Агнесса среди волков в овечьей шкуре

Арнольд Ольга Романовна

Натали быстро объяснила мне, что к чему. Этот Гремучин был технарь, даже кандидат каких-то там наук; он предложил Скряжникову пособие для автомобилистов – как предохранить свою машину от ржавчины или что-то вроде этого. Скряжников никогда не печатал техническую литературу, не собирался он делать исключение и на этот раз, но когда по телевидению стали рекламировать некое чудодейственное средство для продления жизни автомобилей, нюх подсказал ему, что он наткнулся на золотую жилу. Неизвестно, заплатил бы он гонорар Гремучину или нет (а мой собственный нюх подсказывает мне, что все равно бы не заплатил), но когда брошюра вышла из типографии, личный шофер Скряжникова Петя вдруг доказал, что не зря в свое время окончил автомобильный вуз. Он принес

хозяину американскую книжку, с которой Гремучка-Шипучка слизал свое гениальное творение, кое-где подсократив, кое-где дополнив, но в основном в точности придерживаясь оригинального текста. Скряжников, естественно пришел в восторг – теперь он со спокойной совестью мог кинуть горе-автора, а брошюра попала в струю и расходилась на "ура". Тем временем другие издательства, почуяв, что тут еще есть чем поживиться, стали издавать бесконечные варианты методичек на ту же самую тему – естественно, уже без указания имени Гремучина. Самое смешное, что плагиатор сам всерьез уверовал, что самостоятельно написал свое сочинение, и стал кошмаром для некоторых моих коллег – он их преследовал с той же неустанной настойчивостью, что и давал от своего имени чужие советы автомобилистам.

5. Знакомство с автором женских романов

Нашу с Натали беседу прервал громкий женский голос:

– А когда вы, Владимир Робертович, собираетесь платить гонорар МНЕ? – заданный почти бархатным тоном, вопрос тем не менее прозвучал скорее как предупреждение, нежели как просьба.

Я подняла голову; перед нами стояла интересная… нет, скорее эффектная женщина лет тридцати с небольшим… или уже большим. В лице ее не было ничего выдающегося от природы, разве что высокие скулы и короткий чуть вздернутый нос, но эти в общем-то тривиальные черты она сумела выгодно подать при помощи умело наложенного, но почти незаметного грима. От природы, наверное, она была блондинкой или светлой шатенкой (сейчас ее волосы были выкрашены перышками), потому что брови у нее были светлые, а глаза – светло-карие. На ней был хорошо сидящий костюм цвета морской волны – его можно было бы назвать деловым, если бы не очень короткая юбка, высоко открывающая сильные мускулистые, но тем не менее хорошей формы ноги – ноги спортсменки или балерины. Да и вся она была подтянутая, чересчур сухая, как будто состояла из одних мышц без капли жира – так выглядят женщины, которые когда-то серьезно занимались спортом и теперь вынуждены все время поддерживать форму, чтобы не расползтись по всем направлениям. Рядом с ней переминался с ноги на ногу симпатичный круглолицый мальчишка лет восьми; я бы никогда не догадалась, что это ее сын, если бы она сама его так не представила – ничего общего между ними не было, волосы ребенка были иссиня-черными, маленький носик чуть приплюснут, а глаза выдавали его происхождение – типичные для монголоидной расы глаза, с эпикантусом, то есть складкой кожи у верхнего века. При виде этой парочки все наши встрепенулись, а Скряжников даже попытался приподнять свое громадное тело над стульями со словами:

– Какие проблемы, Танечка – приходите завтра ко мне в офис, там и поговорим.

Танечка нахмурилась, но ей некогда уже было вести бесполезные разговоры с толстым издателем – ее схватила за руку Натали и потащила в наш уголок – тем более что Скряжников и Петров занялись следующим посетителем, оптовиком из дальней провинции. Натали была – само очарование, и по ее поведению я поняла, кто такая наша гостья: это была Татьяна Чернецова, начинающая, но уже модная писательница, и Рукавишникова сделала на нее ставку. Ее первый роман – что-то про любовь и дельфинов – имел достаточно громкий успех.

