Академик

Журин В. А.

— Вот ни фига себе, осмотрели домик. Ангелу повезло заразе, нам задницу прикрывать с наружи остался. Вот на кой, тебя Штырь сюда потянуло, проехали бы мимо и все ровно было бы.

Штырь сам бледный как простыня, стоял замерши у стены сжимая руками автомат и не в силах сдвинуться с места. А вот Академик уже отошел от потрясения увиденного и отринув брезгливость, начал более внимательно разглядывать представшую перед ними картину.

По центру комнаты, на голом, ламинированном полу, были вырезаны различные надписи и замысловатые узоры, напоминавшие колдовские пентаграммы все это художество было пропитано уже запекшийся темно бурой кровью, шелушащимися ошметками уродливо бугрящимися поверх вырезанных явно ножом надписей. По кругу этих рисунков, стояли обгоревшие свечи в потеках несгоревшего парафина, а тело, изуродованное неизвестными садистами жертвы, располагалось в самом центре резьбы рисунков пентаграмм. Голый мужчина

с пустыми, черными провалами глазниц и срезанным носом, выставляющим на обозрение белесо-желтые хрящи переносицы, прибитый гвоздями к полу, со вспоротым животом с вывернутыми наружу, переломанными ребрами, выглядывающими из оболочки плоти крошевом осколков и лежащими сизыми, вонючими внутренностями, между раскинутых ног. Такое, в живую видеть Академику не приходилось, явная картина про серийного маньяка из зарубежных фильмов над которыми приятно потешаться, лежа на мягком диване, лениво хрустя чипсами у себя дома. Сейчас же, эта картина заставляла душу сжиматься до размеров песчинки от ужаса осознания что такое возможно, и не где-то там в заоблачном далеко, а вот оно, совсем рядом, протяни руку и прикоснешься ко всему случившемуся здесь ужасу. Прозвучавшее, явно сквозь силу от Штыря слово.

— Килдинги.

Заставило со страхом, ощетинившись оружием, воровато оглядываться по сторонам и передвигаться на выход на цыпочках Коня с Кирпичом с замыкающим их командиром. Академик уже полностью оправившись от увиденного, внимательно и скрупулезно, переходя с места на место, запоминал все мелочи увиденного, поражаясь про себя продуманности действий, совершивших это убийство садистов. По его наблюдению в этом ритуале была соблюдена определенная последовательность производимых действий, вывод, это не просто зверское убийство, а жертвоприношение и именно определенному божеству, изображенному на одной из пентаграмм. Этот была большая пчела, вокруг которой суетились множество мелких пчелок, явно выражая свое намерение услужить ей. Отвлек его от занятия изучения произошедшего, раздавшийся шепот от входной двери в дом.

— Академик зараза, хорош любоваться шедевром маньяка, давай дуй быстрее на выход, отсюда линять надо пока на этих тварей не напоролись.

Сам не ожидая от себя такого, мужчина не громко ответил, зовущему его Штырю.

— Вы поезжайте в стаб без меня, я на местности осмотрюсь, похоже они неспроста здесь. Думаю, они не только здесь такое устроили, возможно есть что-то еще.

— Слышь Академик, ты совсем умом тронулся? Это Килдинги, что тебе не ясно. Да если пересечешься с ними на кластерах, они вот так и тебя к полу приколотят.

— Да оставь его, все одно у него не все дома, а такие в Улье долго не живут.

Вклинился в разговор Кирпич, явно спешащий убраться отсюда как можно быстрее. Штырь еще раз вопросительно глянул на Академика, но тот никак не отреагировал на это, показав тем что своего решения он менять не намерен.

— Как знаешь, не дите малое, мы тебя всем коллективом уговаривали, бывай.

Оставшись один, Академик почувствовал себя свободным от посторонних, косых взглядов, недоговорок и прочего сопутствующего натянутым, вынужденным взаимоотношениям. С плеч свалился тяжелый моральный груз, заставлявший его пригибаться и сутулиться под этой ношей. Расправив плечи и глубоко вдохнув полной грудью, раздувая ноздри подобно хищнику, выбравшемуся на охоту из своей норы он вышел во двор дома с намерением выследить этих, как там сказал Штырь, Килдингов, или как их еще называют, Детей Улья. Осмотревшись по округе, Академик, первым делом начал собирать стаю из зараженных. Пару бегунов вот и член посерьезнее, подвернулся топтун, прочесывая далее территорию, наконец он, недалеко от границы кластера нашел пару лотерейщиков в свою стаю. Не спеша, осматривая кластер за кластером ему наконец удалось наткнуться на уже покинутую стоянку Килдингов. Почему именно их, он очень отчетливо запомнил пару протекторов обуви, оставивших свой отпечаток в крови на полу осмотренного им дома с жертвой. У одного из них помимо рисунка, через подошву шел след разреза, очевидно владелиц наступил где-то на стекло. Вот и на этой стоянке отпечатался запомненный рисунок протектора с порезом. Внимательно осмотрев место, Академик пришел к выводу, что Килденгов трое. Косвенно это подтверждали три банки из-под тушенки, аккуратно прикопанные возле прогоревшего костерка, осмотрев которые, мужчина, вернув все на место присыпал землей как было. Определив направление движения группы Килденгов, он, внимательно осматриваясь, двинулся за ними, по пути находя следы искомой им группы при этом улыбаясь про себя. Вот ведь, всегда выглядело забавным в виденных им фильмах про индейцев и других следопытах нахождение сломанных веток, притоптанной травы и мест стоянки. Сейчас же наоборот, все это казалось обыденным и будничным. Это вам не огромный город, в котором все кишит и бурлит,

