологии и фольклора по широте встречаемости и числу записей ведущие позиции занимают два — «подмененная женщина» (K32) и «волшебная жена». Последний из них представлен столь разнообразными версиями, что рассматривать их все в совокупности непродуктивно. Мы ограничимся теми, в которых волшебная жена связана с верхним миром. Впрочем, если добавить другие версии, в которых супруга героя связана с водой, лесом и пр., характер ареального распределения текстов по континентам существенно не
В Евразии мотивы небесной жены и подмененной женщины примерно одинаково популярны и близки по теме (преодоление препятствий, мешающих осуществить брак с красавицей), но их распределение в Африке и Америке не совпадает, что требует объяснений.
В повествованиях, содержащих мотив небесной жены (K25), рассказывается о том, как человек ловит, хватает, встречает женщину, связанную с верхним миром, которая становится его женой или (очень редко) приемной дочерью (рис. 57). Приведем три примера.
Рис. 57. «Небесная жена», мотив K25. 1. Лебедь, гусыня, утка, журавлиха. 2. Прочие варианты (горлинка, попугай, стервятник, звезда, дочь небесного божества и др.).
Ндау (юго-центральная часть Мозамбика, близки шона). Небесные девы спускаются купаться в озере. После купания каждая берет свое перо, улетает назад. Многие знатные юноши пытались схватить перо. Это им удавалось, но девушка шла сзади, пела, гремела погремушкой, и, как только юноша оглядывался, перо улетало к девушке. Она возвращалась на небо. Бедный юноша не оглянулся, девушка обещала стать его женой, улетела на небо вместе с ним.
Бантик (север Сулавеси). Семь голубок прилетели купаться, Касимбаха спрятал одежду одной из них, взял деву в жены. Ее имя — Оэтахаги, у нее белые волосы на макушке, их нельзя вырывать. Касимбаха вырвал волос, буря сразу же унесла Оэтахаги, с Касимбахой остался их сын Тамбага. Взяв его с собой, Касимбаха полез по лиане на небо, упал на восток. Солнце оказалось слишком горячо, Месяц помог добраться до неба, животные помогли найти жену и доказать ее брату, что Касимбаха тоже бессмертен. Тамбага вырос, спустился на землю, женился, от него происходят бантик.
Хоринские буряты (один из множества записанных вариантов). Хорёдой-мэргэн жил на острове на Ангаре. Трое девушек-лебедей прилетели купаться на озеро, Хорёдой превратился в конские яблоки, девы его не заметили, он спрятал одежду одной из них, взял деву в жены, она родила ему сына и дочь. Однажды, напоив мужа допьяна, она уговорила отдать ей одежду, вылетела в отверстие юрты. Хорёдой попытался схватить жену, задел лебяжьи лапки щипцами для очага, с тех пор лапки черные. Улетая, лебедь велела назвать сына Шарайт (его потомки живут в Аларском аймаке), а дочь Хангин (ее потомки — в Нукутском аймаке).
Что касается текстов с мотивом подмененной жены, то в них рассказывается о том, как старая или некрасивая женщина, злой дух или (редко и только в Америке) преображенный мужчина приходит к герою под видом его жены или невесты (сету, мордва: сестры) или под видом незнакомой, но наделенной всеми достоинствами молодой женщины. Настоящая жена, невеста или сестра изгнана, заключена в нижнем мире, убита и пр. Вот три типичные истории из разных районов Старого Света (рис. 58).
Рис. 58. «Подмененная женщина», мотив K32. Старая или некрасивая женщина, злой дух или (редко) мужчина-трикстер приходит к человеку под видом его жены, невесты, (редко) сестры либо под видом незнакомой, но наделенной всеми достоинствами молодой женщины. Настоящая жена, невеста или сестра изгнана, заключена в нижнем мире, убита и пр.
Хойхой. Птичка велит бездетной женщине разделать корову, сложить все в шкуру, зарыть. Из разных частей коровы возникают дети, младшая — Молоко (возникла из вымени). Ее видят двое братьев, один берет ее в жены, другой берет ее сестру, все они идут к матери девушек. По пути Молоко идет искупаться, Лягушка забирает ее одежду, занимает ее место. Молоко приходит в дом мужа в облике служанки. Слепая мать братьев просит сына остаться и подсмотреть. Он хватает свою настоящую жену, она делается красавицей. Лягушку он бьет бичом, прогоняя в реку, слепая мать прозревает.
Пайван (Тайвань). Человек срывает цветок, чтобы принести дочери, змей говорит, что цветок его, требует за него дочь, грозит убить. Старшая дочь отказывается, младшая выходит за Змея, тот превращается в красивого богатого юношу. Старшая сестра завидует, в отсутствие Змея приходит к сестре, предлагает купаться, просит разрешить примерить ее одежду, топит сестру, занимает ее место, притворяется больной. Вечером в дом врываются кузнечики, мухи, муж чувствует какой-то обман. Утром птичка поет ему, что с ним мнимая жена, а она, птичка — настоящая. Муж убивает мнимую мечом, птичка превращается в прежнюю
Чукчи. Солнце спускается на землю, женится, поднимается с женой по солнечному лучу на своем белом олене. Пока ищет брод через Песчаную Реку (т.е. Млечный Путь), женщина Черный Жук уговаривает жену Солнца поменяться одеждой (либо кожей), иначе нападет ведьма. Она прячет ставшую жуком женщину под корнями травы, занимает ее место. Когда настоящая жена рожает сына, ее жучиная кожа лопается, она шьет прекрасную одежду для сына, для себя и для Солнца. Сын охотится на оленей, мать посылает его искать отца; стрела, пущенная через Млечный Путь, падает у дома Солнца. Сын объясняет, кто он. Солнце ищет в голове у ложной жены, видит, что у нее шея жука, бросает ее в огонь, она превращается в черного жука, распространяющего болезни. Солнце с настоящей женой посещают ее отца, Солнце дает ему белых и пятнистых, а тот ему черных оленей, явившихся из подземного мира.
