Африканский гамбит
Шрифт:
Оставалось у меня перед походом ещё последнее, наиважнейшее дело.
— Собирайся, Луиш, — сказал я, ворвавшись ночью в его хижину, вырвав его не только из объятий Морфея, но и Мабетты, оценив мимоходом её голые округлости. «А неплохо, неплохо» — и тут же выкинул эту мысль из головы.
— Я тут государственными делами занимаюсь, а ты от женской груди… оторваться не можешь. Вон Мабетта, вся в засосах, и еле дышит. «Ушатал» свою подружку, — нахмурил я свои брови.
Мабетта состроила злое лицо, и вызывающе отбросила накидку, которой до этого времени прикрывалась, показав свою смуглую кожу во
«Ну-ну, какие мы обидчивые».
— Собирайся, — повторил я Луишу, снова не обращая никакого внимания на его жену, — поедешь в Америку, и жену не забудь свою. Ты, кстати, перешёл в коптское православие?
— Нет??? Завтра же, ты и твоя Мабетта, носят коптские кресты, я так и быть, буду вам крёстным отцом. (Надо же на прощание одарить поцелуем, и прижать к себе целомудренно… чужую красотку, ну и что, что взялся не за талию. Что выпирало, за то и взялся. Не навсегда же, на прощание… Пусть вспоминает, как команданте обнимал её, и детям своим будет рассказывать об этом. Особенно, дочерям).
Луиш, хлопал глазами, ещё до конца не проснувшись.
— Луиш, — сжалился я, — наступают тяжёлые времена, нам надо консолидироваться. Поедешь сначала в Кабиндо. Я узнал, там твои земляки хозяйничают. Основываешь там перевалочную базу. Потом в Америку, налаживать связи. Свяжешься с Феликсом, он тебе поможет. Если откажет, расскажешь ему о выгоде, и то, что всё будет очень трудно. Мне нужно оружие и люди.
— Там, на побережье, тоже люди живут, и тоже никому не нужные, а мне нужны. Гони сюда всех, кого сможешь. Только, чтобы живыми дошли. Мёртвые мне не нужны, я не повелитель зомби, и не маг-некромант, воевать с ними не умею.
— Я тебе отдам все камни, золото и эликсиры, оставшиеся у меня, продашь через Феликса, или с его помощью. Денег хватит. Да, и мне нужно будет срочно встретиться с Феликсом. Хотя… он, наверное, придёт к тому времени с очередной партией оружия. Если, конечно, я останусь в живых.
— Ну не реви, не реви. Я не тебе, Луиш… Мабетте.
Мабетта, действительно, начала всхлипывать. Не удержавшись, я подошёл к ней и обнял, прижав к своей груди. Её мягкие, слегка вьющиеся, и чёрные, как сама ночь, волосы, стали щекотать мой негритянский нос. Вдохнув аромат её чистых, как ни странно, волос, и почувствовав упругость груди, я поспешил разжать объятия, а то, мало ли что, а Луиш рядом. Не хорошо-с. Отпустив Мабетту, я снова переключился на Луиша.
— Завтра собирайся. Здесь ничего из нужного не оставляй, всё вопросы завтра. Кого из людей надо, всех бери. Давай, удачи тебе… брат. И я притянул его к себе, приобнял левой рукой, сжимая его правую руку в крепком рукопожатии, а потом развернулся, и вышел из хижины, не оглядываясь.
Я направился в большую хижину, где проживали мои дочки, вместе с кормилицей, трёхгодовалая Мирра, и годовалая Слава. Слава тихонько сосала грудь у кормилицы, подпирая её кулачками. Её лепета он ещё не понимал.
А Мирра, круглая, но уже с наметившимся, стройным, в будущем телом, бросилась навстречу, крича «Папа», больше по-русски она ничего не знала. Но и этого было достаточно. Повозившись с нею, и погладив, покрытую мелкими кудряшками голову, я всматривался в её лицо, надеясь разглядеть в них родные черты. Нет, девочка пошла не в
Ещё сильнее расстроившись, будучи в смятении, я ушёл из хижины кормилицы спать, впереди был тяжёлый день, и надо было перед ним хоть немного отдохнуть. Два отряда направились в разные стороны. Меньший отряд шёл на запад, блестя на солнце стволами винтовок. Больший отряд, растянувшись длинной разноцветной колбасой, поднимая пыль, над торчащими ввысь лезвиями копий и стволами винтовок, шёл по саванне.
Вскоре, последний, видимый из города, воин, растворился в дрожащем мареве горячего африканского воздуха, оставив после себя только пробитые в густой и жёсткой траве, тропы.
Глава 17 Россия матушка
Атаман виртуального, как сейчас бы сказали, а в то время, вымышленного, черноморского войска, Николай Иванович Ашинов, был разгильдяем, бродягой, транжирой, мотом, да ещё, как говорили раньше, редкостным плутом, но имел одно неоспоримое качество, он был редкого розлива, и очень удачливым, авантюристом, не лишённым определённого романтизма.
Можно сказать, огромным природным карбункулом, среди множества мелких искусственно-технических алмазов.
— «Настоящий самородок», сказали бы о нём философы, если бы он был одним из них.
— «Левша», — сказали бы «технари».
— «Каналья и авантюрист», — воскликнул бы разгневанный француз.
— «Конкистадор», — сказал бы испанец.
— «Искатель приключений», — скромно, и передав этими двумя словами всю суть, сказали бы англичане.
«Я все-таки думаю, что этотпройдохаАшинов, всех надует, оберет и бросит, что он уже не раз делал. Французы, мы знаем, не желают их пустить в Обок и Джибути, и вряд ли что выйдет из всей этой экспедиции… Непременно, надо скорее убрать этого скота Ашинова оттуда, он только компрометирует нас, и стыдно будет нам за его деятельность»— воскликнул царь-батюшка Александр III.
На самом деле, Ашинов был незаурядным человеком, его буйный нрав постоянно подвигал его к различным авантюрам, и он был готов залезть, хоть в жерло вулкана, лишь бы всем доказать, каков он. С самого детства, будучи сыном разорившегося купца, он грезил дальними странами, подвигами и грандиозными свершениями.
Будучи впечатлительным, смелым и деятельным ребёнком, имевшим пытливый ум и умение считать деньги, он, носясь по волжским берегам, и кручам Царицына, часто бывая, вместе с отцом, в Саратовской губернии, где каждый посёлок помнил Стеньку Разина, и Емельяна Пугачёва, проникся той атмосферой вольной разбойничьей жизни, которую они вели.
В шестнадцать лет, учась в Саратовской гимназии, и будучи на каникулах, подговорил группу товарищей, и на перекладных, а где и пешком, добрались они всей компанией до скромного селения, со смешным, сейчас, названием, Лох. Там, в известковых холмах, находилась Кудеярова пещера.
Добравшись до неё, они, по одному, проникли в чёрное зево пещеры. Внутри было страшно. Слухи об этой пещере ходили самые разные. В ней, по одной из версий, находились спрятанные награбленные сокровища. Крестьяне не ходили туда, считая её плохим местом, где периодически пропадали искатели сокровищ.