Натали нас познакомила; рукопожатие у Татьяны было крепкое, почти мужское. Она уселась за наш столик, устроилась поудобнее, раскрыла кожаную папку, которую держала в руках, и разложила свои рукописи и отдельные книжки. Пока мальчик сосредоточенно облизывал

эскимо, которым угостил его Баранкин, мы с Натали просматривали то, что она принесла. Меня поразило,, что Татьяна писала совершенно в разных жанрах: на поверхности стола лежала научно-популярная книга о дельфинах, сборник экологических очерков, криминальная мелодрама и любовный роман – покетбук издательства "Греза". Я взяла в руки первые попавшиеся мне страницы и начала читать:

"Ольга Нагаткина всеми своими корнями связана с Кубанью. Ее беллетристический дар не случаен; она происходит из древнего обедневшего дворянского рода Нагаткиных, связанного родственными узами с семьей Аксаковых. Среди ее предков есть еще один литератор – поэт Сергей Марин, друг Дениса Давыдова, адъютант Багратиона и герой войны 1812 года; прославился он в свое время не только и не столько своими сатирами, не пережившими его время, сколько участием в заговоре против Павла I…"

Татьяна отобрала у меня листки.

– Агнесса, извиняюсь, это совсем не то, это попало сюда совершенно случайно.

– А что это такое?

– Это моя биография для издательства "Кубань". Они искали авторов из местных, вот я и решила мимикрировать под казачку…

– И что, вы действительно связаны с Кубанью?

– Да нет, конечно. Единственное, что в этом правда – что моя бабушка во время гражданской войны жила в станице Староминская и казаки не дали ей с детьми умереть голодной смертью. Ну и ее девичья фамилия действительно была Нагаткина.

– А Аксаковы и герой войны 12го года – это ваши фантазии? – поинтересовалась я.

– Как ни странно, нет, – рассмеялась писательница. – Проще написать правду, чем зря напрягать воображение.

– Ну и как, они вас напечатали?

– Нет, мы не сошлись в цене. А я сейчас зарабатываю на жизнь как литератор, – и лицо ее в один миг разительно изменилось: челюсти сжались, и женской мягкости и даже миловидности как ни бывало. Да, такая может вырвать свой гонорар даже из цепких лап Скряжникова, подумала я.

Татьяна неправильно истолковала выражение моей физиономии:

– А чему вы удивляетесь, Агнесса? Подумаешь, кубанская писательница! Здесь тоже рынок, и каждый стремится заработать, как может. Вот, кстати, видите того мужчину в затемненных очках? – и она показала мне на кого-то в толпе, но я смогла увидеть только спину долговязого парня в сером пиджаке. – Это идет одна вторая Мелиссы Пильс, не читали?

Нет, я не читала произведения Мелиссы Пильс, только о ней слышала. Говорили, что ее романы, выдержанные в историко-любовном ключе, легко читаются и хорошо продаются.

– Так вот, эта самая Мелисса на самом деле – двое соавторов, наших русских и при этом мужчин. Как видите, у них это неплохо получается.

Тут Натали завела с Татьяной разговор о деле; издательница сулила писательнице золотые горы за новый роман, а Чернецова упорно подсовывала ей что-то из прежнего, – якобы теперь ее новыми вещами распоряжается не она сама, а ее литературный агент. Рассеянно взяв со стола книжечку карманного формата с полуголыми молодыми людьми в недвусмысленной позе на обложке, я начала ее просматривать.

Я так увлеклась, что даже не заметила, как к нам подошел Марк с сумкой, набитой книгами, а потому страшно довольный.

– Привет, чем вы тут занимаетесь? – спросил он, но вопрос был чисто риторический, потому что он не стал дожидаться ответа, а выхватил у меня из рук книжицу и стал ее перелистывать. – А, любовный роман…

Марк, как и я, читает быстро, и не прошло и минуты, как лицо его расплылось в язвительной улыбке:

– Прелесть что за шедевр! Нет, вы только послушайте:

"Флоринда успела только слегка пискнуть, как его пылающий рот прижался к ее губам; он так сильно прижал ее к груди, что у нее заболели ребра, одно, кажется, даже треснуло… Как чудесно было целоваться с мужчиной, близким ей по духу"… Большей чуши мне давно не доводилось читать!