Ах, маэстро паяц
Шрифт:
Рисунок, когда она, наконец подняла глаза лежал на букве "М".
"Mura или muro - душа заколдованной женщины; упырица; ведьма высасывающая кровь и крадущая молоко. Murraue - эльф, more - ведьма, все они связаны со смертью, с нечистой силой, заложные покойники, который блудят по земле вредя живущим, их имя происходит от богини смерти Мораны".
Эльф ли он мертвец ли, но бледность и темные провалы под глазами, странные движения многое объясняли. "Господи Иисусе, да он же покойник!", у Агнессы едва волосы не зашевелились от очередного прилива ужаса. Будь он просто водяным, она бы еще пережила, но мертвец, мертвец! Да в нем наверняка черви шевелятся, а сам он разлагается уже. Она только похолодела от таких мыслей.
"И что ей теперь делать?", думала она, разглядывая единорога и юношу на рисунке. И тут же зашуршала страницами. Может здесь скрыт какой-то смысл, намек?
"Единорог
Агнесса побагровела и заскрипела зубами.
А Рутгер тем временем покинул библиотеку и затерялся среди одинаковых улиц с узкими окошками и серыми каменным стенами. На него остановившегося и вновь закурившего взирала печально Богоматерь на углу дома.
Не только у людей были свои ориентиры, этот город ста башен был перепутьем для множества народов и истончившейся границей для тысячи миров. Потому это странное создание из камня казалось спящим гигантом, миром, где застыло время. И каждый здесь мог найти кого-то или что-то. Он выбрал единорога неспроста, он либо приведет ее к нужному месту, либо она никогда не сможет его обнаружить, ибо это знак-напоминание, знак, ведущий на Лунную Дорогу. Знак-ключ отворяющийся только для доброй воли, мудрости и силе. Скоро невнимательность Анежки окончательно растворится, и она взглянет на мир новыми глазами. Но это взгляд может привести ее к безумию.
***
Mare Incognito. Море непознанное
К битве с нечистью Агнесса приготовилась серьезно. Для начала она занялась домом, справедливо полагая, что ей нужна крепость, где она могла бы пребывать в безопасности и спокойно размышлять пока находится в невидимой осаде. Для начала выпросила у бабушки немного святой воды, сославшись на странные сны, а та, будучи страшно верующей и суеверной, с радостью налила ей целую бутылку. Этой же водой Агнесса, дождавшись, когда родители уйдут окропила порог и подоконники, надеясь, что она высохнет до их возвращения. В дверь вбила маленький железный гвоздик, а под коврик у двери насыпала немного соли - все знают, что нечистые духи боятся железа и соли. Для надежности помахала свечкой в каждом углу, а потом сбегала к древней средневековой крепости - Девичьей. От самой крепости остались лишь валы и стены, которые летом поглотят плющ и ипомея, и теперь за ними на высоком холме высилась только базилика Святой Маргариты, а вокруг нее широкий парк, где росли яблони, сливы и магнолии. За ним тщательно ухаживали, но Агнесса ранним утром надеялась найти то, что искала.
Чтобы попасть на холм нужно было изрядно поблудить по дорожкам, подземным переходам, а если свернуть не туда-то можно было бы выбраться совершенно в ином месте. Агнесса уже не раз так попадалась. Есть конечно Вацлавские врата - барочная арка с ангелками и амфорами и решетчатыми створками, через которую пролегала широкая асфальтированная дорога, но до нее Агнессе пришлось бы делать приличный круг, поэтому она поднималась сначала по утрамбованным дорожкам по холму мимо кирпичной стены, а уже потом в холодный туннель, который она пробежала испуганным зайцем. На территории крепости находился музей, посвященный писателю Высочины; из его окон выглядывали тряпичные куколки, сделанные детишками на праздник, но теперь Агнессе, одной среди дорожек и деревьев было не по себе. Искала она полынь, которая как известно было отличным подспорьем против злых чар и нечисти. Только вот среди ровных газонов найти ее было не так уж просто.
Ранние лучи солнца ласково касались шпилей, усыпанных крестоцветами и краббами готической базилики, поглаживали скульптурные изображения святых, посматривающих с фасада. Полынь она нашла за ротондой Святого Марка, и теперь стоя у низкого кирпичного вала смотрела на храм. Первый час уже отслужили и из людей нашелся только отчаянно зевающий собачник вдалеке.