Варианты «небесной жены» можно классифицировать исходя из того, считается ли женщина птицей определенного вида, просто небесной девой, звездой и т.п. В Юго-Восточной Азии и в Южной Америке идентификация максимально разнообразна, а в Северной Евразии, напротив, единообразна. Персонаж из другого мира ассоциируется здесь с крупной живущей на воде или у воды птицей — лебедем, гусыней, уткой или журавлихой. Биологически журавли не слишком близки к остальным видам, но их объединяет с ними хорошо заметная особенность: все эти птицы относятся к числу перелетных и летят клином (отсюда их немецкое обозначение Zugvogel). Этих птиц считали способными приносить детей из иного мира и уносить их туда [Афанасьев 1984: 183—185; Шталь 1982: 201; Holmberg 1927: 54], они же в основном фигурируют в евразийских и североамериканских текстах на сюжет «журавли и пигмеи» (мотив К22; [Березкин 2008а; Berezkin 2007; Scobie 1975; Toivonen 1937].
Из сравнения карт на рис. 57 и 58 видно, что мотив небесной жены очень популярен в Южной Америке, редок на основной части Северной и еще более редок в Африке. Мотив подмененной женщины в Африке распространен гораздо чаще, чем «небесная жена», а в Южной Америке — реже.
Похоже, что мотив небесной жены возник в пределах индотихоокеанской окраины Азии, откуда вместе со многими другими попал в Южную Америку с первым потоком мигрантов — в Новый Свет. В континентальной Евразии он в это время, скорее всего, отсутствовал. Позже из обширного набора вариантов здесь был заимствован лишь один, в котором волшебная жена выступала в облике лебедя, гусыни или белой журавлихи-стерха. Вполне вероятно, что это произошло в связи с проникновением новых групп населения с юга в период между ледниковым максимумом и климатическим оптимумом голоцена. При этом из всех евразийских традиций за пределами Юго-Восточной Азии только у хоринских бурят мотив служит основой не сказочного повествования, а этногенетического мифа. Вполне допустимо, что маршрут проникновения «лебединого озера» в Северную Евразию проходил именно через Восточную Сибирь.
В Северной Америке, в отличие от Южной, мотив небесной жены на ранних стадиях заселения континента распространения не получил (либо этот мотив не был унаследован здесь более поздними индейскими группами от самых первых мигрантов, чье наследие хорошо сохранилось в Южной Америке). Североевразийский вариант с женой-гусыней, уткой и т.п. проник в Северную Америку только вместе с эскимосами, от которых его почти наверняка заимствовали тлинкиты и хайда, но не атапаски и не более южные группы индейцев Северо-западного побережья. У эскимосов же подобные повествования распространены повсюду — от Чукотки до Гренландии, не отличаясь ничем существенным от чукотских и юкагирских. Что касается юга Европы, Ближнего Востока, Кавказа и Средней Азии, то здесь распространился вариант с волшебной женой-голубкой. Когда именно, судить сложно, но ареальная корреляция с распространением ислама прослеживается.
На фоне такой реконструкции понятно, почему «небесная жена» редко встречается в Африке. Все версии записаны среди банту и этногенетических мотивов не содержат. Их прототип мог попасть в Африку вместе с азиатскими мореплавателями, которые посещали восточное побережье континента. Затем истории о небесной жене распространились среди бантуязычных групп, живших дальше от побережья. Ни в Западную Африку, ни к койсанам мотив не проник.
Мотив «подмененной жены» не только имеет иное ареальное распределение, но и, в отличие от «волшебной жены», используется исключительно в таких повествованиях, которые не носят этногонического характера. Даже этиологические мотивы, связанные с появлением определенных характеристик животных, в соответствующих текстах встречаются очень редко. Тексты, основанные на данном мотиве, скорее всего, воспроизводились просто потому, что казались интересными, функцию этнической самоидентификации они не выполняли.
В каком именно регионе мотив подмененной жены первоначально распространялся, сказать трудно, но с древним индо-тихоокеанским центром культурогенеза он вряд ли связан. Этот мотив не только отсутствует в Австралии, но и очень редок в Индонезии, а все многочисленные океанийские и новогвинейские варианты похожи друг на друга и, по-видимому, восходят к одному-единственному прототипу (женщину подменяет водный дух). Что касается Южной Америки, то там мотив совершенно отсутствует на юге и в Восточной Бразилии, а в Амазонии редок. Напомним, что именно в районах к востоку от Анд обычно сосредоточены мотивы, сохранившиеся от самых ранних мигрантов.