Агент перемен
Шрифт:
— Об этом речи не идет, — заявила Мири. — Я их не знаю, и они меня не знают. Я определенно не обратилась бы к ним, окажись я в беде. Уж скорее пошла бы к Точильщику.
Наступило недолгое молчание.
— Возможно, — тихо проговорил он, — если ты будешь в беде, то лучше пойти к Точильщику.
Мири осторожно поставила кружку на траву рядом с собой. Казалось, Вал Кон этого не заметил.
— А как ты стал братом Точильщика? — спросила она, больше потому, что затянувшаяся пауза ее смутила, чем потому, что собиралась задать такой вопрос.
Он снова поднял бровь:
— По
— Дракона?!
— Признай за мной некоторое знакомство с этим видом. Дракон занимает видное место на гербе Клана Корвал.
— И он выдыхал огонь и все такое прочее?
— Возможно, — признался он, — что мы поразили его прежде, чем он закончил высшее образование. Однако он бесспорно был драконом. Полагаю, он компенсировал свою неспособность дышать огнем тем, что отрастил по крайней мере в три раза больше зубов, чем нужно, и вырастил их в три раза более длинными, чем, на мой взгляд, было строго необходимо. Ужас до чего страшный.
Она всмотрелась в его лицо, угадывая какую-то шутку, и уловила едва заметную тень того, что могло оказаться… озорством?
— Значит, вы с Точильщиком на пару его убили, — предположила она, — просто хрустальным кинжалом и горсткой камушков.
— Нет, у Точильщика было копье. А у меня, конечно, был пулевой пистолет, но эта тварь была такая огромная, что стрелять в нее — значило только даром время тратить. — Он покачал головой. — Я обалдел от страха и схватился за пояс в поисках оружия покрупнее. Самым сильным, что у меня было, оказалась ракетница, и я выстрелил ему в морду. Это отвлекло его как раз на то время, которое нужно было Точильщику, чтобы нанести смертельный удар. Везение.
— Некоторым везет, — согласилась она недоверчиво. — Ты уверен, что не забыл упомянуть еще о чем-нибудь? И ничего не придумал?
— Все случилось именно так, — сказал она, округлив глаза. — А зачем мне это придумывать? Точильщик рассказал бы тебе то же самое.
— И почему я в этом сомневаюсь? — вопросила она, но тут же подняла руку. — Не важно. Мне не хочется заставлять тебя лжесвидетельствовать. — Она указала на кружку. — Так ты хочешь вина или не хочешь?
— Я бы очень хотел выпить этого вина, — сказал он, не делая движения, чтобы его взять, и даже на него не глядя. Лицо у него стало совершенно серьезным, и он пристально смотрел ей в глаза. — В чем дело, Мири?
«А, дьявол», — подумала она.
— В каком смысле?
Вал Кон отбросил прядь со лба и поднял брови.
— Значит, мне определить порядок объяснений?
Он стал ждать, но она его переждала, и его губы едва заметно изогнулись.
— Хорошо. Почему ты меня толкнула — чтобы не сказать загнала — в ловушку?
Она помедлила, мысленно услышав его голос: «Я намерен говорить тебе правду…» Столько долгов, поняла она вдруг. И каждый надо вернуть в той же валюте.
Она нервно облизала губы и попыталась объясниться.
— Мне хотелось подчеркнуть — добиться, чтобы ты понял, — что, возможно, ты не тот человек, которым был раньше. Но мне кажется, что ты и не такой, каким себе кажешься. — Она помолчала,
Она глубоко вздохнула и с трудом справилась с желанием закрыть глаза.
— И не надо… брать на себя целиком всю вину за то, что тебя заставил сделать кто-то другой. Особенно когда, — заключила она стремительно, — совершенно ясно, что этот другой прошелся у тебя по мозгам в сапогах и сильно подпортил все контакты!
На его губах промелькнула улыбка.
— Почему ты взяла на себя такую обузу — доказывать этот факт? При том, что, веришь ты этому или нет, я опасен и непредсказуем?
— Я не хочу… чтобы ты погиб. А когда тебя переделывают по чьим-то требованиям — это ведь смерть, согласен?
Он ответил после короткого молчания:
— Возможно. Но что тебе до этого?
Она повела головой — это был не совсем жест отрицания. И при этом она не отвела взгляда.
— Ты сказал, что был разведчиком — разведчиком-первопроходцем…
— Да.
Она почувствовала, что напрягается, но постаралась не обращать на это внимания.
— Ты помнишь, как это — быть разведчиком?
Его брови плотно сдвинулись.
— Как я могу не помнить?
— Просто проверяю. — Она постаралась говорить совершенно спокойно. — Разведчики — это не то же, что шпионы.
— Правильно, — хладнокровно ответил он. — Чтобы стать шпионом, разведчику надо немало обучаться. — Он помолчал, я потом мягко добавил: — Я прошел все это обучение, Мири.
— Так ты говоришь. Но ты помнишь, каково быть разведчиком, а это уже больше, чем я ожидала…
Она оборвала фразу, а потом заговорила вроде бы о другом:
— Ты знаешь, что такое друзья — есть ведь Точильщик — и что такое напарники… Ладно, — сказала она, похоже, разобравшись со всем к своему удовлетворению. — Мне есть дело, потому что ты пытаешься быть моим другом. Может, ты даже не знаешь почему — это не страшно, потому что я тебе друг, и будь я проклята, если понимаю, почему это так. И мы напарники — хотя, кажется, у нас это не очень получается. Люди, — продолжила она с видом человека, объясняющего элементарные истины, — помогают своим друзьям. На этом и держится мир. Если бы люди не помогали своим друзьям, он бы развалился. Я против этого, поэтому я помогаю моим друзьям. — Она пристально посмотрела на него, пораженная выразившимся на его лице беспокойством. — Ты все это понял, Крепкий Парень?
Он закрыл глаза и опустил голову.
— Так как, не вышло у меня? — спросила она после паузы, которую ее натянутые до предела нервы восприняли как бесконечную.
Его плечи дернулись, и он поднял голову.
— Надеюсь, что вышло, — пробормотал он.
Резко выпрямившись, он улыбнулся, глядя ей в глаза.
— Друга иметь хорошо.
Взяв кружку, он отпил большой глоток и протянул вино ей.
Она застыла с наполовину вытянутой рукой, вглядываясь в его лицо. Его улыбка стала шире, осветив глубины глаз, и он едва заметно кивнул.