Агрессия. Хроники Третьей Мировой. Трилогия
Шрифт:
Помолчав немного, Маевский жёстко глянул, и глаза его перестали улыбаться. Снова сжав мою руку, при прощании он добавил:
— Вы наша единственная возможность, майор. Отдали вам всё, поделились последним. Поезд не должен встать под разгрузку, никак нельзя этого допустить, Андрей…
В плохих фильмах принято сообщать зрителю, что раз начальство просит, а не отдаёт приказ, матерясь через слово, то дело скорее всего гиблое. Солдат обречён, награда только посмертно и всё в таком духе. Наверняка для людей, не особо вникающих в нашу работу, так оно и есть: пойди к чёрту в зубы и сотвори чудо. Однако разочарую — это не совсем так, вернее совершенно не так. Дело в том, что специфика разведки такова, что любое задание с точки зрения людей несведущих выглядит как попытка самоубийства или нечто неправдоподобное, чего в природе быть не может. Поэтому к возможной собственной гибели всегда отношусь спокойно, хотя умирать, само собой, не предел мечтаний. Но гораздо страшнее, когда ты жив, а нужный мост не взорван, вражеская ракета успешно стартовала или какой-то американец или там француз в высоком чине продолжает отдавать приказы. Тогда гибнут те, кто в противном случае скорее всего выжил бы. Армия вполне может победить и без нас, однако всё упирается в цену,
— Десанту — трёхсекундная готовность! — Голос в наушнике прозвучал глухо и отстранённо. — Три, два, один, сброс!..
Никакого рывка, капсула плавно вышла из бомболюка, вздрогнула и начала спуск по спирали. Зашипела кислородная смесь, губы пересохли, голова слегка закружилась, уши заложило. Минут пять-семь ничего не происходило, потом капсулу дёрнуло вверх и влево, это раскрылись тормозные парашюты. Спустя ещё пару мгновений корпус капсулы сотряс резкий удар, привязные ремни вдавило в грудь, однако тут же сработала автоматика, гася инерцию удара, и замок сам расстегнулся. Вся упряжь опала куда-то вниз, а потолок над головой раскрылся, и в зеленоватом свете «ночника» стала видна узкая полоска неба с яркими точками предрассветных звёзд. Свою «раскладушку» я снял с крепёжной стойки слева от кресла, балахон расползся сам, стоило только провести указательным пальцем по продольному шву на груди, как показал техник во время краткого инструктажа. Кислородная маска тоже легко отошла, упав куда-то под ноги. Теперь я и мои архаровцы остались в том же прикиде, как и при выходе с базы. Для такой акции всегда следует одеться легко, но, учитывая предстоящий штурм, я допустил определённые компромиссы: все надели «броники»-«тройки», поверх шапок-масок — шлемы с радиогарнитурой короткой связи, кроме того, Клещ тащил на себе комплекс спутниковой радиосвязи. Штука эта полезная, например в момент прохождения над нашим квадратом одного из немногочисленных наших спутников, наша коробка обменивалась с ним коротким пакетным сигналом. И тут же у меня на специальном дисплее тактического коммуникатора с ладошку величиной можно посмотреть все имеющиеся данные по перемещениям амеров в нашем районе. Дисплей монохромный, изображение схематичное, однако штука вполне надёжная: однажды задней бронированной крышкой мой блок словил осколок мины и даже не поморщился, не говоря уже о том, что железяка не проделала во мне дырку. Ребята уже построились, поэтому я дал отмашку по направлению и все пятеро быстро пошли прочь от раскрытого нутра капсулы. Остался последний штрих. Найдя прямоугольную панель в корпусе капсулы слева под сиденьем моего кресла, я подковырнул её остриём ножа и, нащупав внутри небольшую кнопку, вдавил её вниз до щёлчка, после чего побежал следом за скрывшейся из виду колонной. Бойцы взяли хороший темп, поэтому догнать их получилось только через десять минут быстрого бега. Не утерпев я всё же глянул назад. За деревьями в зелёном свете «ночника» возникло яркое белое свечение и, продержавшись несколько секунд, так же неожиданно погасло. Осталось только гадать, какой хитрый механизм применили инженеры, чтобы уничтожить такую махину, рассчитанную на двенадцать здоровых, обвешанных оружием мужиков…