Первое упоминание базилики Святой Маргариты относили к концу XII века, в течении
Девушка отвернулась от мрачной громадины храма к низкой стене крепости, защищающей людей от крутого склона высокого холма, упиравшегося в реку. С высоты и под солнечными лучами сквозь тучи она серебрилась и переливалась темными свинцовыми оттенками. Дома на двух берегах навевали мысль о респектабельности своими идеально-белыми стенами и свежайшей терракотовой черепицей; они плавно перетекали в застройку двадцатого века несших на своих фасадах мозаики и статуи - отголоски ар-нуво.
Она много думала о том, что же ей делать. Податься на поиски единорога означало лишь ускорить встречу с неведомым существом, которому у нее не было ни малейшего доверия, а если ничего не делать, кто знает, чем ее бездействие обернется? Она ведь дала слово, что поможет ему три раза, а Агнесса, увы, слышала, что бывает с теми, кто данное иным существам слово нарушал. Может быть этот рисунок с домовым знаком - просьба о помощи? А единорог охраняет его тело, которое надобно похоронить со всеми почестями и прочесть молитву? Она все же надеялась, что это никакая не ловушка, а действительно просьба о помощи. Она знала его имя, и если древняя память не лгала, то это давало ей огромную власть над ним, но ежели он так легко им поделился, то никакой силы эта тайна не имела. Вся история не нравилась Агнессе. Ей не нравилось попадать в дурацкие ситуации, не нравилось ей истории, которые заставляли ее шевелиться, выталкивали из сладкого плена лени и праздности и заставляли чувствовать. Как это было мерзко! Может она и полагала себя умной, но эмоционально и чувственно она уже давно превратилась в деревянную куклу. Ей нравилось радоваться мелочам, но никогда бы она не позволила себе окунутся в океан ярких чувств - ведь это все бесполезно. Неудобные ситуации, ощущение потерянности, неловкости - это было какое-то проклятье! Почему ей так не повезло! Ей же просто хочется лежать в кроватке и читать выученные наизусть книги.
Под ногами зашуршали лепестки роз. Агнесса взглянула на них и отодвинулась подальше. "Не знала, что и в городе справляют майские душечки", подумала она. Обычай был уже многими забыт. Вот в Стара Лиске такое было в порядке вещей, Агнесса и сама ходила в детстве с бабушкой и прабабушкой на кладбище, что у леса и оврага, поросшего черемухой, на праздник, называемый майскими душечками или в глухих местах Розалиями. Они убирали с могил гнилые листья, выдирали сорняки, вылазящие через камень, мыли надгробные плиты - все что осталось от родственников, которых Агнесса никогда и не видела. Прабабушка читала молитву, тихо, но Агнесса была уверена, что в молитвеннике такую не найдешь, а она сама посыпала могильный камень лепестками - периной для мертвецов, чтобы спали они долго и безмятежно до следующей весны.
Но вера в старину возвращается, другие дело, что сторож кладбища и викарий могли быть против.
Снова поднялся ветер. Лепестки роз мотыльками затрепыхались среди свежей травы. Агнесса удивленно смотрела на них на эти шелковые розовые и красные драгоценные камни, которых не было, пока она бродила меж дорожек в поисках полыни, она не видела ни одного лепестка, а теперь ими усеян весь газон. Сердце сжалось от плохого предчувствия.
Налетел еще один порыв ветра и "бабочки" словно слетались из далеких краев на один газон, все больше и больше, и Агнесса стало совсем не по себе. Они словно окружали ее. Их шуршание все больше походило на тихие шепотки, будто пробудившиеся древние духи снова зашептали свои проклятые слова, привязавшие их к этому несчастному существованию.
Вдруг лепестки взмыли в высь огромной волной, похожей на смертоносное цунами, ветер трепал их из стороны в сторону, но они как стая скворцов подстраивались под его дуновения и напоминали огромный розово-красный парус. Шелесты и шепотки зазвучали громче как церковные колокола, они выли на единой ноте, выли на древнем языке, от которого у Агнессы волосы встали дыбом. Она отпрянула назад, больно ударившись поясницей об каменное ограждение. Стая лепестков взмыла и вихрем пролетела над осоловевшей и перепуганной Агнессой, устремляясь к реке.