Агитбригада
Шрифт:
Я вышел на улицу и задумался. И вот что делать? Ехать из-за книги в Москву и там искать магазин со словарем по латыни? Не факт, что и там что-то найду. Искать учителя? И где я его среди многотысячного населения искать буду?
Вечерело, время неумолимо истекало, а я не продвинулся ни на шаг. Книга Лазаря жгла мне душу, все эти новые способности, возможность видеть и разговаривать с душами и при этом полное незнание и беспомощность — выбешивали меня изрядно. В книге я очень надеялся найти хоть какие-то ответы.
Тем временем я дошел
В общем, надо идти обратно.
И тут вдалеке я услышал колокольный звон.
Церковь!
Всё правильно! Там должен быть священник, и не такой, как в Вербовке. Городской приход определяет наличие высокообразованного священника. Однозначно он семинарию какую-то заканчивал. И латынь должен знать. Или знать, где есть книги на латыни.
Я обрадовался и бодро пошел на звук колокола.
Однако в церкви у меня случился облом.
Нет, всё было на месте. И церковь, и колокол. Но там теперь сделали какое-то предприятие. На вывеске на церковных воротах было написано: «Разнообразный ассортимент бревен, брусьев, досок, тесу, фанеры кряжевой и клееной, драни, строганного и шпунтованного лесоматериалов. Материалы твёрдых и ценных пород: дуб, ясень, красный бук и др.».
Я присмотрелся — и действительно весь двор был завален лесоматериалами из дуба, ясеня, красного бука и др.
Я поднял глаза: какой-то мужик дёргал верёвки от колоколов.
И вот что делать? Эту церковь превратили в склад. Где дели священника — примерно представляю. Но мне от этого не легче. Я вздохнул: уже вторая ниточка к обретению знаний из книги Лазаря оборвалась.
Я так расстроился, что не сразу обратил внимание на старушку, которая ходила внутри ограды и возмущённо ворчала:
— Завалили всё! Загадили! Чтоб вас на том свете, ироды, черти на сковородке жарили! Чтоб вам повылазило!
Я отметил, что мужик, который, наконец-то бросил терзать колокол и спустился вниз, прошел мимо старушки и даже не ответил, когда она плюнула на него.
Ну что же — мой клиент.
— Здравствуйте, бабушка, — вежливо поздоровался я.
Старушка по инерции продолжала причитать и обличать кого-то.
— Что случилось? Могу я чем-то помочь? — спросил я и старушка ошалело вытаращилась на меня.
Была она как две капли воды похожа на Серафима Кузьмича, только более прозрачна и менее мерцательна. Одета она была в нарядную кофту и юбку, голову её до самого подбородка покрывал плат.
— Сынок! Ты что, меня видишь? — охнула старушка.
— Вижу, бабушка.
— Ох ты ж божечки какие! — всплеснула руками она и опять запричитала.
Я подождал, пока поток эмоций у неё иссякнет и спросил:
— А давно церковь в склад превратили?
— Дык давно! Почитай года три как! — старушка опять завелась причитать.
У меня время неумолимо истекало, пора уже возвращаться, поэтому я невежливо перебил её:
— А
— Дык отца Онуфрия куда-то аж за Тобольск выслали. А отец Демьян на село уехал.
— А вы не знаете случайно, этот отец Демьян, он латынь знает?
— А как же! — гордо молвила старушка, — и латынь, и древнегреческий. Отец Демьян всё знает! А уж как поёт, голос как мёд, аж за душеньку берет. Пока служба закончится, я так наплачусь, аж душа радуется.
У меня аж давление от хороших новостей подскочило. Но следующий вопрос я задал всё-таки спокойным тоном:
— А в какой деревне теперь живёт отец Демьян?
— Дык в Ольховке.
Появившаяся улыбка после известия о латыни отца Демьяна, исчезла — Ольховка находилась на краю географии нашего района.
Эх, придётся возвращаться в Агитбригаду.
Глава 22
Но не всё было так легко и просто, как хотелось.
Легко решить, что, мол, вот вернусь на Агитбригаду, поеду с нею в Ольховку и там найду отца Демьяна, а уж он, только увидев такого красивого меня, моментально обучит меня латыни. А на самом деле проблем зашибись, как много. Это у нас, в моем времени, захотел — вызвал такси или же сел на автобус там, на маршрутку, на скутер и т. д., и поехал, куда надо. В эти же смутные времена в провинции было особенно неспокойно. Все боролись против всех: кулаки с бедняками, церковники с атеистами (и даже внутри церкви пару раз за последние годы, как я понимаю, жахнул раскол), герои гражданской войны с тыловиками, которые где-то отсиделись. Комсомольцы обличали мещан, бывшие красные командиры — проповедников «тьмы и мракобесия». И так далее.
В общем, чехарда творилась такая, что сам чёрт голову сломит.
И одинокий подросток, бредущий куда-то по дороге, мог запросто угодить под облаву или ещё в какой-нибудь нехороший переплёт. Поэтому я и решил держаться пока школы и агитбригады. А там дальше видно будет.
Так я размышлял, торопливо направляясь обратно в трудовую школу.
На углу Рыбинского переулка и улицы Интернационала находилась лавка, где продавали «шорно-седельные изделия городского и обывательского образца». На самом деле, судя по витающим вокруг ароматам — там был явно какой-то наркопритон.
И вот же угораздило меня сократить путь! Просто хотел чуть дальше, за углом, прикупить беляшей. А то непонятно, что там мне с ужином перепадёт, вдруг в изоляторе принято держать узников на хлебе и воде. А у меня растущий организм.
В общем, когда меня окликнула девица, я даже почти и не удивился:
— Мущщина, угостите даму папиросочкой? — игриво взмахнув сильно накрашенными ресницами, произнесла девица, явно немолодая, порядком истасканная, в стеклярусных бусах и плиссированной короткой юбке, облегающей толстые ляжки в фильдеперсовых, словно измазанных салом, чулках, и послала мне кокетливый воздушный поцелуй.