Света от костра, разложенного в неглубокой ямке посреди землянки, почти не прибавилось. Я сделал из кружки длинный глоток, сладкая вода тонкой огненной змейкой пробежав по пищеводу, протекла в желудок, где и успокоилась. Чай, кофе и прочие роскошества в рейде лучше себе не позволять. Запах может указать не только, где враг, но и подсказать ему, откуда так вкусно тянет напитком, который пьют исключительно человеки. Отсидев три часа в секрете возле тропы, ведущей к заброшенной лет двести назад старообрядческой деревне, я на короткие сорок минут решил позволить себе заснуть. Однако ничего у меня не вышло, поиск подходов к платформе номер двадцать, куда, как мы выяснили, прибудет литерный поезд, прочно занял все мысли. До прибытия смертоносного груза нужно точно знать, как мы провернём акцию. Вот уже четверо суток прошло после высадки, мы излазили весь юго-западный квадрат в поисках альтернативного доступа к терминалу. Все направления оказались надёжно перекрыты, и зона безопасности вокруг станции составляла в среднем до двадцати километров в глубину. Юго-запад изобиловал старыми полузатопленными выработками, небольшими озёрами и набухшими от постоянных дождей ручьями. Над всем этим высились поросшие чёрной тайгой плоские холмы, патрулировать которые эффективно невозможно. Поэтому мы решили во что бы то ни стало искать подход в периметр именно отсюда, даже если тоннель найти не получится. Пути отхода продуманы, сюрпризы для амеров тоже заготовлены, им точно понравится, однако главная задача осталась решённой лишь частично: вход в тоннель, ведущий на станцию, всё ещё не обнаружен. А в том месте что указал окруженец-железнодорожник, теперь было глубокое озерцо, образовавшееся после разрыва американской полуторатонной авиабомбы. Запрос новых планов, возможно, и помог бы, но, по правилам задания, после прибытия в оперативный район шёл только односторонний поток разведданных со спутника, и мы могли передать только условленный сигнал о провале или выполнении задания. Вот уже вторые сутки мы осторожно обнюхивали по сантиметру каждый камень в округе, однако ничего, похожего на горловину вентиляционной шахты или сервисного тоннеля, так и не нашли. Мы даже ныряли в воронку, но всё без толку: здешние края пронизаны подземными реками и старыми шахтными выработками, бомба угодила в какой-то подземный каменный мешок и теперь на месте выхода — провал, уходящий на более чем стометровую глубину.
Вдруг пламя резко заколебалось, хотя никакого ветра я не почувствовал, сухой холодный воздух стоял в комнате недвижимо. Привычно потянул автомат к себе, одновременно начав привставать, я двинулся влево, чтобы погасить костёр и выйти из землянки через узкий запасной лаз, прорытый в тот день, когда мы решили сделать деревню своей основной базой. Однако мгновением позже кусок брезента у притолоки основного входа в землянку приподнялся, и в комнату скользнула тень. Рефлекс не подвёл, и в следующее мгновение мой палец уже выжал спусковой крючок. Кто бы не вошёл в неурочный час, тяжёлые семимиллиметровые пули моего «калаша» пригвоздят его к стене. К слову сказать, выбор был невелик, и никаких модных игрушек нам в рейд взять не удалось, поэтому все вооружились привычными вариациями комплекса «Лён» [84] . В моём случае
84
АКМСЛ «Лён». 7,62–мм складной десантный модернизированный автомат Калашникова с прицелом ночного видения НСП–3. Название происходит от фамилии конструктора Лаврина, проект модификации носит название «Лён», под этим именем и известен в войсках. Главным артиллерийским управлением (ГРАУ) МО СССР модификациям был присвоен индекс 6П4Л.
Калибр — 7,62 x 39 мм. Длина — 870 мм (с разложенным прикладом). Длина ствола — 415 мм. Вес с пустым магазином — 3,14 кг. Емкость штатного магазина — 30 патронов. Темп стрельбы — 600 выстр/мин.
— Здравствуй, Андрей. Не бойся меня, ни тебе, ни твоим людям не будет плохо. Я живу здесь неподалёку… Вернее, раньше в пещере под медвежьим холмом был мой дом. Онгоны разрушили его, сейчас там полно воды, а дом утонул.
