Африка. История и историки

Коллектив авторов

Установившийся политический режим фактически воспроизводил прежнюю систему властных отношений с той лишь разницей, что прежнее привилегированное меньшинство оказалось на нижнем этаже социальной иерархии; новая президентская власть сохранила многие черты власти короля ( мвами) – авторитарность, закрытость и изолированность. Идеологической основой режима, как и прежде, являлась хамитская теория, на этот раз призванная легитимировать политическую гегемонию «автохтонного большинства» над бывшими «пришлыми захватчиками». В государственных и частных СМИ тутси изображались как «чужеземные завоеватели», в давние времена установившие жестокую тиранию по отношению к хуту – «туземным крестьянам», «единственным законным обитателям Руанды»; следовательно, они не могут считаться полноправными гражданами [502] . Теперь тутси стали объектом виктимизации («Власть тутси – это причина всех бед, которые испытывали хуту испокон веков» [503] ), разнообразных социальных и политических ограничений (запреты или квоты для тутси в политике, образовании, армии, бизнесе) и периодических массовых репрессий («этнических» чисток). «Вместо того, чтобы искоренять расистскую идеологию, базирующуюся на фантастической хамитской гипотезе и служившей для удерживания хуту в подчиненном положении, – пишет Твагилимана, – новый режим, наоборот, присвоил ее и сделал идеологической референцией, чтобы лишить тутси их заслуженного места в Руанде… Из соображений политической выгоды

или глубокой ненависти новой политической элиты хуту к тутси или по причине очень узколобого представления о прошлом и будущем страны обе республики, заявлявшие, что они рождены Социальной революцией 1959 г., стремились воспроизвести хамитскую гипотезу в сознании каждого руандийца (через школы, возможно, лучшего места для пропаганды) и во всех профессиональных сферах» [504] .

502

См.: Prunier G.Op. cit. P. 80.

503

Слова из памфлета Пармехуту, появившегося в 1972 г. (Цит. по: Meredith M. Te State of Africa: A History of Fify Years of Independence. London, 2005. P. 489). «Происходит что-то вроде перевернутого чтения истории Руанды, – пишет Сумаре, – где тутси переходят из ранга привилегированных в ранг козла отпущения» ( Soumare Z.Op. cit. P. 86).

504

Twagilimana A.Op. cit. P. 73.

В массовых представлениях хуту укоренялся образ тутси как чужаков, бывших господ, ныне живущих в тщетных мечтах о восстановлении былого могущества. В то же время среди тутси распространялось убеждение, что их несправедливо лишили законных и исторически принадлежавших им прав и статуса в руандийском обществе. Это питало два популярных антагонистических взгляда на руандийскую историю, хотя оба они отталкивались от «хамитской» идеологии:

«Мы, хуту, – банту. Хотя тва и были первые, когда мы пришли, мы жили с ними в мире. Мы очистили землю и обработали ее. Они делали горшки или охотились в лесах. Первые короли в Руанде были хуту, но тутси говорят, что они были тутси. Тутси использовали свой скот, чтобы обманом заставлять хуту работать на них. Затем тутси смогли завоевать одно королевство хуту. Когда пришли европейцы, они помогли тутси захватить остальные наши земли» [505] .

505

Цит. по: Taylor Ch.Op. cit. P. 83.

«Мы, тутси, некогда были знатью на этой земле, а хуту были нашими рабами. У хуту нет умственных способностей для того, чтобы управлять. Посмотрите на то, что они сделали с этой страной за последние тридцать лет» [506] .

Неудивительно, что в таких условиях чувство взаимной обиды и недоверия двух общин после достижения независимости не только не исчезло, но росло и углублялось. «Следствием расовой идеологии, колониальных элитистских практик и гипотез о различном происхождении, – пишет Анастас Шьяка, – стало усиление этнизированного сознания населения. Благодаря этому “идеологическому тренду” руандийское и бурундийское общества прошли через онтологический раскол, неизвестный в предшествующие периоды» [507] .

506

Цит. по: Ibid. P. 85.

507

Shyaka A.Op. cit. P. 18.

Трактовка руандийской истории в терминах хамитской теории стала, таким образом, ключевым элементом государственной идеологии и общественного сознания в постколониальной Руанде и определяющим фактором этнической политики и режима Кайибанды и пришедшего ему на смену в 1973 г. режима Жювеналя Хабьяриманы [508] . Колониальное идейное наследие оказалось необычайно востребованным и после ухода колонизаторов. Благодаря идеологической инструментализации хамитской теории и связанных с ней расистских стереотипов вся община тутси на протяжении 1960–1980-х годов являлась объектом не только дискриминации, но и моральной дискредитации. Но, чтобы транслировать этнизированное создание в масштабное насилие, была необходима ситуация, в которой политическая инструментализация образа врага стала бы единственным способом выживания правящей элиты.

