Агитбригада

Фонд А.

— В библиотеке, под кадкой с фикусом.

— Вот и хорошо, — задумчиво кивнул я и принялся размышлять вслух, это что же получается. Если разделить твою дочку на части, то ты сможешь между ними спокойно перемещать?

— Не знаю, — пожал плечами Енох, — но ты не разделял доску на части. Она в школе лежит.

— Смотри, — я вытащил щепку и продемонстрировал ошеломлённому призраку.

— А ты зачем мою доску на щепки ломаешь? — забеспокоился Енох.

— Да это случайно кусочек в кармане оторвался, — попытался успокоить

призрака я, — Я, как обнаружил. Что доску забыл — расстроился очень. А потом щепку эту нашел и попробовал тебя позвать.

— И получилось! — надулся от важности Енох.

— Ага, получилось.

— Я теперь могу на расстояния перемещаться, — заявил Енох.

— А ну-ка попробуй переместиться обратно в школу, — предложил я.

Енох замерцал, замерцал, но остался рядом.

— Что?

— Не могу.

— Но сюда же ты смог попасть, — удивился я. — А почему обратно не можешь?

— Сюда ты меня позвал! — сказал Енох и я понял, что ему нужен якорь.

— А попробуй исчезнуть и потом сюда появиться, — опять предложил я.

Енох легко выполнил это.

— Хм… странно, — задумался я, — с твоими новыми способностями нам ещё предстоит разобраться. Было бы здорово разделить доску на кусочки и в разных местах спрятать. Ты представляешь — ты бы мог перемещаться на огромные расстояния! Это же как здорово!

Но Енох не разделял моего оптимизма.

— если разделить доску, я вообще могу исчезнуть, — сердито сказал он.

— Ну это твои предположения, — заметил я. — Ты и доску от пола поначалу опасался отрывать.

— Да, опасался, — сварливо вскинулся Енох, — ведь мог и исчезнуть!

— Но ведь не исчез? — хмыкнул я.

— Не исчез.

— Ну так чего это обсуждать?

— Сюда идут! — сообщил Енох и испарился.

К повозке подошел Жорж.

— Едем квартироваться, — сказал он.

— А где нам выделили место?

— Ты будешь смеяться, но здесь есть дом агрономов. Они, когда приезжают, живут в нем.

— Мы будем все вместе жить? — расстроился я.

— Да, вместе, — чуть нахмурился Гудков, он был тоже не доволен этим обстоятельством. — и девчата с нами.

— Ну это вообще ни в какие ворота не лезет, — покачал головой я. — Хоть бы девушек по домам расселили.

— Макар сказал не разделяться. Ты же сам понимаешь — настроения селян — штука переменчивая.

Мы доехали до просторного двора. В нем было несколько зданий, добротных, хорошо побеленных.

— Здесь скоро будет колхоз, — с гордостью похвастался Васька, парнишка лет четырнадцати, которого председатель выделил нам в провожатые.

Пока я помогал Жоржу распрягать лошадей, чистить их и кормить, агитбригадовцы разделили кому какие где койки. Девушкам сдвинули три койки в угол и отгородили их портьерой (той, которой я укрывался дорогой).

Моя кровать ожидаемо было у крайней стены, дальше всего от печки. Но я не расстроился, можно же закутаться в одеяло и будет

нормально. Главное, что кровать крайняя и можно хоть отвернуться от них.

Агитбригадовцы разошлись репетировать, от меня сейчас толку им не было, так что я оказался предоставлен сам себе на весь вечер.

Я сбегал к Жоржу и попросил его отпросить меня у Гудкова.

— Зачем? — спросил Жорж.

— Пойду в Ольховку, — ответил я.

— Да ты погоди, потом сходишь, — махнул рукой Жорж.

— Завтра представление весь вечер, я не смогу, послезавтра — кто его знает. Что ещё будет, — не согласился я. — Никита говорил. что бунтари они, то попа побили и выгнали. То еще что-то. Где гарантия, что мы здесь надолго задержимся.

— Тоже правильно. — согласился с моей логикой Жорж. — Ладно, иди, я скажу Гудкову, что отпустил тебя дядьку искать.

— Вот спасибище, Жорж, — искренне поблагодарил я его и пошел в Ольховку.

А то еще передумают и оставят меня что-то помогать.

Я шел по селу. Под ногами шуршали сырые от тумана листья. Село было хорошее, довольно большое. Дома ровненькие, ухоженные. Видно, что жили здесь люди трудящиеся и потому небедные.

Возле одного из дворов дородная тётка отвязывала козу, что-то сердито ей выговаривая.

Я поздоровался и спросил дорогу, как пройти на Ольховку.

— А зачем тебе? — подозрительно уставилась на меня тётка и даже про козу забыла.

— Дядьку хочу найти, — сообщил ей ту же басню я, — отец говорил, что в Ольховке он жить должен. Сирота я, кроме него и нет у меня никого. Вот и хочу найти.

— А как фамилия у него? — спросила тётка. — Я в Ольховке почитай всех знаю.

Я сперва аж завис. Этого я никак не ожидал.

— Иван Иванов, — брякнул самую распространённую фамилию я.

— Ого, да там почитай две улицы одних только Ивановых, — расстроилась тётка, — я так-то теперь и не скажу. И Иванов там человек десять, это точно.

Я мысленно возликовал — правильно сориентировался.

— Вот поэтому мне туда и надо сходить, — вслух сказал я, — Иван на отца моего очень похож. Я его как увижу, так сразу и узнаю.

— Ох, не ходил бы ты туда, в эту Ольховку, — со вздохом покачала головой тётка.

— Почему это? — не понял я.

— Да так… — замялась тётка, — говорят там всякое про Ольховку… нехорошее говорят.

— А что именно? — чуть напрягся я.

— Да говорят, там нечисть какая-то… не ходи!

Глава 26

Село Ольховка ничем не отличалось от сотен других таких же сёл. Домики за заборчиками, мычание коров, кукареканье петухов, лай собак, дым из печных труб. На этом, пожалуй, всё. Я прошел про раскисшей глинистой дороге, поднялся на небольшой холм и увидел приземистый домишко, на крыше которого словно небрежной рукой прикрепили миниатюрный купол с крестом наверху. Церковь у них такая.