Африканский гамбит
Шрифт:
С диким рёвом, небольшой отряд конных воинов выскочил из ложбины, и бросился к холму.
Я смотрел на то, как гибли египетские солдаты, борясь за общую победу, как дикое гиканье и гортанные крики ворвались в мои уши. Развернувшись, я с удивлением, а потом и со страхом, увидел выныривавших из неглубокой ложбины, всадников. В том, кто это был, у меня не осталось сомнений, как только я увидел среди них Аль-Максума, вычленив его из массы других всадников.
«Вот и встретились два одиночества!»
Сердце
С силой выдернув своё копьё из земли, я перехватил его правой рукой поудобнее, и швырнул вниз, целясь в знакомого всадника. Копьё пролетело расстояние, разделявшее нас, и ударило в грудь лошади, на которой скакал Аль-Максум. Оба, и лошадь, и всадник, покатились по земле. Вокруг меня защёлкали выстрелы винтовок телохранителей. Всадников было, хоть и немного, но скакали они быстро, преодолев расстояние до меня за несколько ударов сердца.
Взмах сабли, и её лезвие, натолкнувшись на мой хопеш, со скрежетом разлетается на куски. Ещё взмах, и клинок отлетает прочь, отбитый им же. Мои телохранители тоже сражались рядом со мной. Первоначальный запал нападающих всадников быстро угас, и один за другим, они покидали свои сёдла, валясь на землю, убитыми или ранеными.
Аль-Максума нигде не было видно. Револьвер, изрыгнув все шесть пуль, довершил разгром внезапной атаки. Но это было ещё не всё, из лощины продолжали выбегать люди, только теперь это были пешие воины, вооружённые винтовками. Аль-Максум, поняв, что проиграл, и, потеряв всех своих всадников в скоротечном бою, спешил на встречу с ними.
— Не надо так спешить… Максимка. Подожди привета от меня, — проговорил вслух я, и приложил к плечу приклад моей старой однозарядной винтовки Энсфилда.
Не успел я, как следует, прицелиться, как перед спиной ковылявшего Аль-Максума появился один из его воинов. Приложив приклад винтовки к плечу, как и я, он стал целиться в меня. Выстрелы прогремели одновременно. Крупнокалиберная пуля моего «слонобоя» пронзила тело неизвестного стрелка насквозь, и, отбросив со своего пути, уже изрядно ослабленная, воткнулась в спину, убегавшего от меня Аль-Максума.
— Аааа, — его вскрик услышали немногие, а потом его подхватили свои, и вытащили из-под огня, скрывшись всё в той же, злосчастной ложбине.
Но я не слышал его крика. Пуля, выпущенная неизвестным стрелком, ударила в мой череп, зацепив его по касательной, содрала изрядный кусок скальпа, и оглушила меня. Я упал на землю, ничего не соображая, с залитым кровью лицом.
Мои воины сначала опешили, потом бросились мне помогать. От раса Куби прибежал гонец, узнать, что случилось. Я же, оглушённый, лежал на земле, потеряв на минуту сознание. И тогда раздался панический крик, грозивший
— «Мамбу убилиии!»
Войска смешались. Махдисты усилили атаку, а египтяне дрогнули. Мои воины продолжали обстреливать противника. Заметались только мои иррегулярные дикари, не зная, что делать, и внося панику в ряды моих стрелков. Хорошо, что длилось это недолго.
Очнувшись, и слыша вокруг панические крики, я, шатаясь, встал. Кружилась голова. Глаза были залиты кровью, от сорванного скальпа. Меня тут же стошнило. Истошные панические крики продолжали звучать в моих онемевших ушах.
Идя на источник звука, я подошёл к нему, как оказалось, сзади, и со всей силы, которая у меня ещё оставалась, врезал ему кулаком. Удар пришёлся в затылок, и воин заткнулся, потеряв сознание. Следующий заткнулся сам, не дожидаясь удара.
— Носилки делайте… суки, — прохрипел я приказ.
Вокруг засуетились, наскоро делая носилки, из копий и конской упряжи.
Взгромоздившись на них, я махнул рукой в направлении махдистов, и прохрипел страшным голосом.
— Вперёд… ять! В атаку!
И мы атаковали.
Увидев носилки, и меня, сидящего в них, с зажатым в руке страшным копьём, как средневековый рыцарь, но не на коне, а на носилках, все мои воины бросились в атаку, более не контролируемые никем.
Сражение закипело с новой силой, дрогнувшие египетские солдаты, уже готовые бежать, внезапно получив неожиданную поддержку, усилили натиск, и снова атаковали. Дикие крики, выстрелы, звон оружия, сталкивающегося между собой, отразились от склонов окрестных холмов и затихли вдали.
Через полчаса ожесточённого сражения, ряды махдистов дрогнули, и стали стремительно отступать, откатываясь к зерибе, и заняв там оборону. Но, силы мои были на исходе, и я прекратил атаку, приказав вернуться на исходные позиции, где благополучно снова потерял сознание.
Эмин-паша огорчённо смотрел на поле боя, то ли выигранного, то ли проигранного. Сражение они выиграли, но бой проиграли. Из полутора тысяч человек, в этом сражении он потерял больше тысячи убитыми и ранеными, а часть воинов успела сбежать. Пользуясь, так сказать, случаем.
Дальнейшая военная кампания не имела смысла, воевать было некем. Мамба был тяжело ранен, и не годился больше в союзники. Да, и не нужен ему был такой умный союзник. Войско дикарей понесло гораздо меньшие потери, но, без своего командующего, категорически не желало наступать, что, в принципе, было понятно. И он решил отступить.
Собрав всех легкораненых, и бросив тяжёлых умирать в одиночестве, он покинул место битвы, возвращаясь обратно в Британскую Восточную Африку. Часть оружия он любезно оставил расу Куби, чей тяжёлый профиль, а также тысячный отряд, помог ему принять сложное, но такое необходимое, решение.