Африканское бешенство. Дилогия
Шрифт:
Прикидываю, что можно сделать. Пытаться бежать во время прогулки нереально: от наручников я все равно не освобожусь, да и прогулка обычно происходит с утра, когда в этом районе полным-полно вооруженных людей. Даже если мне удастся каким-то образом скрыться в мангровых зарослях на окраине городка, на меня тут же начнет охотиться все население этого городка, а уж местность они знают куда лучше меня! Остается глубокая ночь, причем лучшее время – ближе к рассвету, когда бдительность моего стража наверняка притупляется. Подозреваю, что после полуночи он усаживается
Шансы на успех, конечно же, минимальны. Но это все равно лучше, чем сидеть в яме и ожидать, когда превратишься в неконтролируемый и агрессивный кусок мяса.
У меня есть алюминиевая ложка, и это огромный плюс. Земляные стенки моей ямы каменистые, но не настолько, чтобы я не смог продолбить лунки. Семи или восьми вертикальных отверстий, выдолбленных друг над другом, будет вполне достаточно. Работать следует, конечно же, днем, когда скрежет металла по земле не так слышен. Да и мой страж сразу после утренней прогулки уходит отсыпаться. Землю из лунок можно разбрасывать равномерным слоем по дну ямы и слегка утрамбовывать ногами – сверху наверняка никто ничего не заметит…
В первый же день я без проблем делаю в стене четыре лунки, неуловимо напоминающие ласточкины гнезда на речном обрыве. Первая – чуть повыше моего колена, следующая – на уровне поясницы, следующая – немного ниже груди, и еще одна – на уровне головы. Лунки глубокие, сантиметров в двадцать, и ступню есть куда поставить, и руке будет за что уцепиться. Примеряюсь, как буду карабкаться на поверхность по вертикальной стене… Конечно, с непривычки можно сразу завалиться спиной в яму, но если хорошенько потренироваться и приноровиться к новым точкам опоры, то шансы немалые.
А вот дальше начинаются проблемы. Долбить пятую лунку возможно лишь в том случае, когда я зависаю на стене, словно паук: правая нога в одной выемке, левая – на тридцать сантиметров выше, левая рука – еще выше… Каменистое крошево сыплется в лицо, со лба струится грязный пот, заливая глаза. Да и висеть на отвесной стене дольше минуты невозможно физически. К тому же в мозгах постоянно крутится: а что, если в этот момент к яме случайно подойдет кто-нибудь из людей Гудвила или, чего доброго, лично он сам?!
Но, как говорится, глаза боятся, а руки делают! На третий день работы у меня наконец все готово. Главное теперь, чтобы эти лунки в стене не заметили сверху – тогда все пропало!..
Нахожу небольшой плоский камень, зажимаю между колен и осторожно затачиваю черенок ложки в лезвие. Против автомата это, конечно, оружие очень сомнительное, но уж наверняка лучше, чем совсем ничего.
Побег планирую на завтра. Во-первых, мне следует притупить бдительность охранника, а для этого постоянно маячить в центре ямы, в пределах его видимости. Во-вторых – как следует отдохнуть: ведь совершенно неизвестно, как сложатся обстоятельства, после того как я вылезу на поверхность…
31
Полная луна желтеет в безмолвном черном космосе. Над пологими пальмовыми крышами то и дело проносятся острокрылые летучие мыши. Ночную тишину изредка вспарывают далекие автоматные очереди на полигоне где-то за городком – там круглосуточно тренируются люди Гудвила.
Вот уже минут десять я припадаю ухом к земляной стенке ямы, вслушиваясь в малейшие вибрации. Все, кажется, тихо. Задираю голову. Луна постепенно смещается в сторону огромной пальмы с роскошными резными листьями. Со стороны океана то и дело задувает свежий ветер, и тогда пальма сразу же оживает, шурша кроной, словно нищий рубищем. В яму сыплются ссохшиеся листья, летят капли росы, и влага эта невольно взбадривает…
Пора!
Сгибаю правую ногу, утверждаю ступню в отверстии и тут же хватаюсь рукой за лунку на уровне головы. Подтягиваю левую ногу, переношу на нее центр тяжести тела… Меньше чем через минуту я уже на поверхности. Но я даже не успеваю подумать, куда мне теперь бежать, как в мою спину упирается нечто твердое.
– По ночам надо спать, а не бегать! – слышу вкрадчивый голос своего охранника.
От неожиданности вздрагиваю.
– Думаешь, я не видел и не слышал, как ты долбил стенки ямы? А ну, лицом ко мне, белый дьявол!
Оборачиваюсь. Мой страж стоит в позе кинематографического рейнджера: автомат на изготовку, ноги в шнурованных берцах на ширине плеч, плотно сжатые губы и агрессивный прищур в глазах… Пафосная героика и довольство собственной бдительностью явно переполняют его.
– Руки подними…
Приходится подчиниться. Охранник продолжает процеживать меня взглядом сквозь прицел автомата, причем предохранитель, как я успеваю заметить, опущен.
– Пристрелил бы я тебя прямо тут, – с ненавистью продолжает он. – У меня брат в Оранжвилле заразился и умер… А все из-за тебя!
– Я никого не заражал, – пытаюсь оправдаться.
– Ты – белый, ты и придумал эту заразу. А если не сам, то твои братья и сестры, твои друзья или односельчане!
– Я спасал твоих земляков, и ты это видел.
– Спасал ты их не по доброй воле, а из-за боязни нашего доброго президента. Если бы не он, все бы мы тут давно были мертвы!
Вдруг за спиной стража сухо шуршит кустарник. Секунда – и рядом с нами появляется шаман. На лице колдуна жуткая ритуальная маска багровых тонов, на боку – огромный бубен, в руке высоченный посох с человеческим черепом…
Этого еще не хватало! Ведь шаман явно невзлюбил меня с первых же минут моего появления в этом городке. Я для него – непосредственный конкурент, носитель сакральных знаний, пусть даже и враждебных. Если охранник расскажет о попытке к бегству, мне явно несдобровать… Мало ли что нашепчут колдуну духи джунглей?!
При виде шамана охранник тут же опускает оружие и по-уставному выпрямляет спину. Ведь этот деревенский колдун, в его представлении, обладает властью, сопоставимой с президентской!