Всё это было сказано звонким приятным голосом, с лёгким, едва уловимым и непонятным акцентом. Оставив в покое автомат, я кивнул, налил из котелка горячей воды и протянул гостье. Благосклонно наклонив голову, девушка приняла воду и, отпив небольшой глоток, выдохнула с разочарованием:
— Сладкая вода, нора в земле и постоянная тревога в мыслях. Онгоны, даже самые хитрые из них, всё равно вас не учуют. Они отгородились высокими стенами, поставили всюду мёртвые стеклянные глаза и уши. Чтобы видеть вас, нужно выйти в тайгу, а они боятся выходить, боятся слушать песню леса.
Запустив руку в складки рубахи, девушка извлекла оттуда объёмистый кожаный кисет, расшитый красным и бирюзовым бисером, вынула костяную курительную трубку, покрытую причудливой резьбой. Затем гостья бестрепетно протянула тонкую руку к костру и, вынув оттуда красный уголёк, поднесла его к чубуку. Я хотел было сказать, что курево нам ни к чему, поскольку на запах могут прийти американцы, но девушка только печально улыбнулась, показав мелкие, удивительно белые зубы меж красивых полных губ:
— Онгоны не услышат этот запах, Андрей. Сиди спокойно, отдыхай и грейся, впереди много дорог и длинная жизнь.
Переборов внезапную немоту, я разлепил пересохшие губы и задал совершенно глупый вопрос, хотя, услышав свой сиплый шёпот, устыдился его:
— К-к — кто ты? Как прошла сигналки и посты?..
Не спеша бросив потухший уголёк в костёр, девушка кивнула в такт каким-то своим мыслям, отчего бубенчики в её косе снова издали печальную нежную трель.
— Я из народа вогулов, живу тут очень давно. Эта земля приютила семью моего отца ещё до того, как белобородые поедатели молока отстроили эту деревню. Имя мне дал отец, когда однажды зимой он пошёл на медведя и не убил его. Рогатина сломалась, рассерженный медведь бросил отца в сугроб и разорвал пополам его верного пса. Отец выхватил нож, но медведь одним ударом сильной лапы выбил нож из его рук. Отец стал просить богов пощадить жизнь его семьи, и медведь остановился…
Девушка глубоко затянулась, и две белые струйки густого ароматного дыма поползли по землянке, оставляя в воздухе непонятные узоры. Табак имел странный запах, пахло свежескошенной травой и спелой земляникой. Пыхнув трубкой ещё раз, девушка продолжила рассказ:
— Прижав отца к сосне, медведь сказал ему так, что тот понял всё до последнего слова, как если бы Хозяин был человеком. Медведь сказал: «Приведи к восходу новой луны свою жену, пусть она попросит за тебя, чтобы пропало зло, что теперь между нами». Не смея отказаться, отец вернулся домой и выполнил всё так, как сказал медведь. Но Хозяин не убил жену охотника, а через положенное время родилась я. С тех пор мы не охотимся на медведей, и добыча была всегда изобильна, лес полон дичи, а реки — рыбы. Отец назвал меня Кайти, что значит «подарок», но люди потом звали разными именами. Зови меня так, как звал отец.
От дыма у меня в голове почему-то появилась ясность, а усталость как рукой сняло. Я подумал, что было бы неплохо спросить, не знает ли гостья что-нибудь про подземный тоннель. Сказка у неё вышла хорошая. Однако сейчас полезнее было то, что Кайти местная.
— Кайти, — когда я произнёс это имя, огонь снова вспыхнул ярче, — давным-давно люди вроде меня построили тут подземную дорогу. Ты не знаешь, где можно на неё попасть?
Девушка затянулась и, выпустив струйку дыма к потолку, тихонько рассмеялась, отчего по спине у меня побежали мурашки.
— Ты не веришь сказкам, Андрей, но я не обижаюсь. Много лет прошло, люди изменились, нужно время, чтобы всё встало на свои места. И всё же придётся поверить, потому что от этого зависит, найдёшь ты нужную дорогу или нет.
— Чего ты хочешь за информацию? Я могу дать тебе продукты, патроны, если надо…
Девушка снова печально улыбнулась и, выбив трубку о ладонь, высыпала пепел в костёр, который, снова вспыхнув белым пламенем, опал вниз и почти погас.
— В другое время я взяла бы всё и, может быть, даже попросила ещё кое-то, Андрей. Но сейчас я хочу обрести новый дом.