Ах, Париж!
Шрифт:
— Вы очень хорошо выглядите, — сказал он, и почему-то его комплименты значили для нее гораздо больше, чем примитивное восхищение Берти. — И платье у вас замечательное.
— Тетя Лили была так любезна, что купила мне его, — засмущалась Гардения.
— Она не единственная, кто готов проявить щедрость по отношению к вам, — заметил лорд Харткорт.
Совершенно неожиданно для себя он накрыл ее руку своей. Рука была без перчатки, и Гардения почувствовала тепло и приятную тяжесть его пальцев. Внезапная дрожь пронзила
Девушка заметила, что взгляд лорда Харткорта устремлен на ее губы. Щеки Гардении запылали, и совсем не потому, что она все поняла. Ее заставило покраснеть незнакомое чувство, волной нахлынувшее на нее при его прикосновении, и какое-то волшебное притяжение, возникшее между ними. Она почувствовала, как его пальцы напряглись.
— Знаете, — мягко заговорил он, — право выбора остается за вами. Никто не заставит вас делать то, чего вы сами не желаете. Вы сами должны принять решение.
Его слова озадачили Гардению. Она не поняла, что он имел в виду. Все это было частью непостижимых отношений между нею и двумя молодыми людьми, столь неожиданно ворвавшимися в ее жизнь. Она не понимала и половины сказанного ими. Единственное, что она знала, — что сердце начинает учащенно биться, дыхание с трудом прорывается через приоткрытые губы.
— Вы так молоды и неиспорчены, — услышала она голос лорда Харткорта. — Думаю, с вами надо срочно что-то делать.
Гардения собралась было спросить его, почему надо спешить, но не успела вымолвить и слова, как он убрал руку и откинулся на спинку стула. Ей не понадобилось оборачиваться, чтобы понять — возвращается Бертрам Каннингэм.
Сев, он опустил свой цилиндр на соседний стул.
— Арчи говорит, что Майнорин наверняка выиграет, — объявил он.
— Лошадь короля! — воскликнул лорд Харткорт. — Да, у нее есть некоторые шансы.
— Арчи считает, что она обязательно победит. Если мои финансовые дела уладятся, я все поставлю на нее, и Гардения получит лучший и красивейший подарок во всем Париже.
Гардения покраснела. Он назвал ее по имени, но она решила, что будет выглядеть суровой и старомодной, если одернет его. Ей также казалось, что тетя Лили будет недовольна, если она примет подарок от молодого человека, но она считала грубым и неблагодарным сказать ему об этом. Может, лошадь проиграет, успокоила она себя.
Время бежало быстро, и наконец Гардения поднялась.
— Думаю, мне пора домой, — сказала она. — Сегодня мы идем в театр, в «Комеди Франсез». Я впервые в жизни буду смотреть французский спектакль, и мне, естественно, не хочется опаздывать.
— А кто вас сопровождает? — поинтересовался Берти.
— Барон, — ответила Гардения. — Он сказал, что приведет с собой одного знакомого, чтобы нас было четверо. Надеюсь… — Внезапно она замолчала.
— …не Пьера Гозлена, — закончил за нее лорд Харткорт. — Ради вас я тоже буду надеяться.
— Я не вынесу этого! — воскликнула Гардения. — Он все испортит. Нет, я уверена, это будет кто-то другой.
И все-таки, чувствуя себя несчастной при мысли, что может ошибаться, она промолчала всю дорогу домой.
— Не забудьте, о чем я вас просил, — прошептал Берти, когда они остановились около Мабийон-Хауса. — В четверг я приду в гости к вашей тетушке, и у меня будет с собой план. Но все равно ждать слишком долго. Я обязательно заеду, может, представится возможность увидеть вас.
— Я не знаю, какие планы у тети Лили, — ответила Гардения.
— К черту тетю Лили! — в бешенстве проговорил он. — Я должен увидеть вас.
Гардения улыбнулась. Лорд Харткорт помог ей сойти.
— Большое спасибо, — сказала она. — Я очень хорошо провела время и получила огромное удовольствие.
Лорд Харткорт пожал ей руку, и молодые люди приподняли цилиндры.
Гардения взбежала по ступенькам и скрылась в доме. Проходя через холл, она бросила взгляд на часы и увидела, что уже шесть. Значит, тетя Лили отдыхает. Она поднималась по лестнице, когда из будуара тетушки вышел барон и захлопнул за собой дверь.
— А, вот и Гардения, — сказал он. — Тетушка считала, что вы вернетесь пораньше.
— Мне очень нравилось кататься, — ответила Гардения.
— С двумя англичанами? — поинтересовался барон.
Гардения кивнула:
— Да, с лордом Харткортом и его кузеном, господином Каннингэмом. Мы катались в кабриолете, запряженном парой. Экипаж такой красивый!
— Ха! Эти англичане немедленно кидаются на что-то новенькое, — презрительно проговорил барон. — Такое легкомыслие, такая трата денег! У моих соотечественников более важные дела.
— Кто же захочет все время заниматься серьезными делами, когда он в Париже и наступает весна, — запротестовала Гардения.
Она наслаждалась жизнью, и ей не хотелось, чтобы барон своей критикой и брюзжанием испортил хорошее настроение. Она слышала, как он раньше говорил, что англичане измельчали, что они растрачивают жизнь в поисках развлечений.
— И о чем же вы говорили с лордом Харткортом? — спросил барон.
— Ни о чем серьезном мы не разговаривали, — отпарировала Гардения.
— Вам нравится лорд Харткорт? — поинтересовался барон.
Вопрос был неожиданным, и, к своему ужасу, Гардения почувствовала, что краснеет.
— Мне они оба нравятся: и лорд Харткорт, и его кузен, — ответила она. — По крайней мере, мы все говорим на одном языке.
Ответ прозвучал грубо, но барона, казалось, он нисколько не задел.
— Замечательно, — заключил он. — Вы должны дружить с приятными молодыми людьми. Именно этого ваша тетушка и хочет от вас, а особенно ей нравится лорд Харткорт.