здесь все происходит неспешно оттого и есть возможность выискивать такие отметины искомой Академиком группы. Первый раз он увидел преследуемых им людей на второй день. Это, как и был уверен Академик, трое мужчин неспешно идущих по своим делам в которых чувствовалась уверенность и отсутствие страха нахождения на кластере. Они внимательно осматривались и неспешно по-хозяйски, продолжали свой путь, явно чувствовалось что эти люди здесь себя чувствуют уютно и их ничего не страшит ни стайки зараженных спешащих к где-то перезагрузившемуся кластеру ни возможные рейдеры ни еще кто-то. Продолжая следовать на расстоянии от Килдингов, Академик, в какой-то момент в душе передернулся от осознания, что он своим поведением похож на них, только-пожалуй, еще немного не дорос, но это вопрос времени. Весь следующий день он, держась на расстоянии следовал за Килдингами наблюдая за ними и поражаясь продуманности их поведения. Присев в очередной раз отдохнуть у дерева, он, достав из рюкзака прихваченный им по пути сыр косичку, принялся его жевать, размышляя о своем преследовании и отчетливо понимая, что он ничего не сможет сделать против Детей Улья. Нож, приставленный к горлу, возникший из пустоты заставил замереть мужчину с недожованным куском сыра во рту.

— Не шуми, и не суетись. Вставай плавненько и пошли, познакомимся да поговорим по душам.

Голос произносивший это был глубокий и грудной, из пустоты торчала только рука с ножом у горла Академика, затем появилась вторая, снявшая с плеча мужчины винтовку, а затем и извлекшая пистолет из разгрузки. Нож, как ни странно ему оставили, отметил Академик, двигаясь в указанном направлении. Но самое поразившее его было то, что собранная им стая никак не реагировала на происходящие, все зараженные копошились на своих местах, не проявляя ни каких негативных эмоций. Дойдя до места стоянки преследуемых им Килденгов, он увидел двоих мужчин сидевших возле небольшого костерка, расположенного в углублении и не видимого со стороны. Старший из них, с сединой и явными чертами лидера, извиняясь произнес.

— Слабость моя, не могу без костерка, он мне своими танцующими язычками согревает душу. Присаживайся, есть у меня желание поговорить с тобой, а то крадешься за нами со вчерашнего дня вместо того что бы просто подойти, познакомиться да спросить про волнующие тебя вопросы. Меня зовут Пророк, а вот этот суровый мужчина, зовется Добрый.

Сидящий рядом с Пророком человек, улыбнулся кивнув головой в знак приветствия. А ведь на самом деле, отметил Академик, глядя на него так и просится высказывание что этом мужчина сама доброта. Из пустоты помимо рук проявился полностью приведший его сюда боец.

— Ну а это Гном. Не сердись на него, но порой он любит побахвалиться своими дарами, полученными от Улья. Скажем так, взрослый ребенок, который в стадию именно взрослого ни как, не желает прийти. Как тебя окрестили в этом чудном мире?

— Академик.

Ответил мужчина, поудобней располагаясь у мельтешащего язычками пламени костерка и вытягивая к нему ладонь.

— Вижу и тебе не чуждо любование красотой танца этого творения природы. Ответь мне, что за вопросы заставили тебя пуститься за нами?

Академику явственно вспомнилось виденное им в доме и он, глядя в глаза Пророку проговорил.

— Я видел проведенный вами ритуал. Совершенное, жестоко и бесчеловечно, и непонятно, но заинтересовало меня там другое.

Он неспешным движением вынул нож из ножен и нарисовал на земле предполагаемое божество, в честь которого был совершено виденное им жертвоприношение. Получилось не очень, явственно чувствовалось что таланта художника ему не хватает. Но следящий за его художествами Пророк, улыбнувшись, взяв в руку прутик дорисовал пропущенное Академиком.

— Это мать Улья, прародительница всего живого в этом мире, зовут сию дарительницу жизни Тейя. Что тебе еще интересно? Спрашивай не стесняйся.

Академик, отринув от себя жуть виденного в доме ритуала, задал следующий заинтересовавший его вопрос.

— У жертвы вытащены внутренности и ребра вывернуты наружу, это что-то символизирует?

Пророк добро, по-отечески улыбнулся, и посмотрев на Гнома произнес.

— Вот видишь, а ты убить, убить. Что касается твоего вопроса Академик, то ты сам и ответил на него, вывернуты наружу, его душа выпущена в этот мир.

Пророк, жестом остановил попытавшегося не вежливо перебить его Академика.

— Голова не вскрыта, потому что в этом мир выпущена душа, а не его грязные помыслы. Видишь ли, люди, попадающие в этот дивный мир, очень часто не приемлют его. Потому что душа у них уже из этого мира, подаренная Великой Тейей, а разум остался из другого мира и чужд, а порой просто разрушителен для этого. В любом мире существуют свои законы бытия, которые мы постигаем в процессе жизни. Вот ты, пребывая здесь, в Улье, постиг хоть один из законов этого мира? Подумай, не спеши с ответом.