508

«В течение многих десятилетий под руководством Грегуара Кайибанды и Жювеналя Хабьяриманы, – пишет Сумаре, – экстремисты хуту смогли использовать в своих интересах клише и стереотипы, прежде изобретенные колонизаторами, чтобы возбуждать народ хуту против тутси» ( Soumare Z.Op. cit. P. 86).

Такая ситуация и сложилась в Руанде в начале 1990-х годов. Вторжение на территорию страны отрядов Руандийского патриотического фронта (РПФ), военной организации эмигрантов-тутси, хотя и оказавшееся на первых порах неудачным, спровоцировало рост напряженности в отношениях между общинами тутси и хуту. Режим Хабьяриманы, потерявший из-за социально-экономических трудностей конца 1980 – начала 1990-х годов значительную часть былой популярности и оказавшийся под сильным давлением усилившихся оппозиционных группировок внутри общины хуту [509] , поспешил использовать образ исторического врага для консолидации хуту вокруг правящей верхушки. В таких условиях хамитская интерпретация истории оказалась как никогда востребованной. В своем выступлении в парламенте вскоре после вторжения РПФ Хабьяримана заявил, что оно явилось следствием «абсурдной мечты незначительного монархического и феодального меньшинства захватить власть» [510] , напомнив тем самым о колониальном стереотипе тутси как чужеземцев, установивших в Руанде феодальный строй. Полковник Деогратиас Нсабимана, начальник Главного штаба армии, в письме командующим оперативными секторами от 21 сентября 1992 г. определил в качестве главного врага «тутси внутри и вне страны, экстремистски настроенных и сохраняющих ностальгию по власти, которые никогда не признавали и до сих пор не признают реальности Социальной революции 1959 г. и которые хотят вновь захватить власть в Руанде любыми средствами, в том числе силой оружия» [511] , и назвал среди их потенциальных союзников «нильско-хамитские народы региона» (les peuplades nilo-hamitiques de la region) [512] , имея в виду «факт» завоевания Центральной Африки хамитскими племенами несколько столетий тому назад.

509

См.: Кривушин И. В.Руандийский геноцид… С. 262–263.

510

Discours du chefs de l’ Etat rwandais prononc'e devant les d'eput'es r'eunis au Conseil national de d'eveloppment. Kigali, le 13 novembre 1990.

511

Nsabimana D'eogratias, Colonel BEM, Chef EM AR, aux Comdt. Sect. OPS. 21 Septembre 1992. P. 2. URL: http://www.francerwandagenocide.org/documents/NsabimanaDefnitionEnnemi21septembre1992.pdf

512

Nsabimana D'eogratias, Colonel BEM, Chef EM AR, aux Comdt. Sect. OPS. 21 Septembre 1992. P. 2. URL: http://www.francerwandagenocide.org/documents/NsabimanaDefnitionEnnemi21septembre1992.pdf

В демонизации тутси в начале 1990-х годов огромную роль сыграли экстремистские СМИ, тайно контролировавшиеся и финансировавшиеся правящим режимом. Одним из них был журнал «Kangura». В декабре 1990 г. он опубликовал «Десять заповедей хуту» [513] – своеобразный «символ веры» экстремистов хуту, основной идеей которого оказывается тезис о тутси как главных врагах хуту. Проблему взаимоотношений между двумя этими группами авторы «Заповедей» рассматривают с расовой точки зрения: одним из ключевых мотивов является идея о недопустимости расового смешения хуту и тутси. В тексте нет прямых ссылок на историю Руанды, но показательно, что в 9-й заповеди говорится о «братьях банту», поддержки которых хуту должны искать за пределами Руанды, – очевидный намек, по мнению Твагилиманы, на будто бы существующий план «хамитов»-тутси восстановить свое господство во всем Центральноафриканском регионе [514] .

513

Appel `a la conscience des Bahutu // Kangura Magazine. 1990. No. 6. D'ecembre. P. 8. Русский перевод см.: Кривушин И. В.СМИ как инструмент подготовки геноцида (на примере Руанды) // Исторический журнал: научные исследования. 2012. No. 2. С. 66–67.

514

Twagilimana A.Op. cit. P. 100.

Постепенно от номера к номеру обращение к хамитской версии истории занимало все большее место в экстремистской пропаганде «Kangura». В майском номере за 1991 г. была опубликована статья «Суверенная Руанда нуждается в единстве и солидарности хуту», где вновь были воспроизведены старые идеи о тутси как чужеземных завоевателях, которые силой покорили аборигенов хуту и превратили их в рабов, навязав эксплуататорский феодальный строй: «Тутси <некогда> нашли нас в Руанде, они подчинили нас, и мы это вытерпели. Но теперь, когда мы вырвались из рабства и когда они хотят вернуть плеть по утрам, я думаю, что никакой хуту не сможет этого вынести. Война, которую ведут гахуту, справедлива. Это сражение за республику. Пусть это знают все хуту: когда феодалы придут в Руанду, они не будут делать различия между хуту Севера и хуту Юга, пусть они знают, что это будет конец для них всех» [515] .

515

Le Rwanda souverain a besoin de l'unit'e et de la solidarit'e des Hutu // Kangura Magazine. 1991. No. 16. Mai. P. 6.

В январско-февральском номере за 1992 г. Бонапарт Ндекези в статье, название которой является переделкой знаменитого марксистского призыва-лозунга – «Народы банту всего мира, объединяйтесь!», четко формулирует концепцию масштабного международного заговора «кровожадных “хамитов”», стремящихся физически искоренить народы банту. Чтобы усилить впечатление, он активно использует исторические аллюзии, включая в свой текст термины «крестовый поход», «варварские завоевания» и даже воскрешая образ одного из самых одиозных римских императоров: «Есть действительно дьявольский план, подготовленный этносом тутси и его родичами, имеющий целью систематическое уничтожение народов банту, а также распространение Нильско-Эфиопской империи с северо-запада и от Дуалы [516] до притоков Нила и устья Джубы [517] , от Габона до Лесото, включая обширные котловины Конго, тектонические впадины Танзании, высокие горы Кении, побережье Мыса [518] и хребет Дракенсберга [519] . Этот крестовый поход уже идет в провинции Киву, в Уганде хима Мусевени и особенно в Бурунди… Чего народы банту ждут, чтобы защитить себя от геноцида, который столь умело и тщательно оркестрируется хамитами, жаждущими крови и варварских завоеваний, чьи лидеры оспаривают золотую медаль за жестокость у римского императора Нерона?» [520]

516

Крупнейший город Камеруна на берегах эстуария Вури.

517

Река в Южном Сомали, впадающая в Индийский океан немного севернее Кисмайо.

518

Мыс Доброй Надежды.

519

Самая высокая горная цепь Южной Африки, расположенная в восточной части ЮАР и на территории Лесото и Свазиленда.

520

Ndekezi B. Peuples bantous du monde entier unissez-vouz // Kangura Magazine. 1992. No. 5. Janvier/F'evrier. P. 18.

Апогеем историко-расистской пропаганды «Kangura» стала статья «Иньензи не может родить бабочку» [521] , опубликованная в феврале 1993 г., в которой, в частности, говорилось:

«История Руанды говорит нам, что тутси всегда оставались теми, кем были, и никогда не менялись. История нашей страны пронизана их коварством и порочностью. В политическом отношении тутси доминировали, используя два инструмента: женщин и коров [522] . Эти два инструмента держали хуту в рабстве четыреста лет. После того как тутси были свергнуты народной революцией 1959 г., они никогда не сдавались. Они делали все, что могли, чтобы восстановить монархию, используя своих женщин и деньги, которые, кажется, заменили коров. В прошлом коровы были символом богатства.

521

Иньензи («таракан») – народное пейоративное прозвище тутси в Руанде.

522

Намек на традиционное занятие тутси скотоводством.

Не будет ошибкой сказать, что иньензи рождает только другого иньензи. Кто может найти различие между иньензи, которые напали в октябре 1990 г., и теми, кто делал это в 1960-х годах? Они – одни и те же, потому что первые – внуки вторых. Их порочность – та же самая. Все их нападения преследуют цель восстановить монархию и убухаке [523] . Гнусные преступления, совершаемые нынешними иньензи против гражданского населения, подобны тем, которые они совершали в прошлом: убийства, грабежи, изнасилование женщин и девушек и т. д.» [524] .

523

Система патронатных отношений в сфере землепользования («феодальная система»), введенная в Руанде в период правления короля Кигели IV (1853–1895).

524

Aucun cancrelat n'engendre un papillon // Kangura Magazine. 1993. No. 40. F'evrier. P. 17–18.